Читать книгу "Грань будущего - Хироси Сакурадзака"

Шаста с беспокойством взглянула на Риту:

– Тебе не нравится?

– Совершенно на тебя не похожа.

– Твоя на тебя тоже.

Они взглянули друг на друга.

– Все равно спасибо. Оставлю ее себе. На удачу.

Шаста взяла в руки следующую фигурку, когда вошел Ральф Мёрдок – с неизменным фотоаппаратом, как всегда висевшим на толстой шее.

– Доброе утро, дамы.

Рита недовольно изогнула одну бровь цвета ржавчины при виде незваного гостя. Ее лицо мгновенно стало жестким, на нем застыло непроницаемое выражение. Столь внезапная перемена удивила и испугала Шасту, которая никак не могла решить, чего ей больше хочется – спрятаться от Валькирии за тушей журналиста или наоборот. Через несколько томительных мгновений она, наконец определившись, предпочла отойти под защиту Риты.

– Как ты сюда попал? – Валькирия даже не попыталась скрыть презрение.

– Я ведь официально состою у тебя в штате. Кто бы стал меня останавливать?

– Ты состоишь в штате исключительно у себя самого, и мы оба это знаем. Можешь проваливать.

Риту не особенно заботило, что думает о ней этот человек, чьи чистенькие, блестящие ботинки никогда не видели грязи на поле боя. Люди вроде него и Шасты могли разговаривать с кем угодно когда угодно, ничего не опасаясь, как только в голову взбредет. Его слова никогда не выражали затаенного ужаса, вызванного уверенностью в том, что в следующем сражении ты увидишь смерть своих друзей. Именно этот ужас, эта уверенность и заставляли Риту отдаляться от боевых товарищей, единственной семьи, которая у нее еще оставалась. Ничего подобного этому напыщенному идиоту никогда не доведется испытать.

– Было бы жаль просто так уходить после такого подъема, – отозвался Мёрдок. – Я тут узнал занятную новость, подумал, стоит с тобой поделиться…

– Отправь ее в «Нью-Йорк таймс». С удовольствием прочитаю.

– Поверь мне, ты захочешь это услышать.

– Меня не интересует ничего из того, что ты можешь счесть достойным своего внимания.

– Японских солдат сегодня будут гонять на физподготовке. В наказание за вчерашние беспорядки.

– Я просила тебя уйти. Перед боем у меня всегда плохое настроение.

– А тебе не интересно посмотреть? Они там будут делать какие-то самурайские упражнения. Хотелось бы услышать, что Валькирия готова принять в этом участие.

– Твоя мама наверняка была страшно расстроена, когда ей делали аборт, но убить смогли только твою совесть.

– Какие грубости от такой милой, славной девочки.

– В следующий раз я скажу то же самое. Меня это не интересует.

– Что? Повторишь?

– Поверь мне, я предпочла бы этого не делать.

Мёрдок иронично изогнул бровь.

– Ладно, хочешь нести бессмысленную чушь – пожалуйста. Двое на одного.

– Наверное, это заразно.

– Ладно. Итак, у меня нет совести, и я отправлюсь прямиком в ад. Ты мне нечто подобное уже говорила в Индонезии, когда я фотографировал плачущего ребенка, убегающего от стаи мимиков.

– Ад для тебя – слишком теплое местечко. Ты наверняка найдешь способ сфотографировать сатану и с помощью снимка уговоришь его выпустить тебя через черный ход.

– Буду считать это комплиментом.

По губам Валькирии скользнула улыбка. Та самая, которая появлялась на ее лице в самые жестокие моменты боя, но там, по крайней мере, она была надежно скрыта под шлемом. Шаста невольно напряглась всем телом. Мёрдок, сам того не сознавая, сделал шаг назад.

– Что ж, – произнесла Стальная Сука, – я скоро сама сойду в ад. И до тех пор я не хочу видеть твою рожу.

9

В конечном счете Рита все-таки отправилась посмотреть на физподготовку японцев. Шаста к ней не присоединилась. Единственным человеком, ошивавшимся поблизости, был этот проклятый Мёрдок. Остальные ребята из ее отряда держались на расстоянии.

Вот когда Рита получила негласный вызов с поля – встретилась с взглядом, таким тяжелым, словно на плечах этого человека лежал вес целого мира. Что-то в незнакомом парне пришлось ей по душе. Она направилась к нему.

Она шла целеустремленно, каждый шаг – идеальный, ровный, четкий. Это было необходимо для того, чтобы с максимальной эффективностью управлять Доспехом во время боя. Она шла по плацу быстро, легко и беззвучно. Чтобы извлечь максимум из Доспеха, солдат должен уметь пройти по комнате, на полу которой ровным слоем разложены яйца, и не разбить ни одного. А это означало, что при каждом шаге он обязан идеально распределять вес тела.

Солдат по-прежнему пристально смотрел на Риту. Она шла прямо к нему, затем резко развернулась на девяносто градусов и двинулась к навесу, под которым сидел бригадный генерал. Рита дежурно отдала честь, как было предписано правилами. Генерал с сомнением покосился на нее. Рита была сержант-майором, но при этом служила в войсках США, поэтому реальное соотношение их рангов определить было не так легко.

Валькирия вспомнила этого человека. Он ни на шаг не отходил от генерала, который направился прямиком к ней, чтобы пожать ей руку в начале нелепого приема, устроенного в честь прибытия ее отряда. Там хватало офицеров, которые ухитрились получить высокие звания, даже ни разу не побывав на передовой. Но этого типа отличали явное желание выслужиться и готовность целовать в зад всех вышестоящих.

Они коротко переговорили. Генерал, казалось, был удивлен, а Рита старательно контролировала и выражение лица, и малейшие движения тела. Затем она вернулась на плац, прошла вдоль рядов мужчин, которые словно склонились перед ней. Выбрала местечко возле солдата, который волком смотрел на нее, и тоже приступила к упражнению. Она чувствовала жар его тела через разделявший их прохладный воздух.

Солдат не двигался. Рита не двигалась. Солнце висело высоко в небе, медленно поджаривая их заживо. Рита заговорила – так тихо, что услышать ее мог только застывший рядом солдат.

– У меня что-то с лицом?

– Я ничего такого не вижу.

Если не считать слегка странной интонации, солдат говорил на общем английском очень чисто, его было несложно понимать. Совсем не так, как в Северной Африке. Люди из бывших французских колоний не смогли бы двух слов связать на бёрсте, даже если бы от этого зависела их жизнь.

Общий английский – или бёрст – был искусственным языком, созданным для того, чтобы решить проблему коммуникации в армии, в которой служили солдаты из десятков разных стран. Лексика его была существенно урезана, грамматические несоответствия в массе своей ликвидированы. Составляя приблизительный языковой строй, из него намеренно исключили все ругательства, но нельзя так просто запретить солдатам вставлять через слово непристойности в форме глаголов, существительных и прилагательных.