Читать книгу "Великий перелом - Дмитрий Шидловский"

— И как могут развиваться события?

— В нашем мире Сталин поддержал старую ленинскую гвардию в борьбе с Троцким. Ну а потом перестрелял и самих ленинцев. Значит, если Сталина не будет, победу одержит либо Троцкий, либо группа Бухарина, Рыкова, Томского, Каменева, Зиновьева.

— Какие могут быть последствия?

— Любые. От сохранения нэпа до возврата к военному коммунизму и проведения культурной революции по китайскому образцу. Но суть не в этом. На события ближайших лет это вообще никак не повлияет. Если нам удастся предотвратить победу большевиков, все это вообще не будет иметь никакого значения.

— Что же ты тогда так переживаешь?

— Я за Янека опасаюсь.

— Не волнуйся, выживет парень. Он у меня хорошую школу прошел. Игорь тоже с ним занимался. Да и сам он не робкого десятка. А Сталин — совсем не та фигура, о которой стоит сильно беспокоиться.

— Дай Бог, ты прав. Ладно, оставим это. Я хотел говорить с тобой о другом. До февральской революции остались считанные месяцы. Времени у нас практически нет. В прошлый раз ты убил Распутина и спутал мне все карты. Мне не хотелось бы, чтобы это повторилось вновь.

— Откуда ты знаешь, что это я его убил?

— Больше некому. Юсупов был в этот момент на Кавказе, Пуришкевич — в Москве, великий князь Дмитрий Павлович — в Ревеле.[6]Да и не должны они были готовить покушение в четырнадцатом. А твоя рука чувствуется. Инсценировать самоубийства здесь еще редко кому в голову приходит, да и Распутин себя убивать не собирался, это я точно знаю. Не тот он был мужик.

— Ну ладно, я его пришил. И я думаю, ты понимаешь почему. Впрочем, теперь-то я понимаю, что корни глубже. Похоже, империя действительно прогнила. В армии это видят все, от низших чинов до генералов.

— Слава Богу, и ты понял, — всплеснул руками Чигирев. — Но надеюсь, ты согласен со мной, что большевиков к власти мы допустить не должны?

— Знаешь, в чем-то я стал понимать офицеров и генералов, которые переходили… вернее, перейдут на сторону красных. Того же Брусилова хотя бы. Все-таки большевики дадут надежду на справедливость. Отстроят великую державу, заставят весь мир уважать Россию. Да, они будут жестоки, но они будуг той мощной, не разложившейся силой, которая сплотит народ.

— Вадим, опомнись! — Чигирев наклонился к Крапивину. — Ты готов пойти на миллионы жертв, чтобы сплотить народ?

— Но ведь другого выхода не будет.

— Значит, мы обязаны сделать так, чтобы он появился. Мы должны дать здешним людям шанс пройти предстоящие испытания с меньшими потерями. Мы должны направить историю по иному пути.

— Скажи лучше, по какому. Предстоит борьба между молодой, пусть и жестокой, силой и отжившим, дряхлеющим режимом. Тебе страшно поддерживать большевиков, но я не вижу смысла сражаться за то, чему суждено исчезнуть.

— Ты говоришь об отжившей феодальной системе. Но подумай, что уничтожит революция. Сколько деятелей культуры будут вынуждены покинуть родину! Сколько ученых уедут за границу и будут развивать зарубежную науку! Подумай только о самых ярких личностях. Что было бы, если бы Дягилев и Сикорский остались в России? Да мало того. Детям дворян и интеллигенции будет закрыт доступ к высшему образованию. Надо ли объяснять, что молодежь, получившая классическое образование, куда лучше способна обучаться и двигать науку? Зачем запрещать учиться тем, кто наиболее подготовлен? Какой вред это нанесет стране! А армия! Все, что создано веками, будет разрушено. Кадровых офицеров уничтожат, а оставшиеся будут вынуждены эмигрировать. Все придется создавать с нуля. И не забывай, что в нашем мире параноик-диктатор выкосил даже те военные кадры, которые удалось создать в рабоче-крестьянской армии. Кто может гарантировать, что этого не произойдет и здесь? Ты хоть понимаешь, каких высот сможет достичь Россия, если мы предотвратим большевистский погром?

— Положим, ты прав. А что ты собираешься делать? Временное правительство будет слабым. Собственно, оно и начнет развал армии и государства.

— Значит, мы должны дать им конструктивную идею.

— Какую, позволь узнать?

— Идею демократического общества, либеральных свобод, прав человека. Трагедия России в двадцатом веке состояла в том, что демократия не смогла закрепиться. Она оказалась слабой, и ее смели в считанные месяцы. В дальнейшем драка шла между коммунизмом и имперской идеей. Белые выдвинули лозунг непредрешенчества. То есть сначала победим, а после разберемся, что делать со страной. Но фактически их лозунгом стала имперская идея и русский национализм. Как раз то, в чем разочаровался народ и что вызывало протест у населения окраин. А в гражданских войнах побеждает не столько оружие, сколько идеи. Коммунисты предложили достаточно заманчивую перспективу развития, пообещали, что все люди будут равны и свободны. Народ поверил им, а не белым. То же происходило и в других странах до начала шестидесятых годов. Коммунизму противостояли чужие империи, национализм и фашизм. Коммунистическая идея выглядит куда привлекательнее. А когда в стране побеждает коммунистический режим, сопротивляться уже поздно. Все несогласные либо изгоняются, либо уничтожаются. А вот когда Запад в качестве основного лозунга выдвинул идеи свободы и прав человека, коммунистическая система развалилась, как карточный домик.

— Да уж, свобод и прав человека они дали навалом, — съязвил Крапивин. — Особенно свободу потерять все имущество и право жить без крыши над головой.

— Положим, у коммунистов со всеобщим равенством и справедливым распределением материальных благ тоже не очень получилось, — заметил Чигирев. — Я тебе про другое толкую. Для того чтобы бороться с идеей, нужно выдвигать более привлекательные идеи.

— Допустим. Что дальше?

— Мы должны предложить нечто иное, третий путь. Лично я намереваюсь ратовать за те идеи, который Запад выдвинет только полвека спустя: права человека и личные свободы. Я уже освоился на этом поприще. Знаешь, я стал довольно популярным публицистом в здешнем Петрограде. Недавно меня избрали депутатом Госдумы по одному из освободившихся мандатов. У меня своя, достаточно обширная, аудитория, поклонники…

— И поклонницы? Я, когда входил в подъезд, видел, как из твоей квартиры выходила весьма симпатичная юная дама. Соратница по борьбе?

— Не без этого. Но я не о том. Важно сформировать общественное мнение. Это может сказаться на дальнейших событиях.

— Не опоздал ли ты? — с сомнением спросил Крапивин.

— Ты прав, — подхватил Чигирев. — Время упущено. Скоро на сцену выйдет моряк в кожанке и объявит: «День твой последний приходит, буржуй». Вот поэтому мне и нужен ты.

— Вот как?! Зачем же, позволь узнать?

— Перефразируя одного известного товарища, всякая демократия лишь тогда чего-то стоит, когда умеет себя защищать. Если ты поможешь мне сформировать боевые отряды, то вместе мы сможем изменить историю этой страны.