Читать книгу "Спираль - Андрей Ливадный"

Ватная, ненатуральная тишина окружила его.

Он слышал только звук биения собственного сердца — этот ритм шел изнутри, он был глухим, медленным и неравномерным.

Стены изуродованного складского помещения качались перед глазами.

Бум… Бум… Бум… … …Бум, Бум… … …Бум…

Глухие удары сердца отзывались тупой болью в голове.

Он подполз к закопченному проему окна.

Мешки с песком, нашпигованные пулями, посеченные осколками, начали расползаться, песок беззвучно струился из прорех, собираясь на полу коническими кучками.

Ствол пулемета был горячим от недавней стрельбы.

Антон плохо соображал в этот момент. Ноги казались ватными, как та тишина, в которую внезапно погрузился разум: реальность проплывала перед помутившимся взором, словно панорама полигона в узкой прорези виртуального шлема. Ноги разъезжались, под подошвами ботинок перекатывался толстый ковер стреляных гильз.

Мыслей не было. Страха тоже. Все исчезло, словно разум перешагнул некую черту, за которой инстинкт самосохранения теряет смысл. Азарт боя прошел, наступило тяжкое отупение, усугубленное очередной контузией.

Мир действительно сузился, рамки восприятия ограничивались выщербленной амбразурой, горячим, ребристым кожухом ствола, огрызком пулеметной ленты, торчащей из казенной части глянцевито-черной машины, и ударами сердца, каждый из которых отдавался всплеском ноющей боли в районе барабанных перепонок.

Антон взялся за теплый кожух, упер приклад в отбитое отдачей плечо, повел стволом.

В поле зрения лежал покрытый воронками, засыпанный мусором участок недостроенной парковочной площадки. Метрах в ста виднелся остов сгоревшего внедорожника, того самого, который выскочил на них несколько часов назад перед началом штурма диспетчерской башни. Огонь давно погас, обгоревший кузов машины был изрешечен пулями, помят настолько, что утратил всякое сходство с первоначальной формой, превратившись в мятый, обугленный ком…

Где же эта БПМ?..

Мутный взгляд Полынина скользил по зловещей панораме руин. Слух более не мог помочь ему, не было слышно ни рева моторов, ни стрельбы, ни криков. Создавалось впечатление, что он действительно остался совершенно один.

Он посмотрел вправо и увидел троих ганианцев.

Они присели за обломком бетонной конструкции, прячась от огня.

Нет, он обманывался, кто-то еще держался на территории космопорта. Звуки исчезли, но взгляд фиксировал фонтанчики пыли и бетонной крошки, выбиваемые пулями. Кто-то вел огонь с третьего этажа правого крыла главного административного здания. Может, это был такой же, как он, полумертвый, оставшийся в полном одиночестве боец, а может, их там уцелело несколько человек, а возможно, это Кашперо, который ушел проверить данный терминал и канул в неизвестность, кто знает?..

Ганианцы, присев, выжидали момент для очередной перебежки, понимая, что сейчас они находятся вне досягаемости для тех, кто еще удерживал правое крыло административного здания. Двое курили, сплевывая на бетон, третий возился с заклинившим от частой стрельбы механизмом подствольного гранатомета.

Полынин посмотрел на свое оружие.

Огрызок ленты, выползая из коробчатого магазина, тускло блестел желто-красными жалами крупнокалиберных боеприпасов. Трассеры… Значит, ленте конец, в недрах магазина едва ли осталось с десяток патронов. Трассеры для того и снаряжались последними, чтобы их зримый росчерк предупредил бойца — пора менять боекомплект.

Нечем его менять. Все закончилось… патроны… надежда… вера… осталась лишь злость…

Он плотнее приложился к прикладу, повел стволом, ловя в прицеле спину ближайшего ганианца, и нажал на спуск.

Ребристый кожух ствола задрожал, на срезе пламегасителя затанцевал злой язычок огня, ритмично замолотил механический затвор, очередь трассирующих пуль резанула по спинам ганианцев, отшвыривая тела, кроша камень, высекая искры рикошета.

Это длилось всего с десяток секунд, затем пулемет вздрогнул и затих… кончились патроны в ленте, только курился сизый дымок, истекая из казенной части и продолговатых прорезей горячего кожуха.

«Ни хрена… Не пройдете вы здесь… Ни хрена не пройдете…»

Антон отпустил бесполезную теперь машину. Пулемет, установленный на треноге, понурил ствол, словно понимал — все, не резать ему больше кинжальным огнем этот участок маленького фронта, и неизвестно, чьи руки в следующий раз коснутся его натруженных механизмов, придет ли кто, чтобы вновь вставить в него непочатый боекомплект, и задрожит ли он снова, преданно работая в усталых, покрытых ссадинами руках?

Вряд ли…

Антон несколько секунд сидел, привалившись плечом к разорванным мешкам с песком. Время текло медленно, ненатурально, ток крови в контуженном сознании становился все болезненнее, небритая щека ощущала ноющий холод, исходящий от полимерной оболочки набитого песком мешка, на котором была нанесена трафаретная надпись:

«Гуманитарная миссия Совета Безопасности Миров.

Сахар. Масса 50 кг…»

Сидеть тут, ожидая, пока ганианцы ворвутся в здание, не было смысла. Нужно идти к своим, в правое крыло.

Он с трудом поднялся на ноги, огляделся. Стены полутемного помещения скалились сотнями выщербин, оставшихся от пуль, верхняя часть мешков превратилась в лохмотья, пол покрывал густой слой гильз.

Трупы на парковочной площадке темнели без счета, может, там осталось человек пятьдесят, может, больше, кто их считал? Антон посмотрел на треногу, на опущенный ствол и не решился бросить машину просто так. Ощущая саднящую боль в содранных пальцах, он снял кожух, вынул затвор и положил его в карман. Все… Теперь ты больше не будешь стрелять.

Шатаясь, он вышел из посеченного пулями склада.

В коридоре ему попалось несколько тел, разорванных взрывом. В стене зияла уродливая дыра, на полу лениво догорали пузырящиеся осколки облицовочного пластика.

Не чувствуя ни душевной боли, ни каких-то иных эмоций, он обшарил трупы, нашел два выстрела для подствольного гранатомета, полупустой магазин и разряженную батарею питания от «ИМ-12», сунул все в клапан разгрузки и пошел дальше.

Бум… Бум… Бум…

Кровь продолжала глухо ломиться в виски, стирая все иные проявления внешнего мира.

Ты останешься здесь… Ты никогда больше не увидишь ни открытого космоса, ни иных планет, не будешь любить и ненавидеть, плакать или смеяться… Твой труп потом небрежно перевернут, обшарят карманы и клапана разгрузки, вытащат все ценное, потому что на погребение павших, на сопереживание смерти уже не осталось сил.

Несколько часов назад такие мысли показались бы ему кощунством, но теперь в его душе все изменилось.

Остались ошметья личности, порванные в клочья, словно внутри него рванула граната. Эти окровавленные обрывки самосознания еще инстинктивно пытались сблизиться, сползтись, срастись вновь в единое целое, но даже если это удастся, что выйдет в конце концов? Криво собранный, покрытый шрамами, уродливый призрак души? Пусть даже так… отболит, срастется, а что дальше? Как поведет себя этот зомби, сшитый из кусков разорванной личности? Чем он будет жить? Какой смысл найдет в последующем существовании?