Читать книгу "Самозванец - Сергей Шхиян"

Возле самой воды я остановился. Цепочка людей дернулась и тоже послушно замерла на месте. Дальше были деревянные мостки, что-то вроде маленького причала, и большая, грубо сделанная лодка типа пироги.

— Помогите им сесть, — приказал Чувак разбойникам.

Два здоровяка, те, что привели пленницу, начали бесцеремонно закидывать пленников в лодку и рассаживать их на дно. Последними на берегу остались мы с Павлом. Чувак кивнул мне, и мы с ним отошли в сторону.

— Ну, до свиданья, Леша, — сказал он расслабленным от умиления голосом. — Надеюсь, скоро свидимся. Значит, если я тебе понадоблюсь, действуй, как договорились.

— Спасибо тебе, Дима, — сказал я, впервые называя его настоящим именем. — Я на тебя очень рассчитываю!

— О чем звук! Все будет путем! — договорил он на современном русском языке. Мы обнялись, после чего атаман как-то неопределенно махнул рукой и, не оглядываясь, пошел в сторону своего шатра.

— Садитесь, — тихо сказал нам с Павлом один из сопровождающих, — пора отплывать.

— А где наши лошади? — спросил я его шепотом, поддерживая общий настрой на таинственность.

— Уже на месте, — ответил он, помогая мне взобраться на пирогу.

После меня сели Павел и провожатый. Разбойник опустил в заросшую болотной ряской воду весла и принялся шумно грести. Я смотрел на него во все глаза. Мы сидели в привязанной к причалу пироге, а парень, надрываясь, греб, сильно раскачивая лодку. Я вопросительно глянул на Павла. Он усмехнулся и пожал плечами, понимай, мол, как хочешь.

Особенно понимать здесь оказалось нечего, видимо, таким способом разбойники обманывали пленных, чтобы те не навели карателей на их лагерь.

Таким образом, мы «плыли» минут двадцать. Пленники все это время напряженно сидели на днище, вцепившись руками в края пироги, боялись, что сильно раскачивающаяся посудина может перевернуться. Мне оставалось только наблюдать за происходящим, не вмешиваясь в сам процесс.

Когда гребец посчитал, что «проплыли» мы достаточно, чтобы окончательно запутать «гостей», он убрал весла, отвязал веревку от причала и оттолкнулся от берега шестом. Пирога медленно двинулась вперед, продираясь сквозь прилипчивую болотную растительность.

— Уже скоро, — сказал мне Павел, которому надоело молчать.

Действительно, минут через пять мы причалили к лесистому берегу метрах в трехстах от лагеря. Отсюда его видно не было, так что пленные были уверены, что мы уже находимся где-то далеко.

— Снимай мешки! — весело распорядился сопровождающий. Люди засуетились и начали поспешно освобождаться от душной холстины.

Мы с Павлом первыми вышли на берег, за нами потянулись остальные.

Ваня с нахальчиком уже поняли, что оказались на воле, но женщины и датчанин продолжали, затравлено озираться, опасаясь какого-нибудь подвоха со стороны разбойников.

— Все в порядке, вы на свободе, — сказал я в ответ на их вопросительные взгляды, — я с атаманом обо всем договорился.

— Ваши лошади там, кивнул гребец в сторону высоких деревьев. — Смотрите, больше нам не попадайтесь, в другой раз так легко не отделаетесь!

Не дожидаясь ответа, парень оттолкнулся от берега и повел лодку дальше, вглубь болота, видимо, только для того, чтобы окончательно запутать бывших пленных. Мы всемером, остались одни.

— Пошли, — просто сказал я и, не оглядываясь, направился к указанным гребцом деревьям. Остальные, еще не осознав до конца, что все плохое позади, медлили, видимо, не умея сразу воспользоваться обретенной свободой.

— Давайте быстрее! — крикнул я, обернувшись, и вся ватага, обгоняя друг друга, бросилась прочь от опасного места.

— Как тебе это удалось? — спросила, заглядывая мне сбоку в лицо, царевна.

— Очень просто, — ответил я, не собираясь вдаваться в подробности, — всего-навсего, выкупил вас.

— Но как же? — продолжила Ксения, но тут загалдели остальные, спеша после пережитого страха выплеснуть эмоции, и она больше ничего не спросила.

Только двое по прежнему шли молча, Павел и незнакомка. Девушка продолжала жаться к царевне, и было видно, что вообще ничего не понимает, ни кто мы, ни почему ее вдруг отпустили, ни чем ей это может грозить. Мы дошли до деревьев, где, как и было обещано, оказались привязанными к стволам деревьев мой донец и Ванина кобыла. Лошади, увидев людей, заволновались, а мой скакун потянул в мою сторону морду, рассчитывая на лакомство. Я дал ему припасенный кусок круто посоленного хлеба, и он, осторожно взяв его мягкими губами, благодарно фыркнул и замотал головой.

— Ну, вот и все. Теперь идем в деревню вот к этому человеку, — указал я на Павла, — там вы отдохнете, помоетесь, и тогда уже будем решать, что делать дальше. Девицы поедут на лошадях, а мы пойдем пешком.

Против такого расклада никто не возразил, хотя мне показалось, что Ксюшин немец посмотрел на меня удивленно. Отношение к женщинам на Руси, да и в Европе, были еще далеки от совершенных, так что ему, возможно, показалось странным, что он, аристократ, будет бить ноги, а неизвестная девка поедет на лошади. Однако, возможно, я и ошибался в его, в тот момент, не совсем беспристрастной оценке.

Задерживаться в разбойном лесу никто не хотел, потому никого и не пришлось подгонять. Недавние пленники старались как можно скорее уйти отсюда подальше. Павел, как местный житель, пошел вперед, показывать дорогу, за ним следовал я, держа в поводу своего донца с совершенно растерянной девицей, следом датчанин вел Зорьку с царевной в седле и замыкали шествие Ваня с Тарасом Макаровичем.

Не знаю, крутил ли и путал следы мой Иванушка-дурачок, но путь в деревню оказался довольно длинным. Правда, вел он нас хорошо протоптанными тропинками, на которых только изредка попадались поваленные деревья, так что прогулка получилась не утомительной. День как начался, так и остался теплым и солнечным, так что никто не роптал и не жаловался на усталость.

Переговорить с Ваней и расспросить его, как его содержали разбойники, пока не было возможности, он шел последним. Со своей будущей наложницей мне так же наладить контакт не удавалось. Она сидела на лошади как истукан, держалась обеими руками за высокую луку казацкого седла и смотрела куда-то вверх.

— Скоро дойдем! — наконец сообщил Павел. — В деревне не говорите, где были, а то не далеко и до греха!

Что он имеет в виду под «грехом», хитрован не сказал. Единственным изо всех нас замазанным в связях с разбойниками был он один, так что наше молчание было выгодно только ему.

— А там есть баня? — спросила Ксения, когда я обернулся назад.

— Павел! — окликнул я проводника. — У тебя есть баня?

— Как же без бани! — весело ответил он. — Как придем, сразу же прикажу истопить.

Кому он собирается приказывать, я не знал, как я понимал из прежних разговоров, он жил один. Если, конечно, он не врал о себе все от начала до конца.