Читать книгу "Сны разума - Олег Таругин"

– Понимаю. И… что? – Похоже, сейчас с Анатолием Петровичем происходило то, что в литературе как раз и называлось «собеседник полностью обратился в слух». «Окончательно офигел», проще говоря…

– А то, что с нами, людьми, их ждал большой такой облом. Человеческий разум, уж не знаю почему (вернее, имею кой-какие сугубо личные предположения, но вдаваться в теологические споры, уж извините, не стану), оказался совершенно неспособен воспринимать все эти их слепки-матрицы-имплантаты. И более того, отвечал на попытку внедрения приступом безумия, выражавшегося в виде ничем немотивированной агрессии. Такая своего рода реакция самоуничтожения, направленная на ликвидацию угрозы подпадания под чужую волю. Ну вот, собственно, примерно так…

– Получается, тот рейдер, благодаря которому шар оказался на Земле, был…

– Ну, это мы уже вряд ли узнаем, но думаю, да. Полагаю, до встречи с погибшим рейдером эти самые «потусторонние» Чужие просто-напросто не знали про существование Земли, иначе давно бы запустили сюда не один и не два передатчика. Так что попадание к нам «нашего» шара – чистая случайность. Вряд ли они могли предусмотреть нечто подобное: и волею случая разбалансированный гиперпрыжок с люфтом в прошлое, и некоего писателя, ухитрившегося поймать их, ну, допустим, «волну» для «обмена данными»…

– Все? – непривычно тихим голосом спросил Анатолий Петрович.

– Мало? – в тон ему ответил я, откровенно зевая: если сейчас не принесут кофе, нелегко нам придется. До рассвета еще почти час, а значит, наступило самое тяжкое и сонное время – то самое, когда диверсанты режут задремавших часовых, а «воронки» тихонько тормозят подле выбранных подъездов. – Честно говоря, голова пустая, как полковой барабан. То ли я окончательно выложился, то ли эта штука перестала транслировать.

И, словно в ответ на мои мысли, в ночной тишине отчетливо и как-то излишне громко взвизгнули тормоза: кто-то подъехал к крыльцу. И этот кто-то, похоже, сильно спешил. Хм, надеюсь все-таки не «черный ворон»? Уж не накаркал ли я, часом, простите за невольный каламбур?

– А вот наконец и Коля-полуночник наш пожаловал, – сообщил Анатолий Петрович, тоже с трудом сдерживая зевоту. – Ишь, как спешит, казенную машину не жалея, видать, узнал-таки чего интересного. – Голос контрразведчика был совершенно спокоен. – Ладно, сейчас узнаем что. Ну и где, хотел бы я знать, наш кофе?..

Однако в следующий миг он все же заметно напрягся. Что бы там ни разузнал Коля и как бы ни спешил донести до нас оное знание, так топать в четыре утра он бы вряд ли стал. Бегущий по коридору человек меж тем остановился напротив двери, которая мгновением спустя едва не слетела с петель. На пороге и на самом деле стоял спецназовец, вот только выглядел он, мягко говоря, неожиданно. Некогда светлая футболка перемазана грязью и разорвана, на лбу засохла кровь, левая рука кое-как замотана бинтом. Вот так ничего себе игры пошли! Мы никак уже с кем-то воюем? Между прочим, в моем романе ничего подобного не было!

Кажется, не было.

По крайней мере до этого момента…

Рядом грохотнул стулом, вскакивая, Анатолий Петрович, на чем немая сцена и закончилась. Коля выдохнул, восстанавливая сбитое дыхание, и сообщил, окончательно отбросив всякие условности типа субординации:

– Петрович, проблемы. Большие. Надо уходить. Потом объясню…

– Уверен? – достаточно спокойно переспросил контрразведчик, цепким взглядом окидывая комнату. На миг задержал взгляд на лежащем на столе ноутбуке, подошел, рывком выдернул питание и захлопнул крышку.

– Ага, – Коля продемонстрировал наспех наложенную на плечо повязку, – более чем. Уже пообщались кое с кем. Минут пять, Петрович, не больше, потом придется отрываться…

– Буди Марину, и дуйте в машину. Мы будем через пару минут. – Он еще раз оглядел комнату, обернулся ко мне:

– Виталий, Игоре… ладно, пора на «ты» переходить, самое время. Все равно вещей у тебя нет, так что пошли, поможешь. Хорошо?

– Угу. – Я пожал плечами, сграбастал со стола сигареты и, не дожидаясь указания, подхватил под мышку ноут, обернув провод вокруг корпуса. – Куда? В соседнюю комнату?

– Да, – голос контрразведчика донесся уже из коридора, тускло освещенного несколькими «дежурными» лампами, – заберем кое-что. – Он скрылся за дверью.

Удивляться или раздумывать, как и всегда бывает в моменты подобного жесточайшего цейтнота, я не стал – зачем? Сейчас, как говаривал прапорщик из старого анекдота, надо прыгать, а не думать…

Спустя пару минут я уже двигался в обратном направлении, таща на плече увесистую сумку, а в руках – небольшую картонную коробку с какими-то компакт-дисками, поверх которых я уложил и ноутбук. Позади тяжело топал фээсбэшник, неся что-то не менее тяжелое. Больше с нами, как ни странно, никто не пошел: так и не увиденные мной «лаборанты» то ли остались в комнате, то ли избрали иной путь эвакуации. Остальные же, насколько я понял из недавнего разговора с Колей, находились где-то в районе того входа в катакомбы, откуда отправился в свой последний рейд капитан Векторов.

Пока мы на пару укладывали вещи в багажник, появился Коля, ведущий под руку сонную, вовсе ничего не успевшую понять Марину. Анатолий Петрович уселся вперед, мы с девушкой загрузились на заднее сиденье, и Коля резво тронул машину с места, выруливая на главную аллею. Дождавшись, пока «Волга» выедет на автодорогу, я ободряюще улыбнулся Марине и подался вперед, обращаясь к контрразведчику:

– План «бэ», как я понимаю?

– Ага, а также «икс», «игрек» и «й», – мрачно буркнул он. – К сожалению, нет. Самая настоящая хаотическая операция эвакуации под кодовым названием «Валим, куда глаза глядят». А вот из-за чего – скоро, надеюсь, узнаем. Давай-ка, Николаша, выезжай на трассу да начинай нам доходчиво излагать, что же ты там такого нарыл и кому при этом дорожку перебежать ухитрился…

10

Прежде чем Николаша приступил к рассказу, машина успела набрать приличную скорость, благо дорога в этот час была совершенно пустынной, да и насчет автоинспекции он мог, как я понимаю, особенно не беспокоиться. Ехали мы, судя по всему, по направлению к бывшей «Веселой деревне» Люстдорфу, где при Екатерине начали селиться немцы – еще те, настоящие. Конечно, сейчас, два века спустя, удельная плотность дойчев на квадратный километр здесь равнялась нулю (чему немало поспособствовала и последняя мировая война), а сама немецкая слободка давно уже стала неотъемлемой частью города, но название осталось.

В принципе никаких особых достопримечательностей там не было – пляж, рыбколхоз, парочка пионерских (или как там они сейчас называются?) и студенческих спортлагерей, собственно жилой сектор да старая тренировочная военная база, уже лет с…надцать не то закрытая, не то законсервированная. Скорее, впрочем, последнее. По крайней мере падкие до прибрежных районов с обязательным видом на море «новые украинцы» пока еще не начали строить на ее территории свои шикарные особняки. Что в нынешние анархично-рыночные времена могло означать лишь одно: родное Минобороны пока не успело продать землю в частное пользование. Да и строить там было бы сложновато: базу основали после войны на территории одной из бывших береговых батарей оборонного пояса, которым Иосиф Виссарионович еще в тридцатые опоясал город со стороны моря.