Читать книгу "Капитан Удача - Александр Белаш"

Стараясь отвлечься, Форт невольно взглянул на парочку за решеткой. Действие комплектов свалило их, и они спали в обнимку, прижавшись друг к дружке удлинёнными головами. От вида этих двоих у Форта внутри потеплело.

«Тоже мне муж и жена... Им хорошо».

Надолго ли?..

Ему нравилось, когда люди нежны друг с другом. Нравилось видеть, как едят с аппетитом. Он любил то, что напоминало о нормальной жизни с её радостями — воспоминания подпитывали в нём человеческую сущность, которая порой грозила раствориться в цифрах тактических расчётов.

— Не вижу смысла их высаживать, — изучив экран, промолвил выродок. — По курсу только мёртвые посёлки, а сворачивать я не хочу.

— Это обуза, — тихо ответил Муа. Ни в чём нельзя ставить льешей наравне с собой — даже лететь вместе. В порядочных автономиях и сеньориях, где чтят обычаи, ничтожные не ездят в одном транспорте с теми, кто сопричастен небесных сокровищ и чист кровью.

— Поймите, господин Фойт, — их арестуют, у вас будут неприятности. Разве вам надо привлекать к себе внимание?

— За что их арестовывать? Они не каторжники.

— Как — за что? а краснота?! У нас бы мигом...

— А у нас бы посмотрели мимо. С чего вы на красноверцев взъелись?

— Возможно, на КонТуа они не столь наглы, — уступил Муа, чтобы не раздражать выродка, — или к ним там снисходительно относятся. Но здесь державный мир, и они обязаны считаться с белой святостью. По крайней мере, не расхаживать открыто босиком и с красными отметинами.

— И в этом состоит их преступление?

Чем дальше, тем сильнее Форт убеждался в том, что федералы крупно заблуждаются, считая ТуаТоу раем вседозволенности, где все богаты, сыты, изнежены и утончённо порочны. Надо совсем не иметь мозгов, чтобы составлять мнение об иной цивилизации по одним мультикам и фильмам о причудливой нечеловеческой любви! Но ведь смотрят, упиваются, мечтают: «Ах, ТуаТоу! ах, блаженство!» И негде им узнать, что федеральными свободами тут и не пахнет, что любезный им мир строжайше разделён на касты и покрыт язвами даже не бедности, а полной нищеты, в сравнении с которой манхло кажется зажиточным. А расскажи туаманам, что здесь свирепствует какая-то милиция, готовая тебя арестовать, если ты веруешь неправильно, что младенцев здесь перерабатывают на лекарства — обидятся за свои придуманные идеалы и обвинят в ксенофобии.

Любопытно, что именно лингвоук обозвал «милицией»? Церковное ополчение? а может, патрульную службу белодворской инквизиции?.. Либеральный мир, однако.

Форту было поразительно другое — как поклонение воображаемым туанским прелестям сочетается у федералов с боязнью, что туанцы их завоюют. Обожание всего туанского непринуждённо уживалось с убеждением, что на ТуаТоу поголовная зомбизация, и там инкубируют послушных одинаковых людей, охваченных одной идеей — поработить нас. И никаких мук противоречия, сплошное расщепление ума! Оглянись и посмотри — мы всё охотнее перенимаем их моды, копируем их походку и язык из одних гласных, их раскраску лиц.

Только попав сюда, Форт в полной мере понял, кому подражают самые большие модники Сэнтрал-Сити. Эти песни с хоровыми стонами, эти нарисованные глаза до висков, эти буквы на стенах, означающие неизвестно что... Почему-то он не ожидал увидеть в автономиях граффити на линго и рубашечки в стиле централов.

«Да что граффити — они даже не представляют, как мы выглядим! Мы нужны им лишь для сбыта товаров. Но почему тогда наши дуреют по ним, как будто угодить хотят? потому что они гегемоны и сильнее нас?.. Может быть, нас уже завоевали, а мы того и не заметили?..»

— Красноверцы — секта нечестивцев, — по лицу солдата промелькнули шевелящиеся тени-лучики. — Они молятся солнцу, открывают тело и купаются в озёрах. И много ещё мерзостей творят; мне говорить о них противно.

— Льешская секта? — Форт отметил про себя, что семантический анализатор мозга неплохо пополняет память уточнёнными формами слов и предложений. Пусть лингвоук ненадёжен, но речь Муа по синтаксису должна быть правильнее, чем у льешей. Если учиться говорить, то не на языке манхла.

— О, вовсе нет! Льеши хоть и презренны, но держатся милостивой белизны. Тем непристойнее видеть это, — Муа пальцем указал через плечо. — Велите ей привести себя в общественно приличный вид. Хотя это ей не поможет. Манеры — не платье, не сменишь. От родовой горячки повреждаются в уме, но не настолько же! Нет таких добрых милиционеров, чтобы за болезнь простили явное бесстыдство...

— Она больна? Ты уверен?

— Кажется, да.

— Это опасно?

— Не слишком. Всё-таки, господин Фойт, есть смысл свернуть и оставить их. Для чего вам лишние заботы?

— Нет. Никаких задержек, — выродок начал подъём, поскольку приближались горы.

Форт следил за альтиметром. На «молики» шкала была проградуирована до трёх лиг; видимо, выше катерок не забирался. В лиге двадцать делений-стадиев, значит, нельзя подниматься больше, чем на 2 и 4/20 лиги. А с какой отметки у туанцев начинается высотная болезнь?

— Муа, кабина катера герметизируется?

— Нет, господин Фойт.

— Плохо. Кислородные приборы есть? маски с подачей кислорода?

— А зачем?

«Что значит — не пилот, — подумал Форт с досадой. — Поднять тебя разок на пять-шесть километров, сразу понял бы, зачем».

— Ты на высоте летал?

— О да. На большом лайнере.

«То есть в закрытом салоне, где стабильное давление и содержание кислорода. Такому час толкуй — не въедет».

— Короче, если начнёт во лбу ломить или живот пучить, сразу скажешь мне. Одышка будет — говори немедленно. Не стой, лучше сядь и держись за что-нибудь.

Он направил катер в седловину между острыми вершинами. 1 и 12/20 лиги, терпимо. Затем понижение, скалистая долина — и вновь поднятие, горы встают изломанной стеной. Из-за манёвров маршрутная скорость заметно упала. Наблюдая за картой, он определил, что изогипсы здесь обозначаются тоновыми переходами, но численный интервал между горизонталями оставался неизвестным. Пришлось сличить показания альтиметра при переходе из тона в тон, пролетая близко к поверхности. Трудно сказать, как понравились Муа воздушные ямы. Спящих автомат оградил лапами, чтоб их не катало по полу.

Присматриваясь к действиям выродка, Муа успокаивался. Фойт спешит, но не в безлюдье, а в плотно населённые места. Безопасней улететь с планеты регулярным рейсом, а не на корабле, тайно севшем в Буолиа. Хотя трудно сказать наверняка, что значил «отъезд», упомянутый в переговорах робота с орбитой, но за горами Аха выродок не сможет распоряжаться пленником столь бесцеремонно, как сейчас. Он высаживался в Буолиа не за живым товаром... это обнадёживает.

Перевалив последний хребет, Форт заставил катер зависнуть в пяти стадиях над отметкой «О» и переключил экран с локационного режима на световой.