Читать книгу "Моя кузина Рейчел - Дафна дю Морье"

Я позвал Дона и, выйдя через боковую дверь, углубился в парк. Чем дальше я шел, тем грубее казалась мне допущенная мною бестактность.

Грубый, легкомысленный, пустоголовый деревенщина… Но что все-таки она имела в виду? Неужели у нее так мало денег и она действительно говорила всерьез? Миссис Эшли… и уроки итальянского? Я вспомнил ее письмо к крестному из Плимута. После короткого отдыха она собиралась ехать в Лондон.

Вспомнил, как Райнальди сказал, что она вынуждена продать виллу во Флоренции. Вспомнил, или, скорее, осознал, со всей очевидностью, что в своем завещании Эмброз ничего не оставил ей, ровно ничего. Все его имущество до последнего пенни принадлежало мне. Еще раз вспомнил разговоры слуг. Никаких распоряжений относительно миссис Эшли. Что подумают в людской, в имении, в округе, в графстве, если миссис Эшли будет разъезжать по соседям и давать уроки итальянского?

Два дня назад, три дня назад мне было бы все равно. Да хоть бы она с голоду умерла, эта женщина, которую я вообразил себе, и поделом ей. Но не теперь. Теперь совсем другое дело. Все круто изменилось. Необходимо было что-то предпринять, но что именно — я не знал. Я отлично понимал, что не могу обсуждать с ней столь щекотливый вопрос. При одной мысли об этом я вновь заливался краской гнева и смущения. Но тут, к немалому своему облегчению, я вдруг вспомнил, что по закону деньги и все имущество пока не принадлежат мне и не будут принадлежать еще шесть месяцев, то есть до моего дня рождения. Следовательно, я здесь ни при чем. Это обязанность крестного.

Он попечитель имения и мой опекун. Следовательно, ему и надлежит переговорить с кузиной Рейчел и назначить ей определенное содержание. При первой возможности я навещу его и поговорю об этом. Мое имя упоминать не надо. Все можно представить так, будто таков обычай нашей страны и это не более чем юридический вопрос, который необходимо уладить при любых обстоятельствах. Да, это был выход. Слава Богу, что я подумал о нем. Уроки итальянского… Как унизительно, как ужасно.

Я пошел обратно к дому; мне стало легче на душе, но я все же не забыл свою оплошность. Снова выйти замуж… Продать кольца… Подойдя к краю лужайки у восточного фасада, я тихо свистнул Дону, который обнюхивал молодые деревца. Гравий дорожки слегка поскрипывал у меня под ногами. Вдруг я услышал голос у себя над головой:

— Вы часто гуляете в лесу по ночам?

Это была кузина Рейчел. Она сидела без света у открытого окна голубой спальни. Меня с новой силой охватило сознание моей бестактности, и я поблагодарил небеса за то, что кузина Рейчел не видит моего лица.

— Лишь тогда, — ответил я, — когда у меня неспокойно на душе.

— Значит, нынешней ночью на душе у вас неспокойно?

— О да, — сказал я, — гуляя по лесу, я пришел к важному выводу.

— И к какому же?

— Я пришел к выводу, что вы были абсолютно правы, когда еще до встречи со мной раздражались при упоминании моего имени, недолюбливали меня, считая самодовольным, дерзким, избалованным. Я и то, и другое, и третье, и даже хуже.

Облокотившись на подоконник, она подалась вперед.

— В таком случае прогулки в лесу вредны вам, — сказала она, — а ваш вывод весьма глуп.

— Кузина Рейчел…

— Да?

Но я не знал, как извиниться перед ней. Слова, которые в гостиной с такой легкостью нанизывались друг на друга, теперь, когда я хотел исправить свою оплошность, никак не приходили. Я стоял под ее окном пристыженный, лишившись дара речи. Вдруг я увидел, как она отвернулась, протянула руку во тьму комнаты, затем снова подалась вперед и что-то бросила мне из окна. То, что она бросила, задело мою щеку и упало на землю. Я наклонился и подобрал цветок из вазы в ее комнате — осенний крокус.

— Не глупите, Филипп, идите спать, — сказала она.

Она закрыла окно и задернула портьеры. Не знаю почему, но стыд, а с ним и чувство вины покинули меня, а на сердце стало легко.

В начале недели я не мог съездить в Пелин из-за намеченных на эти дни визитов к нашим арендаторам. Да и вряд ли я сумел бы придумать оправдание тому, что навещаю крестного, не привезя к Луизе кузину Рейчел. В четверг мне представился удобный случай. Из Плимута прибыл курьер с кустами и саженцами, которые она привезла из Италии, и как только Сиком сообщил ей об этом — я как раз кончал завтракать, — кузина Рейчел в кружевной шали, повязанной вокруг головы, спустилась вниз, готовая выйти в сад. Дверь столовой была отворена, и я видел, как она идет через холл. Я вышел поздороваться.

— Если я не ошибаюсь, — сказал я, — Эмброз говорил вам, что нет такой женщины, на которую можно было бы смотреть до одиннадцати часов. Что же вы делаете внизу в половине десятого?

— Прибыл посыльный, — объяснила она, — и в половине десятого последнего утра сентября я не женщина. Я садовник. У нас с Тамлином много работы.

Она была весела и счастлива, как ребенок в предвкушении угощения.

— Вы намерены заняться подсчетом растений? — спросил я.

— Подсчетом? О нет, — ответила она. — Мне надо проверить, сколько растений перенесло путешествие и какие из них можно сразу высадить в землю.

Тамлин этого не определит, а я определю. С деревьями можно не спешить, ими мы займемся на досуге, но кусты и рассаду я бы хотела посмотреть не откладывая.

Я заметил, что на руках у нее грубые перчатки, крайне не соответствующие ее миниатюрности и изяществу.

— Уж не собираетесь ли вы копаться в земле? — спросил я.

— Конечно собираюсь. Вот увидите, я буду работать быстрее, чем Тамлин и его люди. Не ждите меня раньше ленча.

— Но ведь днем, — запротестовал я, — нас ждут в Ланкли и в Кумбе. На обеих фермах намывают кухни и готовятся.

— Надо послать записки и отложить визиты, — сказала она. — Когда у меня посадочные радости, я ни на что не отвлекаюсь. Прощайте.

Она помахала мне рукой и вышла на усыпанную гравием дорожку перед домом.

— Кузина Рейчел! — позвал я из окна столовой.

— Что случилось? — оглянулась она.

— Эмброз ошибался, говоря о женщинах! — крикнул я. — В половине десятого они выглядят совсем недурно!

— Эмброз говорил не о половине десятого! — откликнулась она. — Он говорил о половине седьмого и имел в виду отнюдь не нижний этаж.

Я, смеясь, отвернулся от окна и увидел, что рядом со мной стоит Сиком; губы его были поджаты. Всем своим видом выражая явное неодобрение, он направился к буфету и знаком приказал молодому Джону убрать со стола. По крайней мере, одно было ясно: в день посадочных работ мое присутствие в доме не потребуется. Я изменил намеченный ранее распорядок дня и, приказав оседлать Цыганку, в десять часов уже скакал по дороге, ведущей в Пелин.

Я застал крестного в кабинете и без околичностей изложил ему цель своего визита.

— Итак, — заключил я, — вы понимаете, что необходимо что-то предпринять, и предпринять немедленно. Если до миссис Паско дойдет, что миссис Эшли намерена давать уроки итальянского, через двадцать четыре часа об этом станет известно всему графству.