Читать книгу "Кавалер по найму - Василий Казаринов"

— Она и не проститутка — в привычном смысле этого слова.

— А кто же?

— Ну мне привели ее два года назад. Я ее пожалела. Я, знаешь ли, представляю себе, чем занимаются манекенщицы, — она ведь из этих девиц, с подиума… Но то, что ей грозило, могло обернуться бедой.

— А что ей грозило?

— Бордель.

— Насколько я понимаю, она и оказалась в борделе.

— М-м-м… — с грустной усмешкой протянула Мила. — Ты совсем не в курсе этого бизнеса. Бордель и цивилизованное заведение — это не одно и то же. Хозяйка любой уличной точки имеет специальную квартиру, как правило, грязную такую дыру. На случай субботников. Или когда нужно наказать кого-то из девочек, — она помолчала, прикрыв глаза. — Там действует принцип конвейера. Едва слезает клиент, появляется очередной. Пять минут быстрой случки — и на очереди новый. За смену через этот конвейер проходит до пятидесяти клиентов. И как правило, дело кончается тем, что девочка сходит с ума. Ну вот… Когда ее привел Андрюха и сказал, что ей грозит, я ее пожалела.

Я чувствовал необходимость молчания — хотя бы в пространстве одной медленно выкуренной сигареты. Без этого трудно было перейти к тому, что меня по-настоящему занимало.

— А за что ее так?

Ничего нового — сверх того, что уже рассказывала Маша в квартире на третьем этаже, — я не услышал, за исключением имени клиента, бумажник которого Тоня собиралась облегчить.

Одно время этот человек частенько мелькал на экране телевизора — последние лет десять он кочевал… по верхнему уровню должностей в государственной финансовой сфере. Что ж, бедная Тоня по молодости лет не сообразила, с кем связалась.

— Вообще, насколько я понимаю, у них в агентстве это дело было поставлено довольно грамотно, — заметила Мила, отправляя свой окурок в пепельницу вслед за моим. — Тонечка мне кое-что рассказала — о своей прошлой карьере. На этот раз дело касалось одного влиятельного думского деятеля. Ну я навела кое-какие справки о нем, кое-что выяснила.

— И что же?

— Что он довольно трусоват… Раздобыла его телефон, позвонила, выложила все открытым текстом. Он спросил, чего я хочу. Я сказала: чтобы от меня отцепились менты и дали возможность спокойно работать. Он обещал немедленно снять эту проблему. А в тот же день ко мне заявилась красная крыша — подходил срок ежемесячных выплат. С наличностью у меня было туго — я внесла предоплату за новую квартиру… Ну и послала ментов прямым текстом. Видел бы ты этих козлов… Потоптались на пороге, ушли. А ночью нагрянули. Перевернули все вверх дном.

Я не стал упоминать о том, что видел. Вместо этого закурил новую сигарету.

— Ну вот. Утром перезвонила этому парню из Думы. Он, похоже, задергался. Потом взял себя в руки. Сказал: немедленно иди в отдел внутренней безопасности и все расскажи. Мы этих ментов прижмем. Я и пошла, дура… Дай сигарету.

— На. — Я вытряс из пачки сигарету, дал ей прикурить. — И что дальше?

— Ну что… Пришла, написала заявление. Говорил со мной какой-то капитан. Вроде неплохой мужик. Только заикался.

Я закашлялся — дым встал в горле комом.

— Капитан сказал — разберемся. У нас на этих ребят уже кое-что есть. Но теперь они совсем, судя по всему, оборзели.

— Разобрался?

— Не знаю… Вечером за мной пришли: собирайся, барышня, тебе светит статья о содержании притона. Это было год назад. А на днях меня вызвали из камеры — для свидания с каким-то деятелем из прокуратуры. Он сказал: выметайся, претензий к тебе у нас нет. И даже не извинился, сволочь такая.

Я встал, подошел к окну, выглянул во двор, раздумывая над тем, сказать ей или не сказать. Решил сказать.

Вернулся на кровать, лег на спину. Все слишком просто и складно, говорил себе я, глядя в потолок. И это тот случай, когда простота начинает противоречить здравому смыслу. Прокурорские ребята — что свора поджарых легавых. Они без команды не понесутся за кем-то в чисто поле. Нет, моя милая, вцепившись в тебя, они хватку не ослабят — ни при каких условиях, если, правда, не раздастся властный окрик хозяина.

— Тебе нужно нырнуть на глубину. Переждать там, пока не улягутся круги на воде.

— Ещё чего! — фыркнула она. — Сначала я их хорошенько поимею. Всех, от мала до, велика.

— Да? — с сомнением в голосе спросил я. — И как?

— В какой позе, хочешь знать? — усмехнулась она. — В самой эффектной. Они все у меня встанут раком. Завтра я встречаюсь с толковой девочкой из «Московского комсомольца». Поверь, я хорошо знаю, как устроен этот бизнес — вплоть до финансовых схем: кто кому платит и сколько… — Она пихнула меня локтем в бок: — Эй, ты спишь?

Нет. Меня все больше занимал тот плотно заштрихованный силуэт, что я набросал на салфетке.

— А те менты?.. Ну которые разгромили твое заведение… Что это были за ребята?

Она дернула плечом и несколькими уверенными и точными штрихами описала каждого.

Нет, знакомых персонажей в этой галерее не было.

Не особенно надеясь на успех, я описал внешность сурка, реакция ее меня поразила — настолько искренним было ее удивление:

— Ты знаком с Вадиком Ширяевым?

Я сел на кровати, дотянулся до бутылки, сделал глоток, стараясь, по обыкновению, унять неутихающую внутреннюю боль, а заодно спрятать от нее свои глаза: она знает этого сурка, возможно, знает, где его искать.

— С Вадиком? Шапочно… Пересекались в одном кабаке.

— Просто пересекались? — прищурилась она. — Но почему ты — раз все так просто — связываешь его с ментами? Хотя какая разница… Он в самом деле мент. В прошлом, конечно. Да, был такой, знаешь, мальчишечка, младший лейтенант, что ли… — Она откинула голову назад, прикрыла глаза, и на лице ее обозначилось больное воспоминание. — Шустрый такой паренек, пас когда-то валютных девочек в «Национале». Давно это было… — Эх, где мои шестнадцать лет… На Большом Каретном! А потом про нас написал какой-то парень, кажется из «Московского комсомольца». Скандал был, помнится, знатный. Это ведь была первая заметка про то, что, оказывается — ну кто бы мог подумать?! — в нашей стране существует проституция. Вадик после этого куда-то исчез. А лет пять назад выплыл. Догадываешься где?

— В полиции нравов?

— Ага. Эту сферу нашей экономики он знал неплохо. Набрался опыта с младых ногтей — там, в «Национале». Но, насколько я знаю, его довольно скоро турнули. То ли скандал в их службе какой-то вышел, то ли еще что. Говорили, что он смылся из органов. Неужели опять надел погоны? Служит? Или занят бизнесом?

Похоже, служит. Человек бизнеса вряд ли сам станет стрелять в затылок хозяину ночного клуба. Значит, у кого-то на службе.

— Ладно, — сказал я, укладываясь. — Давай спать. У нас обоих был трудный день.

Она послушно улеглась рядом, уткнулась мне теплым носом в плечо и спустя минут десять уже сладко сопела, а я до первого света так и не сумел задремать. Наконец усталость взяла свое, я провалился в тяжелый, без сновидений, обморок, очухался только около одиннадцати, по привычке пошарил справа от себя рукой — никого.