Читать книгу "Наследие да Винчи - Льюис Пэрдью"

— Решетка! — орал коротышка. — Опустите решетку! — Вэнс нашел дроссель и дернул, но охранник у ворот уже нажал на кнопку, и тяжелая железная решетка медленно поползла вниз. Сюзанна выстрелила в другого охранника, и тот грудой рухнул на дорогу, а старая решетка с вертикальными прутьями продолжала опускаться, медленно и с лязгом — средневековая реликвия с современным механизмом. Вэнс ударом перевел рычаг «фиата» на первую передачу, и машина рванула вперед. Заднее стекло лопнуло от автоматной очереди.

— Пригнитесь! — велел Вэнс Сюзанне, но та не слушала: она вызывающе стояла на коленях на переднем сиденье, повернувшись назад, и палила из «инграма» в дыру, оставшуюся от заднего стекла.

Решетка продолжала опускаться — ее прутья, похожие на копья, сужались книзу фигурными остриями.

— Держитесь! — заорал Вэнс. — Она заденет нас! — Он разогнался, насколько позволял маленький двигатель «фиата», годный лишь для газонокосилки. Вэнс увидел у края дороги распростертое тело мужчины, которого подстрелила Сюзанна; он рефлекторно повернул, чтобы объехать человека. Капот «фиата» свободно прошел под решеткой, но затем наконечники копий вгрызлись в переднюю часть крыши. Вэнсу удалось выжать около сорока миль в час, но тут вдруг машина замедлила ход. Металл с отвратительным скрежетом царапал по металлу, и крыша начала прогибаться. Одно из копий пробило ее насквозь, и мотор «фиата» взревел, как бычок, которого ведут на убой. Копье сломалось. Благодарно взвизгнув, «фиат» вырвался и помчался вперед. Когда они переехали мост и миновали стену, решетка уже опустилась до конца, пронзив мужчину, которого Вэнс постарался объехать. Сюзанна закрыла глаза.

Глава 12

Сейчас все так хорошо сходится, с удовлетворением размышлял Хашеми Рафикдуст. Он сделал глубокую затяжку из кальяна, наполняя легкие крепким гашишем. Приготовления закончены; остается только ждать. В груди Хашеми вздымалась ярость при мысли о светловолосом американце, этом заносчивом ублюдке, который осмеливается указывать ему, как вести дела; предполагает еще, что для выполнения задания ему может понадобиться помощь. Нет, думал Хашеми, улыбаясь при мысли о мести, я уже окончательно решил вопрос с этим Кимболлом и его дружками-дилетантами. Это будет только моя работа; и риск, и заслуги.

Гнев утих, и Хашеми открыл глаза. Сидя в кресле на втором этаже съемного дома на виа Германико, Хашеми смотрел, как солнце опускается в сады этого старого жилого района Рима.

Он откинулся на спинку удобного мягкого кресла, которое подтащил к окну. Ну и странная парочка, эти Кимболл и брат Грегори, размышлял Хашеми: Кимболл работает на фашистскую группировку межнациональных корпораций, Грегори — ради крестового похода против неверных. Хашеми с удивлением покачал головой и медленно выпустил дым из легких. Но еще большей загадкой, нежели сам монастырь брата Грегори, оставалось то общее, что могло быть между ним и этим американцем. Что связывало безудержную межнациональную жадность с религиозными устремлениями? Зачем Бременской Легации, этой фашистской организации, нанимать террориста Хашеми Рафикдуста? Не сказать, чтобы Хашеми это по-настоящему беспокоило. Он убивал левых журналистов в Стамбуле по приказу правых генералов, и правых генералов в Анкаре по приказу «Турецкой народно-освободительной армии».[28]Он считал и тех и других психами. Единственно правильный образ жизни существовал только в самых строгих мусульманских республиках, где правили муллы.

Он улыбнулся и снова потянулся к трубке, потер густые проволочные брови и снова закрыл глаза, темные и задумчивые; кто-то из боевой ячейки «Хезболла»[29]описал их как «глаза Сатаны». Они были незабываемы, поэтому Хашеми почти все время приходилось носить темные очки. Таможенники могли не обратить внимания на его почти шестифутовый рост, коротко стриженные волосы, хорошие деловые костюмы, в которых он обычно путешествовал. Но Хашеми знал, что ни один из них не забудет его глаза. Еще в детстве он мог взглядом пугать людей.

Блики садящегося солнца играли на веках, и Хашеми виделись карты дорог, образуемых сосудами. Он представлял по очереди все свои тайники с оружием — они были хорошо спрятаны, и каждый было легко вписать в схему работы. Если жертва меняла планы и переезжала, надеясь избежать покушения, это ни черта не значило. Как только Кимболл или Грегори скажут, человек умрет.

Сон украдкой забирался в голову, и Хашеми думал, как бы ему назваться. Карлоса звали Шакалом.[30]А Хашеми будет… «мечом Аллаха». Да, подумал он, когда мундштук выпал у него из пальцев, вот оно. Мир будет дрожать, когда услышит про Меч Аллаха.

Когда Сюзанна с Вэнсом вернулись в Комо, солнце уже село. С наступлением темноты стало легче — по крайней мере, теперь они не привлекут любопытных взглядов автомобилистов: при виде мятого «фиата» с разбитыми окнами и разодранной гнутой крышей все разевали рот. Когда они подъезжали к Комо, Вэнс совершил нечто еще более удивительное, нежели их удавшееся бегство из дворца Каицци: нашел место для стоянки. Он поставил машину. Вообще-то парковаться там было нельзя, но Вэнс решил вести себя как настоящий итальянец, и оставил машину там.

Они молча вышли из автомобиля и двинулись по аллее лунго Ларио-Триесте. Дойдя до широкого променада, с которого открывался вид на волнорез и пирс, Сюзанна подошла поближе.

— Вполне можем слиться с толпой, — сказала она, беря Вэнса под локоть. Вокруг гуляли парочки, молодые и старые. Рука у нее была теплая и твердая. Вэнс и Сюзанна остановились у перил и сделали вид, что рассматривают лодки, а сами изучали толпу: не увязался ли кто за ними. Вэнс вздохнул. Ранее чуждый мир интриг и насилия становился знакомым. Он начал приспосабливаться к жестокости и лжи; становился осмотрительным и чутким, замечая важные детали в том, от чего раньше бы просто отмахнулся.

Но в нем развивался не только инстинкт самосохранения. К этому времени Вэнс стал больше задумываться о Сюзанне Сторм. Сейчас они молча стояли у черных железных перил, перед ними расстилалось озеро, и он с восхищением вспоминал, как ловко она подловила охранника у двери Каицци, и вообще круто вела себя все это время. Изумительная женщина.

Сюзанна стояла рядом, и Вэнс ощущал ее руку и бедро. С озера дул прохладный вечерний бриз, играя с волосами Сюзанны. Было хорошо. Городские огни резво танцевали на гребнях волн, пятна света мчались вперед, пока с блеском не разбивались о волнорез и не исчезали вместе с пеной, которая что-то тихо нашептывала.

— Я тут подумал обо всем, — повторил он мягко и почти неслышно. — Прежде всего, вы были правы. Безумием было думать, что я справлюсь со всем этим один. Надо бы отправиться в полицию прямо сегодня, но я чертовски устал.