Читать книгу "Дикие нравы - Максим Михайлов"

Тем не менее, начальству под хвост не заглядывают, а жираф большой, ему виднее. Раз приказал начальник охраны попытаться прокачать этого перца, значит надо приступать к выполнению задания, сколь бессмысленным оно бы не казалось.

— Я вот все никак не догоняю, Андрюха, каким макаром ты у дикарей в плену умудрился оказаться? Что, шлялся по лесу без присмотра? — он говорил нарочито ленивым тоном, показывая, что если бы не вынужденная скука совместного заточения, этот вопрос его бы никоим образом не заинтересовал.

Однако показная небрежность тона наблюдателя отнюдь не обманула, реплику товарища по заключению он воспринял в штыки.

— Тебе что за дело?

— Честно? Никакого, — миролюбиво вздохнул Максим. — Просто забавная, наверное, история, рассказал бы, чтоб время скоротать.

— Ничего забавного, — отрезал наблюдатель.

И тут же сам перешел в атаку:

— Ты лучше расскажи, за какие такие грехи, тебя ко мне засунули. Если конечно, ты и впрямь не подсадной…

Максим естественно ждал этого вопроса с самого начала и был к нему готов. Еще только подходя под конвоем двух охранников к превращенной в тюрьму хижине, он твердо решил рассказать ООНовцу чистую правду. Это гарантировало от многих неприятностей, типа случайных проколов в выдуманной легенде, словесных ошибок и оговорок, да и притворяться лишний раз не придется. Недаром кто-то из древних сказал, что у лжеца должна быть очень хорошая память, это ведь только кажется, что врать просто. На самом деле обмануть настороженного, заранее не доверяющего тебе человека практически невозможно, для этого надо виртуозно владеть искусством лжи. Ибо обманывают обычно лишь тех, кто сам готов обмануться, а наблюдателя ООН в такой готовности заподозрить было весьма сложно.

— Да тут даже не скажешь, что за грехи, — он сел на нарах, озадаченно почесывая затылок. — Знаешь, я и сам до сих пор толком не пойму что случилось? Нет, я, конечно, знаю какова причина, просто никак поверить не могу, что такое возможно. Вроде бы нормальные, разумные люди были вокруг и вдруг на тебе!

Эмоциональный насыщенный подробностями и деталями, полный вовсе не наигранного возбуждения рассказ Максима, произвел на ООНовца довольно сильное впечатление. Когда наемник замолчал, Андрей еще долго тер пальцами переносицу, недоверчиво качая головой.

— Нет, ну это вообще полная шиза! Такого при всем желании не придумаешь! Извини, парень, теперь я действительно верю, что ты не специально ко мне подсажен. Чтобы такую легенду разработать надо быть окончательным идиотом. Клиническим.

— Вот и я о том, — горячо поддержал его Максим. — Я сам никак от этой заявки не очухаюсь! Нет, я, конечно, понимаю, что в мире полно разных шизов, сектантов, экстрасенсов и лохов, которые верят в подобную мурню. Но чтобы вот такой фортель произошел в солидной охранной фирме, в элитном подразделении на территории иностранного государства, это уже полный бред.

— Да уж, попал ты! — невольно ухмыльнулся Андрей. — А ты не того, ночью меня не покусаешь? А, одержимый?

— Ладно издеваться-то, на себя посмотри, — обиделся Максим. — Надо умудриться, целый майор, офицер атомной державы, в двадцать первом веке сидит в клетке у первобытных людоедов. Расскажи кому — засмеют. Как они тебя не сожрали-то, деятель?

— Э, брат! Я у них был чем-то вроде талисмана, удачу приносил короче. Так колдун ихний решил, а тот ошибаться не может. И кто же таких ценных кадров с гастрономической целью употребляет? То-то! Я там почти как наследный принц в авторитете был.

— Ага, прынц! То-то они тебя в клетке держали…

— А, это я бежать пробовал, — досадливо махнул рукой ООНовец.

— Далеко убежал? — ехидно поинтересовался Максим.

— Далеко, — мечтательно закатил глаза Андрей. — Метров сто пятьдесят, а то и все двести будет.

После этих слов оба рассмеялись, легко и радостно, будто немудрящая шутка наблюдателя последней каплей весенней капели упала на лед взаимного недоверия, окончательно растапливая его, разламывая на остро отсверкивающие холодными гранями, но уже безобидные куски. Отсмеявшись же, глянули друг на друга уже гораздо дружелюбнее, понимая, что пусть помимо их воли, но на какое-то время судьба свела их вместе, и хочешь, не хочешь, а налаживать нормальные отношения придется.

— Ну так что? Расскажешь, как ты сюда вляпался? — Максим с улыбкой глянул на ООНовца, приглашая его в свою очередь поделиться своей историей с товарищем по несчастью.

— Да чего уж там, только это долгая выйдет история и совсем не веселая…

— Ничего, времени у нас с тобой много, так что вполне успеешь, — подбодрил его Максим.

— Ну раз так, слушай, — устраиваясь поудобнее начал Андрей. — Служил я раньше себе спокойно в обычном мотострелковом батальоне помощником по воспитательной работе. Жизнь, сам понимаешь, не сахар. Зарплата такая, что едва концы с концами сводишь, а у меня семья: жена и две дочки. Жена не работала, в военном городке вообще тяжело работу найти, а у нас и вовсе, вроде бы Подмосковье цивилизация и все такое, ан нет, такой медвежий угол, почище иных забайкальских гарнизонов. Три девки в семье, это я тебе доложу полное разорение, дочки хоть и маленькие еще пигалицы, а уже тоже хотят и одеться получше и мобильник покруче и украшения хотя бы простенькие, прически… Да мало ли куда женщины деньги спускают! Полная жопа короче, известно, на майорскую получку особо не разгуляешься, да еще и служба нервная дерганная. Помощник по воспитательной это ведь что? За всех солдат ответственный, в каждой бочке затычка. Как эти уроды учудят чего-нибудь, так меня первого к ответу. Как воспитывал? Почему не досмотрел? Ночь, полночь, никого не волнует, вперед на разборки… В итоге дома меня практически не видели, вроде по документам есть муж и отец, а где он? А хрен его знает, очередному бойцу задницу вытирает!

Разволновавшись, Андрей, досадливо рубанул воздух рукой и отвернулся, медленно цедя сквозь зубы воздух. Максим лишь сочувственно покивал, что тут сказать, работа с личным составом всегда была самая нервная и неблагодарная, особенно в бесправной Советской, а позже Российской армии, в которой у офицера окончательно отняли все рычаги воздействия на солдата по призыву, вместе с тем до нельзя опустив планку отбора набираемого на военную службу контингента. Не зря же неписанная военная мудрость гласит, что лучше иметь в подчинении десять сейфов, чем одного солдата. С сейфами все просто, уходя вечером домой скажешь им: «Смирно!» и можешь быть уверен, они так и будут стоять до утра. А с бойцом попробуй! Хрен он будет спокойно находиться там, где положено, или в самоход сорвется к девкам, или водки нажрется, или подерется с сослуживцами, одним словом что-нибудь да организует, хоть куда-нибудь да влипнет. А ты давай, майор, воспитывай, только гляди пальцем тронуть солдатика не смей! Не дай бог! Военная прокуратура бдит! А что чем дальше, тем чаще среди солдат попадаются такие отморозки, что слов просто не понимают, это всем наплевать. Крутись, майор, как хочешь, тебе за это денежки платят. Чуть меньше конечно, чем продавщица на рынке получает, раза этак в два, но ничего, с голоду ведь еще не умер. Нет? Не умер? Ну, молодец! Так иди, работай, пока квартальной премии не лишили! Что ж, таким условиям службы оставалось только сочувствовать.