Читать книгу "Кровавая луна - Джеймс Эллрой"

– Продолжайте работать. Я в вас верю.

– Спасибо, сэр. Странно, что вы заговорили о вере.

Ллойд ждал, что Гаффани попросит его разъяснить свою мысль, но лейтенант смотрел на него с непроницаемым лицом. Пришлось продолжить без приглашения.

– Этот случай стал испытанием для моей веры, сэр. Я никогда не был особенно набожным, сэр, но натыкаюсь на улики столь странным образом, что это заставило меня пересмотреть свои взгляды на веру. Я…

Лейтенант оборвал его речь, рубанув воздух ладонью.

– Я хожу в церковь по воскресеньям и на молельные собрания три раза в неделю. Но выбрасываю Бога из головы, когда надеваю кобуру. Вам что-то нужно? Скажите прямо, что именно, и мы это обсудим.

Ллойд покраснел и начал заикаться:

– Сэр, я… я…

Гаффани откинулся в кресле и провел обеими руками по седеющей стрижке ежиком.

– Хопкинс, ты не обращался к старшему по званию со словом «сэр», с тех пор как был новичком-салагой. Ты самый скандальный бабник в отделе убийств и грабежей, и тебе глубоко плевать на Бога. Что тебе надо?

Ллойд засмеялся.

– Без балды, сэр?

– Да уж, пожалуйста.

– Хорошо. В ходе моего расследования по делу об убийстве Нимейер у меня появились обоснованные подозрения, что это дело связано еще по меньшей мере с шестнадцатью другими убийствами молодых женщин на протяжении последних пятнадцати лет. Modus operandi варьируется, но все жертвы принадлежат к одному и тому же физическому типу. Есть хронологические совпадения и другие факторы, убедившие меня в том, что все шестнадцать женщин убиты одним и тем же человеком – тем самым, кто убил Джулию Нимейер. Два последних убийства совершены с особой жестокостью. Я считаю, мы тут имеем дело с гениальным психопатическим интеллектом, и если не приложим активных усилий к его поимке, он будет безнаказанно убивать до конца своих дней. Мне нужны двенадцать опытных детективов из убойного отдела на полный рабочий день, мне нужна связь с каждым полицейским участком этого округа, мне нужно разрешение привлечь рядовых разгребать дерьмо и право требовать от них сверхурочной работы без ограничения. Мне нужен выход в прессу… У меня есть предчувствие, что этот зверь пошел вразнос, и я хочу его немного подтолкнуть. Я…

Гаффани вскинул руки, давая понять, что с него хватит.

– У тебя есть конкретные улики? – спросил он. – Может, у тебя есть свидетели? Записи детективов из департамента полиции Лос-Анджелеса или других департаментов в подтверждение твоей теории массового убийства?

– Нет, – ответил Ллойд.

– Сколько из этих шестнадцати дел еще открыто?

– Все закрыты.

– В департаменте полиции Лос-Анджелеса есть офицеры, поддерживающие твою теорию?

– Нет.

– В других департаментах?

– Нет.

Гаффани хлопнул по столу ладонями и снова ощупал булавку.

– Я не собираюсь доверять твоим подозрениям. Дела слишком старые, все это чересчур туманно, дорого, а главное, может обернуться большим позором для департамента. Я знаю, что ты бузотер и очень хороший детектив с прекрасным послужным списком…

– С рекордным числом арестов по всему гребаному департаменту! – перебил его Ллойд.

– Знаю я о твоих рекордах! – заорал в ответ Гаффани. – Но я не доверяю тебе! Ты показушник, бабник, только и думаешь, что о своей славе. У тебя свербит в заднице насчет убитых женщин! – Понизив голос, он добавил: – Если ты действительно думаешь о Боге, попроси его о помощи в личной жизни. Бог ответит на твои молитвы, и ты перестанешь гнаться за тем, что тебе неподвластно. Посмотри на себя. Ты же весь трясешься. Забудь об этом деле, Хопкинс. Проведи время с семьей. Они будут рады, поверь.

Ллойд встал, дрожа, и направился к двери. Все плыло перед глазами, все было в красном тумане. Он обернулся и посмотрел на Гаффани. Тот улыбнулся:

– Попробуй только обратиться к газетчикам, и я тебя распну. Разжалую, сошлю в патрульные, будешь до конца жизни вытаскивать пьяниц из канавы!

Ллойд улыбнулся в ответ, ощутив вдруг странное спокойствие в соединении с отчаянной бравадой.

– Я достану это животное и загоню твои слова тебе же в задницу, – сказал он.

Ллойд сложил шестнадцать дел о нераскрытых убийствах в багажник своей машины и поехал в голливудский участок в надежде застать Датча Пелтца, пока тот не ушел с работы. Ему повезло: Датч как раз переодевался в цивильное в раздевалке для старших офицеров. Он завязывал галстук, рассеянно глядя на себя в большом зеркале до пола.

Ллойд подошел, покашливая на ходу. Не отрывая глаз от зеркала, Датч заговорил:

– Фред Гаффани уже звонил, сказал, что он тебя просчитал. Знал, что ты ко мне кинешься. Я отмазал твою задницу. Он собирался на тебя настучать одному своему духовно возрожденному дружку из начальства, но я его отговорил. Он мне кое-что должен, пришлось ему послушаться. Ты сержант, Ллойд. А значит, можешь вести себя как задница только в компании сержантов и нижестоящих. С лейтенантами и выше – нельзя. Verboten. Comprende,[27]умник?

Датч повернулся, и Ллойд увидел страх в его глазах, хотя он пытался держаться как ни в чем не бывало.

– Гаффани тебе все рассказал?

Датч кивнул.

– Ты уверен?

– На все Сто, – ответил Ллойд.

– Шестнадцать женщин?

– Минимум.

– И что ты собираешься делать?

– Выкурить его из норы, только еще не знаю как. Скорее всего в одиночку. Департамент ни за что не разрешит открыть следствие. Они не захотят ставить себя в дурацкое положение. Я сам свалял дурака: не надо было вообще ходить к Гаффани. Если я буду действовать через его голову и подниму шум, меня снимут с дела Нимейер и бросят на какое-нибудь тупое ограбление. Знаешь, на что это похоже, Датч?

Датч заглянул в глаза своему высокому другу, гению и наставнику и быстро отвернулся, чувствуя, как слезы гордости наворачиваются ему на глаза.

– Нет, Ллойд.

– Похоже, я был создан для этого дела, – сказал тот, старательно глядя на свое отражение в зеркале. – Похоже, я так и не узнаю, кто я такой и кем могу стать, пока не сцапаю этого ублюдка и не пойму, за что он уничтожил столько невинных жизней.

Датч положил руку ему на плечо.

– Я тебе помогу, – заверил он друга. – Не вправе дать офицеров тебе в подмогу, но помогу тебе сам. Мы можем…

Датч замолк, заметив, что Ллойд его не слушает, завороженный то ли светом, горящим в его собственных глазах, то ли каким-то далеким видением.

Датч опустил руку. Ллойд шевельнулся, оторвал взгляд от зеркала и заговорил: