Читать книгу "Немой свидетель - Карло Шефер"

— Значит, и в первый раз преступление мог совершить тот же человек, — заявил Лейдиг, подхватывая мысль шефа. — Значит, надо бы проверить всех…

Магенройтер перебил его:

— Поскольку, как вы могли заметить, время групп, работающих спустя рукава, подходит к концу, это, разумеется, уже делается. — (Тут Хафнер с мрачным видом выпустил несколько колечек дыма.) — Но опрошенные отвечают как обычно: смотрел телевизор, потом лег спать. Да и что важного могут сообщить люди? Не надо забывать, что, даже зная время обходов, не так-то легко перенести в зоопарк труп, если ты живешь где-то в городе. Ведь сотрудники зоопарка не живут на его территории.

— Что еще известно про парня? — спросил Тойер.

Магенройтер удивленно воззрился на него:

— Я же обо всем рассказал на совещании.

— Я заснул.

— Разумеется. Почему бы и нет. — Магенройтер вздохнул. — Это цыган, ему восемнадцать или около того, уже какое-то время он жил на Нойенгеймском Поле — спал у попугаев. Может, мне кто-нибудь хотя бы сейчас объяснит, что это значит?

Хафнер терпеливо втолковал приезжему начальнику, что парень, вероятно, ютился в одном из университетских зданий, возле вентиляционных шахт, где тепло. В таких местах скапливаются целые колонии зимующих изгоев.

Больше ничего о парне не известно. Документов при нем не было.

Примечательно то, что на снегу остались следы предполагаемого убийцы, однако лишь у живой изгороди видны пятна крови — их совсем немного. Вероятно, парень был убит в другом месте.

— Преступник другой, — сказал Тойер. — Имитатор. И горилла не выходила наружу, цыган убит не голыми руками, да и настоящее место преступления не зоопарк…

— Кто знает… — Магенройтер задумчиво покачал головой. — Возможно, у него было меньше времени, чем в первый раз… Кстати, что все вы делали у моря в такой холод?

— Купались, — буркнул Хафнер.

— Не совсем, — поправил его Зенф. — Собственно говоря, ходил купаться только я. Пожалуй, я должен кое-что вам сообщить, ведь оттуда может поступить запрос. — Зенф храбро изложил суть дела, не умолчав и о личных мотивах, — и это всего лишь на следующий день после первой исповеди.

Когда он закончил, Магенройтер покачал головой и длинно присвистнул:

— Боже ты мой!.. В общем, господин Зенф, я должен бы вас осудить, но не могу. И это означает… — с безнадежным видом Магенройтер встал, — что «болезнь Тойера», то есть частное расследование, повторяется вновь. И ведь даже не могу сказать, что я против. Проклятие.

— Какова, по вашему мнению, наша роль в этом расследовании? — кротко спросил шеф группы.

— Я вижу ее в том, — недобро прищурился Магенройтер, — чтобы как можно быстрее раскрыть преступление. Как только возможно — чтобы ваша мерзкая пресса, которая льет на нас помои, наконец-то заткнулась.

— Мы будем работать, пока не почернеем! — рявкнул Хафнер.

— Ну а я пойду уже… — Магенройтер одарил пфаффенгрундского простака улыбкой акулы. — Надо помешать Зельтманну давать интервью раньше времени…

— Ну ты и дурак! — мрачно сказал Тойер, когда они остались одни.

Но Хафнер не слишком опечалился такой характеристике, извлек из стола бутылочку джина, отпил добрый глоток и изрек:

— Надо признать, что наш бимбо не лишен юмора!

Тойер сидел за кухонным столом — к этому моменту он не спал уже тридцать шесть часов. Сил не было, его била крупная дрожь, но он мужественно набрал номер Ильдирим.

— Алло.

— Привет. Помешал?

— Нет.

— Ты получила мое послание?

— Да, конечно.

Он не знал, что еще сказать. Не мог придумать. И он молчал. Ильдирим тоже. Он слышал тихое потрескивание в сети и представлял себе, что он опять у моря.

Потом услышал:

— Пока, Тойер.

Под монотонные гудки ему приснился сон о том, как пара влюбленных крокодилов воркует на морзянке.

— Значит, это вы его обнаружили. — Тойер более-менее выспался, и ему снова удавался строгий взгляд.

Его оппонентом был седой неопрятный мужчина — глядя на него, трудно было представить, что он годится в охранники. Тойер ожидал увидеть бритоголового курда или крутого русского.

— Да. В два, при обходе.

Сыщик с бесполезной дотошностью отметил отчетливый швабский акцент и продолжил:

— Тогда, господин Бауэр, расскажите мне об этом. Мне важны все подробности.

Бауэр пожал плечами:

— Я подошел к обезьянам, а он там лежит во рву, вот и все.

— Почему вы вообще заглянули в ров?

— Мы так всегда делаем. После той январской истории.

Тойер кивнул — ну да, конечно.

— На снегу были следы, — сказал он и показал Бауэру фотографию. — Вот эти принадлежат убийце, а эти — ваши?

Свидетель трубно высморкался без платка и вытер ладонь о форменную куртку:

— Вы можете это определить…

— Разумеется, мы можем это определить, — сладким голосом ответил Тойер, — но вы тоже могли бы мне это сказать.

Бауэр извлек из кармана дешевые очки и изучил фотографию:

— Да, пожалуй, мои. А как вы узнали?

— Потому что на следы преступника нападало чуть больше снега, чем на ваши. Значит, он был там лишь незадолго до вас. Вы не видели его?

— Ничего я не видел. У меня слабые глаза, катаракта, скоро лягу на операцию.

Тойер откинулся назад:

— Как-то вы не подходите под мое представление о типичном охраннике. Мне всегда казалось, что у охранника должно быть хорошее зрение…

— Я подрабатываю на замене, когда кто-нибудь болеет, — объяснил Бауэр. — А так я слесарь на турбазе, ваши люди меня уже опрашивали, из-за русского. Но я не мог ничего сообщить. Поэтому я не знал и этого убитого цыгана — ведь я не работаю в зоопарке постоянно.

Корнелия, ее отец и Фредерсен сидели вместе. Кёниг все еще не мог опомниться и выглядел так, словно только что услышал все эти чудовищные новости. Его правый глаз заплыл.

— Идея неудачная, — ругался Фредерсен. — Ведь вы опять пропустили школу без уважительных причин?

— Я позвонила с дороги. Не беспокойтесь, — отозвалась Корнелия.

— Господин Кёниг. — Фредерсен смерил его презрительным взглядом. — Я не рассчитываю на то, что вы проявите снисходительность к моим склонностям. Но судьба свела нас вместе, поскольку ваша дочь…

— Тише, — простонал Кёниг. — Я уже знаю, что сделала моя дочь.

— Ты могла бы держать рот на замке! — Фредерсен гневно повернулся к Корнелии. Она ответила ему пустым взглядом.