Читать книгу "Дети вампира - Джинн Калогридис"

"Какой замечательный малютка! – воскликнула женщина и ласково улыбнулась. – Просто очарование! Это сын доктора Стефана?"

"Нет, – покачала я головой, – это его племянник, сын его брата Абрахама".

"Какое счастье, что у вас есть крепкий и здоровый малыш", – вздохнула женщина.

Она снова повернулась, чтобы уйти. Лицо ее стало совсем печальным. Кажется, я даже видела слезы. Мне тоже стало грустно, что сейчас она уйдет и я ее больше не увижу. Чтобы ее задержать, я спросила, почему ей посоветовали пойти к доктору Стефану. Она повернулась. Наверное, это невозможно, но она еще больше похорошела. Женщина очень внимательно на меня посмотрела и вздохнула:

"Все мои попытки стать матерью кончались неудачно. Я побывала у многих врачей, и все напрасно. Вот я и пришла сюда в надежде: вдруг ваш деверь сотворит чудо?".

Герда замолчала. Аркадий больше не задавал ей вопросов, а терпеливо ждал, когда она заговорит снова.

– Меня очень тронули ее слова. Я подумала о безжалостности судьбы: такая красивая женщина – и лишена материнского счастья. В тот момент я была готова выполнить любую ее просьбу, даже в ущерб себе и ребенку. Но она всего лишь спросила:

"Можно мне войти?"

Я распахнула дверь, и она вошла. Женщина сразу повеселела, и на ее губах опять появилась улыбка. Я была на вершине блаженства, радуясь одному ее присутствию. Каждую секунду я хотела видеть ее и поворачивалась к ней, как цветок к солнцу. Потом она попросила:

"Можно мне подержать вашего малыша?"

Я не возражала. Меня удивило, как потянулся к ней Ян, ведь он у нас неохотно шел на руки даже к знакомым, а здесь – совершенно чужая женщина.

Я не отваживался поднять глаза на маму. Это счастье, что Герда находилась сейчас в трансе и не слышала своих слов – они бы разорвали ей сердце.

– Она взяла Яна. Я находилась в каком-то полусне и с наслаждением смотрела, как она качает, гладит и целует моего малыша. Она целовала его губки, щечки, лобик, но в моей душе не мелькнуло и тени тревоги. Потом она наклонилась к его шейке и провела губами по нежной коже сынишки. Я завидовала малышу и даже ревновала, что ему достается столько внимания, и мечтала, чтобы ее губы коснулись моих, чтобы она с такой же нежностью провела ими по моей коже. Я уже была готова потребовать этого от нее, но мне было так невыразимо хорошо, что не хотелось ни двигаться, ни говорить. А она качала ребенка и что-то напевала ему. Глаза Яна осоловели. Я и не заметила, как малыш уже крепко спал.

Она положила Яна на кухонный стол и повернулась ко мне. Я глядела на нее, боясь и желая ее ласк. Она обняла меня за талию. Я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги. Я таяла... ну совсем как тогда, от поцелуя Стефана. Вскоре я уже лежала на полу. Она опустилась передо мной на колени. Я сразу вспомнила, как в детстве вот так же становилась на коврик возле кровати, чтобы помолиться перед сном. Она наклонилась к самому моему уху и шепнула:

"Он еще такой малютка. Я не решаюсь его тронуть, хотя очень голодна! Как же я пойду к Стефану..."

Говоря это, она расстегнула воротник моей кофточки и нежно погладила шею. Ее рука была совсем холодной, как будто перед тем она подержала в ладони льдинку. Потом она коснулась моей шеи губами... вот тут, чуть выше ключицы. Я страшилась и в то же время ждала ее поцелуя. Она раскрыла рот и медленно провела языком по моей коже.

А потом... потом вдруг стало очень больно. Я почувствовала, как кожу в двух местах проткнули чем-то острым. Боль была странная: холодная и пульсирующая. Я тихо вскрикнула и попыталась вырваться, но она держала меня очень крепко. И тут меня окутало дурманящим теплом. Я затихла. Боль сменилась наслаждением. Оно нарастало и все больше напоминало любовный экстаз. Я куда-то уплывала... прочь от своего тела. Я желала только одного: чтобы это блаженство никогда не кончалось.

Должно быть, Аркадий каким-то образом загипнотизировал и нас с мамой. У меня даже сейчас при воспоминании об этой сцене по телу пробегают мурашки. А тогда я спокойно сидел и слушал кошмарную исповедь моей потерявшей рассудок жены.

– Я услышала ее шепот:

"Что же мне с тобой делать? Перенести через бездонную пропасть?"

Я понимала, что она говорит о моей смерти. Я хотела умереть. Жаждала смерти, как жаждут удовлетворения любовной страсти. Нет, даже сильнее. Но она не захотела подарить мне смерть. Я помню ее смех: звонкий, переливчатый.

"Нет, ты не умрешь. Ты будешь гораздо полезнее в качестве моих глаз и ушей в этом доме".

Я провалилась в кромешную тьму, а когда очнулась, то с ужасом поняла, что осталась в этом мире.

Я снова закрыла глаза. Не помню, как мы с Яном из кухни попали в нашу спальню. Просто я вдруг увидела, что лежу на полу возле нашей постели и смотрю на нас со Стефаном со стороны, словно бы мне удалось выйти из собственного тела. Ян тихо спал в своей кроватке... может, и не спал, а был околдован ею.

Я понимала, что там, со Стефаном, находится другая женщина, прекрасная незнакомка, которую я днем впустила в наш дом и которая сейчас зачем-то приняла мой облик. Стоило мне повнимательнее приглядеться, и под "моим" лицом я видела ее черты. А Стефан даже не подозревал о моем присутствии, вернее, он считал, что это я нахожусь рядом с ним и между нами происходит ожесточенный спор. Я не могла ни крикнуть, ни как-то иначе привлечь его внимание. Мне оставалось лишь смотреть на них.

Стефан и эта женщина стояли возле постели, нежно держась за руки. Его глаза были полны любви, предназначавшейся не ей, а мне. Он говорил ей, что уезжает навсегда, поскольку хочет отвести беду от своих близких.

Незнакомка отвечала ему так, как ответила бы я, – что не понимает, почему опасность, какой бы серьезной она ни была, должна их разлучить. Женщина заплакала, а Стефан – он такой добрый, такой мягкосердечный...

Герда произнесла эти слова с печальной улыбкой. Они, словно отравленные стрелы, вонзились мне прямо в сердце. Я отвернулся, чтобы не встречаться глазами ни с мамой, ни с Аркадием.

– Он не выдержал ее слез и тоже заплакал. Она умоляла взять ее с собой, но он противился, поскольку не хотел, чтобы ее жизнь оказалась под угрозой. И еще он говорил, что не смеет разлучать ее с мужем и сыном. Оказывается, вначале Стефан хотел незаметно исчезнуть, не оставив даже записки. Но тогда все опять могли бы подумать, будто его похитили, и начать поиски, а этого следовало избежать любой ценой. Поэтому он написал письмо, адресованное всем нам, но не смог покинуть дом, не попрощавшись с нею... со мной.

Мне подумалось: вдруг от угрызений совести я сошла с ума и, непостижимым образом покинув свое тело, теперь смотрю на себя со стороны? Передо мной разыгрывалась пьеса, где я была и актрисой, и зрительницей... Нет, не совсем так. Мою роль отдали другой актрисе. Она говорила, что не позволит ему просто так уйти. Она обнимала Стефана, осыпала его мольбами и поцелуями. Он пытался вырваться, говоря, что однажды допустил ошибку, которой больше не повторит. Но та женщина вела себя очень упрямо и решительно. Наконец Стефан стал отвечать на ее поцелуи и не заметил, как она оказалась в его объятиях.