Читать книгу "Наследник волхвов - Михаил Зайцев"

Самокрутка давно потухла, однако Сергач забыл о ней и продолжал сжимать в зубах плотно скрученную газету, набитую грубого помола самосадом. Внешне оставаясь невозмутимым и абсолютно спокойным ковбоем с надменной полуулыбкой, на самом деле Сергач нервничал, ОЧЕНЬ нервничал. Хвала духам, хоть руки не дрожат, не выдают трепетного внутреннего состояния. Игнат открыл «бардачок». Нож долго искать не пришлось, перочинный ножик с разнообразно-куцыми лезвиями, с пилочкой для ногтей и штопором Сергач отыскал и положил поближе еще ночью. Смешной, блин, ножик, жалко, другого нет, но что ж поделаешь, как говорится – чем богаты, тем и рады. Или «тому»?.. Черт! Какая, на фиг, разница, не до падежей...

Сергач зацепил ногтями самое длинное пятисантиметровое лезвие, что называется – «раскрыл нож», сунул его в карман пальто, в левый.

В правом кармане лежали подарки доброго дедушки Кузьмы: кулек из глянцевой обложки старого журнала – чуть ли не «Огонька» времен угара гласности, – битком набитый табаком, и пухлый квадрат из пожелтевшей газеты «на раскурку».

Фокин переключил скорость, «Нива» круто съехала в ложбинку, в ту, которая делит долину на две неравные части. После крутого спуска – длинный и пологий подъем. Игнату почудилось, что не только машина, но и время замедлило свой ход. Сейчас тачка вскарабкается и начнется обратный отсчет: десять минут до пересечения границы деревни николаитов, пять, четыре, три...

Высота взята – за ветровым стеклом диорама Еритницы. Дрогнула-таки по вине предстартовой лихорадки рука, заряжая обрез, клацая затвором.

– Черт, как бы не отстрелить себе чего. – Игнат распахнул пальто, приподнялся немного, осторожно сунул обрез за джинсовый пояс.

– Игнат, а если...

– Молчи, Витя! Умоляю! – Толстая ткань пальто накрыла рукоять обреза. – Всю ночь, блин, планировали акцию, все возможные и невозможные варианты обговорили, давай не будем в последний момент чего-то менять или корректировать, о'кей?

– Если мне придется уезжать одному и...

– Вить! Опять, блин, двадцать пять! Ежели у меня ни фига не получится, без всякого ложного героизма газуй на полную и далее работай по схеме Федор Василича! По уму, так тебе сейчас бы с блокнотом под мышкой и с уликой в кармане топать к шоссе, но раз ты, блин, отказался...

– Игнат, я...

– Молчи! Сотый, стотысячный раз отвечаю: я лучше тебя умею махать кулаками, согласен? Поэтому я, а не ты...

– Мать твою в лоб! Я о другом! Если мне придется драпать, а дети станут бросаться под колеса, встанут у меня на пути?! Чего тогда делать? Об этом мы не подумали, о детях не вспомнили, о ребятишках-фанатиках. Я не смогу давить детей!

– Блин! И чего ты от меня хочешь услышать? Приказ давить всех на фиг, без разбора, да? Давай! Давай, черт возьми, разворачивай тачку и погнали отсюда, пока не поздно! Давай не будем рисковать понапрасну, я согласен. О'кей, как скажешь, так и сделаем, решай! Только быстро – до околицы двести метров.

Сергач говорил откровенно, без всяких подначек, и Виктор это чувствовал и не огрызался, матерился шепотом, кусая губы. Лед уверенности в своей правоте, а значит и силе, дал трещину у обоих. Как и Виктор, Игнат погружался все глубже и глубже в пучину сомнений с каждой секундой обратного отсчета. Тщательно продуманный план с каждым мгновением казался все более и более безрассудным, чересчур наглым и до глупости самонадеянным.

Миновали околицу.

– Хер с ним со всем, Сергач! Рискнем. Двум смертям не бывать! Мать-перемать, в кровать, копать...

– Скажу иначе: двое уже погибли – Андрей и, наверное, Федор. Мы с тобой имеем, блин, полное моральное право на месть и на жестокость, согласен? А если начнешь опять спорить, так, один черт, поворачивать уже поздно, подъезжаем к особняку оборотня.

– Ошибаешься! Самое время, согласно нашему плану, разворачивать, мать ее, тачку...

– Ха! Ты прав, черт возьми!.. Нуте-с, ваше благородие, госпожа Удача, не подведи двух пижонов, аминь!

Исчезла альтернатива – и сразу на душе сделалось спокойно и благостно. Очистилась от сорных мыслей голова, мускулы налились силой.

Разворачиваясь, «Нива» едва не задела плетень соседствующего с участком старосты огорода. Развернулась на сто восемьдесят градусов, готовая мчаться прочь из деревни по той же дороге, по которой приехала, встала, нетерпеливо урча мотором, напротив, в трех метрах от двери в высокой каменной стене.

Точно так же, как и вчера, к машине шли люди. Не спеша и не мешкая, николаиты, и стар и млад, брали «Ниву» в кольцо.

Сергач не стал дожидаться, пока ряды оцепления уплотнятся, распахнул настежь, до отказа, автомобильную дверцу, придерживая полы пальто, вылез. Что же мешает, блин, широко улыбаться? Окурок, черт побери! Сергач выплюнул огрызок самокрутки, произнес громко, приветливо:

– Здравствуйте всем! Счастлив вас снова видеть, граждане. Извините за назойливость, но мы вновь приехали повидаться с вашим уважаемым ста...

Окончание последнего слова застряло в горле, ибо, лишь только прозвучало «уважаемый», дверь в стене открылась, и навстречу Игнату вышел староста.

Сергач напрягся, готовый выхватить обрез, закончил с трудом:

– ...М-да, со старостой... – Игнат вернул прежний блеск потускневшей на миг улыбке, – то бишь с вами, глубокоуважаемый.

Удобнее нападать, когда враг говорит, а ежели он еще и заика, тогда, ясен пень, атаковать его лучше всего в момент заикания. Сергач хладнокровно дожидался лучшего момента, не особенно вдумываясь в содержание ответной реплики старосты, глядя с прищуром в его моргающие глаза и, как бы невзначай, теребя пальцами левый край пальто, как бы между прочим, сгибая в локте правую руку...

– Здрасте. – Староста кивнул Игнату, буднично, по-свойски. Окинул строгим, начальственным взором быстро уплотняющуюся толпу единоверцев. – Расходитесь! Они ко мне приехали, я их приглашал. Они мои го... го...

Левая рука Сергача уже потянула край пальто, правая ладонь уже предвкушала приятную тяжесть оружия, но мозг дал команду СТОП! Руки заледенели, а мозговые извилины, выражаясь образно, выгнулись множеством вопросительных знаков. Неужели? Неужели он их прогоняет? Неужто толпа сию же минуту покорно разойдется, и исчезнут живые препятствия на пути у «Нивы»? Главное, чтоб дети отошли подальше...

– ...го... го...– Выпученные глаза старосты таращились на подвластных ему николаитов, и те, шаркая ногами, шурша одеждами, уходили. Расходились еще быстрее, чем вчера. А главное, дети, как вчера, не задерживались возле машины...

– ...го... гости. – Староста заморгал и...

И, черт возьми, повернулся спиной к Игнату! И шагнул к дверному проему в стене, бросив через плечо небрежно:

– Пойдемте в дом.

Вопросительные знаки в мозгу сделались восклицательными и дружно ударили изнутри в темя – у Игната аж в глазах потемнело. Невероятно удачный расклад сил! Фантастическое везение! Лишь ответственный за рефлексы самосохранения мозжечок ворчливо зудел у основания черепа: «Все слишком, чересчур хорошо, так не бывает».