Читать книгу "Рассказы майора Пронина - Лев Овалов"

– У вас нет папиросы? – спросил Щуровский.

– Я же не курю, – сказал Пронин.

Щуровский поднялся.

– Пойду поищу папиросы в киосках. Но Пронин встал тоже.

– И я с вами.

Они прошлись по кругу.

– Вы позовите сюда своего шофера, – предложил Щуровский.

– Нет, это у нас не полагается, – сказал Пронин. – Он ведь на работе.

– Я схожу позвонить по телефону-автомату, – сказал Щуровский.

– Здесь нет автомата, – сказал Пронин.

Он ни на мгновенье не отставал от своего спутника.

– Погуляем еще? – безнадежно предложил Щуровский.

– Погуляем, – согласился Пронин.

Они опять походили по аллеям, вернулись к агаве, – напрасно было желание Щуровского остаться одному.

– Поедем? – предложил Пронин.

– Поедем, – неохотно согласился Щуровский. Они вернулись к машине.

– Едва не забыл! – воскликнул Пронин, взглядывая на часы. – Мне нужно обязательно привезти вас к нам к четырем часам. Приглашен и Толмачев. Есть весьма любопытное сообщение…

И вскоре они входили в кабинет начальника Пронина. У стола там уже сидел Толмачев.

– Вы аккуратны, товарищ Пронин, – сказал на­чальник. – Как и было условлено, в четыре. – Он поздоровался с Щуровским и указал на стул. – Садитесь. – Затем взглянул на Пронина. – Можете докладывать.

– Доклад мой будет короток, – сказал Пронин. – Документ найден.

– Не может быть! – воскликнул Толмачев, приподнимаясь с кресла, и щеки его порозовели от волнения.

– Неужели? – сказал Щуровский и тоже привстал.

– Да, – подтвердил Пронин. – Найден и находится в наших руках.

– Кто же мог его похитить? – оживленно спросил Щуровский. – Вы расскажете нам об этом человеке?

Пронин повернулся к начальнику.

– Разрешите?

Тот наклонил голову.

– Пожалуйста.

– Я не отниму у вас много времени, – сказал Про­нин. – Лет пятнадцать назад интересующий нас человек примкнул к людям, которым не нравилась решительность, с какой партия перестраивала страну. Позже он раскаялся, но его раскаяние, очевидно, не было искренним. Так вот, постепенно, он и докатился до услуг иностранной разведке.

Щуровский вскочил со стула.

– Неужели это Иванов?!

– Перестаньте притворяться! – сказал Пронин. – Вы!.. Это я к вам, гражданин Щуровский, обращаюсь! Документ – на стол, а потом сами доскажете свою биографию.

Щуровский обвел всех взглядом, сжал губы, полез во внутренний карман пиджака, неторопливо вытащил плотный голубоватый конверт и протянул его Пронину.

– Нет… – Пронин покачал головой. – Мне знать содержание этого документа не требуется…

И, осторожно взяв конверт, передал его Толмачеву.

– Со мной вы справились, – зло сказал Щуровский. – Но вряд ли вам удастся поймать того…

– Кто должен прийти к мексиканской агаве? – весело спросил Пронин.

– Ах, вам и это известно? – удивился Щуровский. – Но все равно. Того вам не взять. Вы – способны, но не до такой степени…

Виктор и Пронин столкнулись в служебном коридоре, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Ты откуда? – поинтересовался Пронин.

– А вы? – спросил Виктор.

– Оставь ты эту глупую привычку отвечать на вопрос вопросом!

– Я из Ботанического.

– А я только что проводил домой Иванова.

– Не спали?

– А ты?

– И я не спал.

– Пойдем, рассказывай, – позвал его Пронин.

Они зашли к нему в кабинет и уселись на диване.

– Нашли? – спросил Виктор.

– Рассказывай, – повторил Пронин.

– Только одно слово – нашли или нет?

– Да.

– Так слушайте, – начал Виктор. – Я как идиот весь день гулял по этому саду. И цветами любовался, и книжку чи­тал, и даже пробовал играть с детишками… Наконец приехали вы с Щуровским. Я дождался, когда вы ушли, и незаметно сунул кон­верт между листьями. Затем я начал томиться. Вашим кон­вертом решительно никто не интересовался. Наступил вечер. Пу­б­лику стали выпроваживать.

– И ты? – испуганно спросил Пронин.

– Я спрятался среди георгин. Не волнуйтесь. Это была не­приятная ночь, могу вам сказать. Я мерз и любовался этим противным растением. Хоть бы какая-нибудь собака при­бли­зи­лась к вашему конверту! Особенно холодно стало на рассвете, и цветы вовсе не настраивали меня на поэтический лад. Наступило утро. Начали приходить рабочие. Скорчившись, си­дел я за парниковыми рамами, уставясь все в одну и ту же точ­ку. Рабочие поливали растения и подметали дорожки. Научные сотрудники тоже занимались какими-то своими делами. Наконец сад снова открылся для посетителей. Я смог вылезти из-за своего прикрытия, расправился и подошел к агаве. Кон­верта не было.

– Прозевал? – спросил Пронин тем безразличным глухим голосом, какой всегда появлялся у него в моменты сильного волнения.

– Я даю вам слово, что ни на мгновенье не сводил глаз с этой чертовой агавы! – воскликнул Виктор. – Когда сад закрылся, конверт был на месте. Ночью никто к агаве не подходил. Утром прошла мимо какая-то научная сотрудница, должно быть, студентка, двое рабочих с лейками, и садовник подстригал поблизости кусты. Больше никого.

– И что же ты сделал?

– На всякий случай узнал имена и адреса этих четверых, но…

– Но сам мало верю в то, что кто-нибудь из них похитил конверт, – договорил Пронин. – Жаль. Снова ждать… Ждать. Все начинать сызнова и неизвестно с какого конца…

– А как вы? – нетерпеливо спросил Виктор. – Что было здесь у вас?

Пронин видел, что Виктор чувствует себя виноватым, но досады против него не чувствовал. Он знал, что Виктор сделал все, что было в его силах, и Пронину по-отцовски захотелось утешить своего питомца.

– Ничего, не горюй, – сказал он со вздохом. – Без неудач не обходится никто. А для того чтобы тебе было ясно, кого мы упустили, слушай теперь о моих поис­ках. С самого начала было очевидно, что к похищению документа обязательно должен быть причастен кто-нибудь из двоих – Иванов или Щуровский. Легче было заподозрить Иванова. Одно было для меня несомненно, что документ спрятан в квартире Щуровского. В учреждении его не рискнули бы оставить. Привлекать к соучастию шофера было просто не нужно. Почте тоже не доверили бы такой документ, не стали бы рисковать даже одним шансом на тысячу. Документ мог быть передан только из рук в руки, а передать его было не так просто. Иванова нам нельзя было отпустить. По своему общественному положению человек гораздо более незаметный, чем его на­чальник, он, будучи преступником, мог легко ускользнуть. Что касается начальника, Щуровский находился на виду и отлично это понимал. Поэтому я нарочно высказал ему уверенность в том, что документ спрятан у него в квартире, и предупредил о том, что за его домом установлено наблюдение. Как это ни парадоксально, вместо того чтобы спутать все следы, Щуровский старался избегать любых случайных встреч, опасаясь привлечь к себе наше внимание. Поэтому все немногое, что он делал, стало очень за­метным. Обыск, конечно, не дал бы никаких результатов, недаром сам Щуровский так охотно с ним набивался. Открытку мы не нашли. Но если только она была средством извещения, на нее должен был последовать ответ. Вот книги и могли оказаться таким ответом. Но тут даже меня сбило с толку желание Щуровского вернуть их обратно. Он не хотел оставлять у себя никаких улик! Он вообще действовал умно и смело. Открытку он велел бросить Иванову и тем самым заставил его свидетельствовать в свою пользу, хотя сам в то же время ловко набрасывал на Иванова тень подозрения. Щуровский сам при случае указал нам книжный магазин, чтобы мы не стали его искать и в процессе поисков, как это часто случается, не обратили бы на эту явку особого внимания!