Читать книгу "Горячая шестерка - Джанет Иванович"

– Мне надо сесть. Я неважно себя чувствую. – Я вовсе не пыталась его обмануть. Сердце мое трепыхалось, а волосы на голове взмокли. Я плюхнулась на диван и сунула пальцы между подушками. Никакого пистолета. Я пробежала пальцами рядом с другой подушкой. Снова нет пистолета.

– Что это ты делаешь? – поинтересовался он.

– Ищу сигарету, – соврала я. – Мне необходима последняя сигарета, чтобы успокоить нервы.

– Забудь. Нет времени. – Он бросился на меня с ножом. Я откатилась, он пырнул ножом подушку рядом со мной.

Завизжав, я встала на четвереньки, разыскивая пистолет, и нашла его под средней подушкой. Мансон снова двинулся на меня, и я прострелила ему ногу.

Боб открыл один глаз.

– Сука! – заорал Мансон, роняя нож и хватаясь за ногу. – Сука!

Я отступила и направила на него пистолет.

– Ты арестован, – заявила я.

– Я ранен. Я умру. Я истекаю кровью.

Мы оба посмотрели на его ногу. Нельзя сказать, чтобы кровь лилась рекой. Небольшое пятнышко на месте мизинца.

– Я слегка тебя задела, – сказала я.

– Господи, – сказал он, – ты же была прямо передо мной. Как ты умудрилась промахнуться?

– Хочешь, чтобы я еще раз попробовала?

– Все пропало. Ты все испортила. Как всегда. Каждый раз, когда у меня появляется план, ты все портишь. Я же все продумал. Приду, отрежу сосок, подожгу тебя. А ты все погубила. – Он в отвращении вскинул вверх руки. – Уж эти женщины! – Он повернулся и захромал к двери.

– Эй, – крикнула я, – куда это ты пошел?

– Ухожу. Палец дико болит. И взгляни на мой ботинок. В нем огромная дыра. Ты считаешь, обувь растет на деревьях? Ты не считаешься ни с кем, только о себе думаешь. Все вы, женщины, одинаковые. Только берете, берете, берете. Вечно дай, дай, дай.

– Насчет ботинка не волнуйся. Государство даст тебе новые. Вместе с миленьким оранжевым костюмом и цепочкой на ноги.

– Даже не думай, я никуда не пойду, пока все не будут уверены, что я безумен.

– Меня ты уже заставил поверить. Кроме того, у меня пистолет, и, если нужно, я снова в тебя выстрелю.

Он поднял руки.

– Валяй, стреляй.

Но я не могла выстрелить в безоружного человека. К тому же у меня кончились пули. Как раз собиралась купить, еще список составила: молоко, хлеб, пули.

Я пробежала мимо него, схватила сумку и высыпала все на пол, поскольку посчитала такой способ быстрейшим для поисков наручников и перечного баллончика. Мы с Мансоном одновременно кинулись к рассыпанному мусору, и он победил. Он схватил баллончик и прыгнул к двери.

– Если приблизишься, тебе достанется, – заявил он.

Я смотрела, как он скачет по холлу, жалея больную ногу. Остановился у двери лифта и потряс баллончиком.

– Я еще вернусь, – пообещал он. Вошел в лифт и исчез.

Я закрыла и заперла дверь. Замечательно. Надо же, как все вышло. Я пошла на кухню, поискать, чем утешиться. Торт кончился. Пирог тоже. В буфете не завалялось ни одной шоколадки. Выпивки нет. Даже чипсов нет. И арахисового масла не осталось.

Мы с Бобом попробовали съесть по паре оливок, но они явно не годились в такой ситуации.

Я собрала все с пола в передней и сунула обратно в сумку. Положила разбитый детектор на буфет, выключила свет и вернулась на диван. Я лежала в темноте и вспоминала последнюю угрозу Мансона. Неважно, действительно ли он был сумасшедшим или только притворялся. Главное в том, что я едва не осталась без соска. Наверное, мне не следует спать, пока я не установлю на дверь хорошую щеколду. Он сказал, что вернется, и я не знала, что он имел в виду – через час или через день.

Но вот в чем беда – глаза у меня слипались. Я попробовала петь, потом считать слонов, но заснула где-то на десятом. Следующее, что помню: я проснулась от ощущения, что я в комнате не одна. Я лежала неподвижно, сердце пропускало удары, в легких не хватало воздуха. Я не слышала шагов по ковру. Не чувствовала никакого постороннего запаха. Было лишь ни на чем не основанное убеждение, что кто-то со мной рядом.

Вдруг, без всякого предупреждения, пальцы обхватили мое запястье, приведя меня в действие. Выброс адреналина в кровь, и я ринулась с дивана на нарушителя моего спокойствия.

От неожиданности мы оба свалились на журнальный столик, а оттуда на пол. Через секунду он пригвоздил меня к полу всем своим телом, и нельзя сказать, чтобы это было неприятно, поскольку я уже сообразила, что лежу под Рейнджером. Мы лежали пах к паху, грудь к груди, и он держал меня за запястья. Прошла минута, мы лежали молча и только тяжело дышали.

– Хороший прыжок, детка, – сказал он и поцеловал меня. Сомневаться в его намерениях не приходилось. Так, например, не целуют кузину. Так, пожалуй, целуют женщину, с которой собираются сорвать одежду и дать ей основания восславить господа.

Он продолжал целовать меня и провел ладонями по моей груди. Слава богу, я не лишилась одного соска! Меня охватил жар, и соски затвердели.

Раздался скрип двери в спальню, и бабушка высунула голову.

– Здесь все в порядке?

Дивно. Теперь она проснулась!

– Да, все нормально, – ответила я.

– Это на тебе Рейнджер?

– Он показывал мне прием самообороны.

– Я бы не возражала тоже познакомиться с таким приемом, – призналась бабуля.

– Ну, мы вроде уже закончили.

Рейнджер скатился с меня и остался лежать на спине.

– Не будь она вашей внучкой, я бы ее пристрелил, – сказал он.

– Черт, – сказала бабушка, – вечно я пропускаю самое интересное.

Я вскочила на ноги и поправила футболку.

– Ты ничего не пропустила. Я собиралась сварить какао. Ты будешь?

– Разумеется, – сказала бабушка. – Пойду надену халат.

Рейнджер взглянул на меня. В комнате было темно, только немного света из открытой двери спальни. Но этого хватало, чтобы увидеть, что, хоть он и улыбается, глаза смотрят серьезно.

– Спасенная бабушкой.

– Ты какао хочешь?

Он прошел за мной на кухню.

– Мимо.

Я протянула ему листок бумаги с рисунком дома.

– Вот то, что ты просил.

– Еще что-нибудь?

Он знал про Александра Рамоса.

– Откуда ты знаешь?

– Я следил за домом на пляже. Видел, как ты его посадила в машину.

Я налила в две кружки молока и сунула их в микроволновку.