Читать книгу "Горная атака - Александр Тамоников"

– Я же сказал, разберемся!

Груденко ударил ладонью по столику. Звякнули пустые пиалы.

– Опять двадцать пять! Да далась вам эта ситуация на плоскогорье?! Ну, допустим, черт с ним, там действительно остались пленные. И что? Таких пленных у духов около пятисот человек, по официальным, подтвержденным данным. Часть из них уже перебралась на Запад и плевать хотела на прежнюю жизнь в Союзе. И мы теперь из-за каких-то четырех олухов будем ломать себе карьеру? И не только себе! Представьте, каково будет Председателю опровергать перед Генеральным прежний доклад? Вы только на минуту представьте, как отреагирует на вашу информацию руководство Комитета! И что после этого будет с нами.

Груденко вновь поднялся, прошелся по кабинету. Остановился у стола:

– Сергей Дмитриевич! Мы не первый год знаем друг друга. Насколько мне известно, на октябрьские праздники вы получите очередное звание генерал-лейтенанта, не исключено вместе со Звездой Героя Советского Союза. И у меня неплохие перспективы. Так ради чего мы будем ломать себе карьеру? Предлагаю решить все здесь и по-хорошему! Вы подтверждаете мой отчет, и тема закрывается. Никто никогда не узнает о том, что на вас после операции выходили какие-то пленные! Это я гарантирую!

Еременко поднялся:

– Не думал я, что ты, Груденко, окажешься подонком. Там, в лагере, остался один, продавший и честь, и родину, известный тебе Эркин Довлатов. Кстати, он тоже выжил. Так вот, сейчас я уверен, попади ты в переплет, как этот Довлатов, то не застрелился бы, как подобает офицеру, генералу. Нет, Груденко, ты тоже поднял бы лапки и пошел служить моджахедам.

Груденко побледнел:

– Да как… как ты смеешь оскорблять меня?

Еременко тоже повысил голос:

– Смею! Выслужиться хочешь на крови солдат? Не получится. Мой тебе совет: отзывай отчет. Как это объяснишь Москве, твои проблемы. Не отзовешь – себе хуже сделаешь. Я не намерен искажать ситуацию. И не сделаю этого. Более того, с сегодняшнего дня после беседы с руководством подчиненные мне службы вновь начнут активную работу по особому лагерю в Пакистане. Уверен, Председатель меня поддержит. Мы доведем начатое дело до конца. Будешь мешать – лишишься не только лампасов. Вот это уже я тебе гарантирую. Все! Честь имею!

Еременко вышел из кабинета начальника контрразведки, сильно хлопнув дверью. Прошел в отделение секретной связи. Связисты знали генерала в лицо. Еременко обратился к старшему смены:

– Майор! Мне срочно нужна связь с Москвой и нашим резидентом в Пакистане.

– Понял! Присядьте, сейчас все организуем. Вы только в журнале № 3 распишитесь, пожалуйста, указав номер допуска к работе в режиме совершенной секретности.

– Не беспокойся, и распишусь, и укажу, что надо. Ты сам поторопись. У меня очень мало времени.

– Да-да, конечно, товарищ генерал. Одну минуту.

Как только за Еременко захлопнулась дверь, Груденко выкрикнул:

– Сука! – Обернулся к Юдашину: – Ну не сука этот Еременко? Тоже мне, правильный, чистенький нашелся! Нет в Конторе чистых! Нет и никогда не было!

Подполковник козырнул:

– Так точно, товарищ генерал!

– Что так точно, придурок? Не чуешь, чем дело запахло?

– Чую, Александр Олегович!

– Чует он! Удивляюсь, как Еременко не вспомнил о невесте Баженова. Но он еще вспомнит. У него память хорошая! Козел, мать его!

Юдашин тихо спросил:

– Что будем делать, товарищ генерал?

Груденко взглянул на подчиненного:

– Что, спрашиваешь? Отзывать отчет!

– Но, но как это мы объясним начальству?

– А очень просто! Я отзову отчет сам, объяснив, что по твоей, Юдашин, вине он составлен не объективно.

– Но я-то здесь при чем?

– А кто, по-твоему, должен быть при чем? Я? Да без меня тебя в зоне сгноят! Короче! Отчет составлял ты. Я не глядя подмахнул его, за что готов понести соответствующее наказание. Ты же исказил факты не преднамеренно, а из-за того, что на момент подготовки документа не обладал всей полнотой информации по операции «Охота на призраков». Как только такая информация поступила, сразу же доложил мне о необъективности отчета, и я, соответственно, тут же принял меры по его отзыву, объявив тебе строгий выговор. Думаю, прокатит. Главное, мы признали свою ошибку, с остальным на Лубянке никто особо разбираться не будет. Там дел и без нас хватает! Но какая же все-таки сука этот Еременко.

– Может, поступим по-другому, товарищ генерал? – сказал Юдашин.

– Как?

– Есть у меня надежные люди в Пакистане. В посольстве. Они обладают неплохими связями. Можно их использовать по вопросу лагеря.

– Я не понимаю тебя!

– Мы можем организовать ликвидацию пленных. И тогда Еременко нечем будет козырять перед начальством!

Генерал постучал костяшками по своему лбу:

– Ты совсем охренел, Юдашин? У тебя что, разжижение мозгов? Подумал, что предложил? Твои сомнительные люди только попытаются воспользоваться связями, как их тут же накроет резидентура в Пакистане. И отправишься ты, мудак, прямиком в одиночку закрытого СИЗО. Первым же бортом на Союз!

– Я хотел как лучше!

– Не надо ничего хотеть! Мне не нужны твои идиотские инициативы. Делать только то, что я сказал, понял?

– Так точно, товарищ генерал!

– И не шути с огнем, Юдашин! Сгоришь! Проводи Еременко после беседы с пленными и постарайся уладить конфликт! А теперь – пошел вон!

Подполковник выскочил из кабинета генерала.

Груденко же вызвал к себе сотрудника службы. Тот явился и доложил:

– Товарищ генерал-майор, капитан Локтев по вашему приказанию прибыл!

– Сейчас немедленно пойдешь к секретарям и потребуешь отзыва недавно отправленного в Москву секретного отчета № 0074. Возникнут вопросы – сошлешься на меня.

– Есть! Разрешите идти?

– Иди!

Отпустив подчиненного, Груденко выпил сто пятьдесят граммов водки, которая успокоила его, сел за рабочий стол. Ему следовало подготовиться к объяснениям по поводу отзыва отчета. А их затребуют из Москвы непременно. Еще раз обругав принципиального разведчика, Груденко глубоко задумался.

Встреча Еременко с Баженовым и другими бывшими пленниками особого лагеря ничего нового генералу не дала. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, что в кишлаке содержались другие пленные. Но Еременко не был разочарован. Подсознательно он ждал подобные ответы. Они косвенно подтверждали то, что в кишлаке действительно могли держать невольников из числа захваченных в плен советских военнослужащих, которым, вероятно, готовили участь рабов. Было бы странным, если бы о них знали даже пленные в лагере. Рамазан Салакзай позаботился, чтобы о его узниках не узнал ни Карамулло, ни тем более Фархади. Одного не просчитал бандит. Того, что Хикмат раскусит его. За что поплатился собственной головой. И правильно, Рамазан заслужил смерть.