Читать книгу "Семь чудес - Стивен Сейлор"

Луция Мумия,

главнокомандующего римской армии

Город Эллис поставил эту статую

В признание его достоинств

И доброты, которую он проявил

К городу Эллису и остальным грекам».

Я посмотрел на фигуру Муммия. Его невозмутимое лицо не выражало никаких эмоций. Одной рукой он держал поводья коня. Другая была поднята в жесте мира.

— Итак, вот она какая, статуя, о которой говорил проводник. Что вы думаете об этом, учитель? — Я повернул голову и увидел, что Антипатр быстро ушел вперед. Я поспешил его догнать.

                                                                                                                           * * *

Вернувшись в нашу комнатку, я упал на свою койку и сразу уснул.

Посреди ночи я проснулся от потребности помочиться. Спотыкаясь, я выбрался из откидной двери, все еще в полусонном состоянии, и направился к ближайшей траншеи, специально вырытой для этой цели. Луна была почти полной, заливая долину тусклым белым светом и отбрасывая резкие черные тени. Не все еще спали; сквозь общую тишину я слышал отголоски застольных песен и обрывки далеких разговоров, кое-где видел зарево нескольких еще горящих костров.

Я вернулся в шатер, поднял откидную створку в нашу комнатку и уже собирался нырнуть внутрь, когда услышал голос, доносящийся откуда-то из шатра.

— С ним нужно что-то делать, и в ближайшее время! — Говорящий, казалось, повысил голос от внезапного всплеска эмоций. Он показался мне странно знакомым. Кто-то ответил ему, но гораздо тише, еле слышно.

Первый человек заговорил снова. — Говоришь, безвредный? Это вряд ли! Этот парень опасен, говорю тебе. Смертельно опасен! Я думаю, что он шпион римлян.

За этим последовал еще один приглушенный ответ, а затем снова заговорил первый мужчина. Его голос был до боли знакомым. — Шпион он или нет, он все равно может разоблачить нас как агентов Митридата. Сидонец должен умереть!

При этих словах я окончательно проснулся. Мало того, что Антипатра узнали, так еще и кто-то говорил о его убийстве — кто-то в том самом шатре, где мы ночевали!

Я нырнул под откидную створку. В маленькой комнатке было так темно, что я едва мог различить фигуру Антипатра на койке, по-видимому, крепко спящего. Но когда я потянулся, чтобы разбудить его, то, что я принял за его плечо, оказалось всего лишь подушкой и несколькими складками одеяла.

— Учитель?  — прошептал я.

Антипатр ушел.

Я стоял как вкопанный в тишине и слушал. Я больше не слышал других в павильоне. Они слышали мой шепот? Я подумывал попытаться найти путь через лабиринт створок и перегородок, чтобы противостоять им — кем бы они ни были, — но решил, что это было бы безумием. Если они думали, что Антипатр был римским шпионом, то они знали, что я его попутчик, и наверняка собирались убить и меня. О чем думал Антипатр, когда устраивал нам ночлег в шатре, полном агентов понтийского царя?

«Но где же Антипатр?»

Я не мог оставаться в шатре. Не было смысла и звать Антипатра, будить других и привлекать внимание к себе. Я вышел из нашей спальни и под ярким лунным светом пробрался мимо небольших палаток поблизости и нескольких мужчин, спящих под открытым небом на одеялах. По счастливой случайности я нашел свободное место под оливковым деревом. Усевшись спиной к стволу, спрятанный среди глубоких лунных теней, я мог ясно видеть откидную створку, ведущую к нашим покоям. Я стал ждать Антипатра, считая, что он обязательно вскоре вернется. Может быть, он, как и я, ушел по нужде или, не сумев заснуть, отправился на ночную прогулку. Я дождусь его возвращения и остановлю его до того, как он войдет в шатер, где кто-то, возможно, даже наш хозяин, замышлял его убить.

Я недооценил силу Сомнуса, или Гипноса, как греки называют бога сна. Хотя я боролся с собой, чтобы держать глаза открытыми, сила, более могущественная, чем моя, продолжала закрывать их, и следующее, что я осознал, кто-то тряс меня, чтобы разбудить. Я открыл глаза и вздрогнул, увидев присевшего рядом со мной незнакомца с повязкой на глазу и горбатым носом, а потом понял, что это Антипатр.

— Учитель! Вы в порядке?

— Конечно!  А ты, Гордиан? Почему ты не спишь в шатре?

В мягком полумраке рассвета люди вокруг уже просыпались и начали шевелиться. С перерывами, так как я еще не совсем проснулся, я пытался объяснить ему то, что услышал ночью.

Антипатр долго молчал, потом покачал головой: — Это был сон, Гордиан. То, что ты слышал, это происходило во сне.

Я покачал головой: — Нет, учитель, я бодрствовал так же как бодрствую и сейчас.

Он поднял бровь: — Да, ты до сих пор еще в полусне. Возможно, ты что-то и слышал, , но я уверен, что ты неправильно все понял.

— Нет, учитель, я абсолютно уверен…

Но был ли я так уж уверен? Накануне я был уверен, что Зевс собирается заговорить со мной, и это было иллюзией. Внезапно события ночи показались туманными и нереальными. — Но где вы были прошлой ночью, Учитель? Куда вы уходили?

Он улыбнулся: — В палатке было слишком жарко и душно и я не мог уснуть. Как и ты, я нашел местечко снаружи и спал как убитый. А теперь просыпайся, соня! Давай перекусим в шатре нашего хозяина.

— Вы что не поняли? Они могут вас отравить!

— Гордиан, твои опасения беспочвенны, уверяю тебя. Но если хочешь, мы можем купить завтрак у торговца по дороге в Булевтерион.

— Куда, куда?

— К зданию в котором атлеты принесут торжественную присягу. Все они должны пообещать перед статуей Зевса, сжимающего молнии, честно соревноваться, повиноваться судьям, не брать взяток и не прибегать к магии. Они делают это небольшими группами, а затем выходят, чтобы их приветствовала толпа. Это прекрасный шанс увидеть всех атлетов вблизи.

— Разве мы не видели их всех вчера, в торжественном марше?

Антипатр закатил глаза, затем, не говоря больше ни слова, встал и пошел прочь. Я последовал за ним, немного спотыкаясь, потому что еще не совсем отошел от сна.

У Булевтериона уже собралась толпа, но что-то было не так. Едва мы прибыли, как к Антипатру обратился совершенно незнакомый человек и спросил: — Правда ли, что говорят люди?

— Что именно?

— Что Протофану Магнесийскому сегодня утром не разрешат принять присягу, а значит, он не сможет соревноваться в панкратионе!

— Но почему?

— Потому что вчера он поднял руку на