Читать книгу "Холодное послание - Дарья Сергеевна Литвинова"

«Гриндерсы» с шипами, почти не поскальзываюсь. Думал, подхвачу, а то сломает себе что-нибудь, а у нас и так процент повышен… Господи, что это я говорю, – смутился Легостаев. – Ну вот, добежал, а к ней уже медсестричка наша подошла, Света, и дядька какой-то. Света сказала, что она не дышит, я расстегнул шубу – а пульса уже нет. Думаю, инфаркт. Клиническая картина.

Парень смотрел на него и молчал.

– Ладно, – наконец произнес он. – Пройдите, пожалуйста, к патрульному автомобилю…

– Слушай, мутный этот врач какой-то, – с сомнением покачал головой Вершин, выслушав на следующий день рассказ напарника. – Что это вокруг него все мрут? И что, говорит, что Дюкареву первый раз увидел?

– Да. Обратил внимание, что она стояла у травматологии и курила, подумал, что очень красивая женщина. Пошел за булками на обед, возвращаясь, увидел, что она стала заваливаться на бок. Там медсестра возле лавочки курила, она сразу к ней кинулась. Смерть мгновенная.

– А вскрытие было уже?

– Было, инфаркт. У нее болезнь какая-то была сложная, совсем запущенная, а она не лечилась ни секунды.

– А от чего так резко?

– Черт его знает, – Калинин затянулся сигаретой. – Перенервничала. Перекурила. Образ жизни опять же… все вместе.

– А я на нее орал, – сокрушенно сказал Вершин и тоже полез в карман за «Винстоном». – Кто же знал, что она такая гнилая внутри, с виду – кровь с молоком. У нее девчонка осталась двенадцати лет и бабка полусумасшедшая, представляешь?

– А отец у девчонки есть?

– Откуда? Дюкарева и сама не знала, наверное, от кого принесла. Ладно, царствие ей небесное, не будем плохого говорить. Поеду к Мирзояну, врачи звонили, сказали, он пришел в сознание…

– Добро. Поедем вместе, забросишь меня в комитет… Жена твоя не вернулась?

Вершин помрачнел.

– Нет. Жены нет, а у жены совести нет. Знал бы ты, как надоело каждый вечер ледяную гречку жрать.

– Что мешает разогреть?

– А лень…

Жена Вершина, двадцатишестилетняя Жанна, лечилась в санатории от какой-то женской болезни, Калинин не уточнял, да и сам Вершин, кажется, знал с трудом. Путевку в элитный пансионат-лечебницу ей подарили на Новый год родители – точнее, путевок было две, на нее и Вершина, но кто отпустит опера по тяжким в новогодние праздники? Жанна поехала с подругой, и майор грустил уже вторую неделю.

– Предлагаю вариант, – коварно начал Калинин. – Сегодня ужинаем у меня. Горячие отбивные с отварной картошкой, сметана, водка, ясный день. На десерт… к черту десерт, и так наедимся. Можно салат взять.

– А взамен?

– Вот тебе и взамен, завтра же воскресенье, нам в контору не надо, а на сегодня я машиной обеспечен, до дома с комфортом доберусь. А в понедельник утром за мной заедешь и подбросишь на работу. До смерти надоел общественный транспорт.

Вершин мрачно покосился на капитана. Переть через утренний город сначала в один конец за Калининым, а потом в другой – в контору ему не улыбалось. Гречка не улыбалась еще больше. А если картошка с водкой – за руль все равно не сядешь, ну его на хрен, этот гололед.

– Не пойдет, Сеня, – при этих словах капитан грустно вздохнул. – Ты живешь у черта на рогах, в понедельник мне точно будет лень тебя забирать. Давай я уж из чувства солидарности просто подброшу тебя до дома, а ты мне отбивную, может быть, за это вынесешь.

– Идет! – тут же повеселел Калинин.

…Воскресное утро было мрачным, снежным, серым. Капитан приоткрыл глаза и увидел напротив себя в окно заледенелую ветку, на которой покачивалась ворона – черная, нахохлившаяся, угрюмая, она удивительно напоминала майора Вершина в профиль. Капитан фыркнул и помахал вороне рукой; она посмотрела на него равнодушно и отвернулась.

– Сеня, ты чего фыркаешь? – сонно пробормотала рядом Юля. Калинин виновато посмотрел на нее.

– Ворону увидел.

– И чего?

– На Вершина похожа. Разбудил, да?

Юля кивнула и зарылась носом в подушку; в доме опять было холодно, батареи почти не топили, и они спали под двумя толстыми одеялами, но все равно мерзли. Калинин поплотнее укрыл жену, собираясь вставать, и тут зажужжал мобильный телефон под ухом.

– Да, слушаю.

– Привет, Сеня, – раздался в трубке голос Вершина, – не спишь?

– Меня больше интересует, почему ты не спишь, – злобно прошептал капитан, вылезая из кровати и ежась от холода. – Который час? Девять?

– Половина восьмого.

– Саня, ты охерел?

– Сейчас ты охереешь. Короче, звонит мне только что дежурка. Я ж, естественно, еле сдерживаясь от нецензурщины, таким же вежливым голосом, как у тебя, выясняю: какого дьявола. Оказывается, пришли два лица без определенного места жительства и требуют поговорить либо с капитаном Калининым, либо с майором Вершиным.

– Да пошли они!

– Я то же самое и сказал. Тогда в дежурке сообщили, что бомжи на своем настаивают и говорят, что это касается убийства на Зеленой. Мол, что-то они там натворили. Короче, собирайся, я через тридцать минут буду у тебя, дороги сейчас пустые.

И майор положил трубку. Калинин с досадой посмотрел на настенные часы, убедился, что восьми еще нет, и поплелся в ванную. Минут через сорок снизу просигналили; капитан выглянул в окно и увидел «ниву».

– Юль, я уехал, – сказал он жене, целуя ее в теплую щеку. – Там Вершин приперся, нужно смотаться в отдел. Проснешься, позвони.

Юля вытаращила сонные глаза.

– Ты ворону видел или Вершина?! Не пойму…

– Спи, – ласково сказал Калинин, не став тратить время на объяснения, и тихонько вышел из квартиры.

С неба валил мелкий пушистый снежок, а под ногами была все та же наледь; мороз пробрал Калинина в тонком пальто до костей, и он поскорее нырнул в тепло машины. Вершин насмешливо посмотрел на него.

– Что это вы такой помятый?

– Отстань. Не выспался, благодаря тебе.

– Не благодаря мне, а благодаря двум добровольным свидетелям, видимо, желающим сдаться в руки закона. Что они могли там натворить, на этой Зеленой?

– Могли трупа нашего обчистить.

– Так, а на хрена признаваться? Обчистили и обчистили.

– А кто их знает, может, совесть замучила… Давай приедем и посмотрим, чего гадать, – зевнул Калинин, и приятели заговорили на отвлеченные от работы темы.

…Два бомжика, хоть и приличного, но самого грустного вида переминались с ноги на ногу у входа в РОВД; за ними лениво наблюдал могучий прапорщик, опираясь спиной в бушлате о борт патрульки. Глаз одного бомжика украшал лиловый, заплывший фонарь; второй шмыгал носом и пытался спрятать лицо в воротник старой шубы.

– Из собачатины, – издалека определил Вершин, выруливая на улицу Гастелло и аккуратно паркуясь рядом с райотделом. – Шикарная цигеечка. Сеня, не хочешь такую же?

– А у