Читать книгу "Пантера в гипсе - Наталья Николаевна Александрова"

гадюшнике крепко спал только Валерий Матвеевич. Хотя… к кому тогда ходила Анжелка?»

Отчего-то эта мысль была Лоле очень неприятна.

— Вы позволите? — Каргопольский взялся за ручку двери.

— Ой, что вы! — Лола замахала руками. — У меня еще не убрали…

— Тогда пройдемте ко мне! — строго сказал Каргопольский, пытаясь повернуть голову.

«Вот еще навязался на мою голову!» — сердито подумала Лола.

Очевидно, эта мысль отразилась на ее лице, потому что режиссер взял себя в руки.

— Ольга, дорогая, вы не понимаете. Это очень серьезно. Увидев вас, я понял, чего мне не хватало. За эту ночь я выработал целую концепцию. Это будет совершенно особенный этап в моем творчестве!

— Что вы еще задумали? — невольно заулыбалась Лола.

— Какое задумал? Уже все решил, дело только за вами! — закричал Каргопольский. — Но не можем же мы разговаривать в коридоре, давайте зайдем ко мне!

— Этого еще не хватало! — нахмурилась Лола. — Пойдемте тогда в зимний сад!

— Ах, да там все время мешают! — Каргопольский раздраженно махнул рукой в сторону номера Нинели Аркадьевны. — И я могу угостить вас кофе!

— Кофе? — шепотом спросила Лола, схватив его за рукав. — Вы не шутите?

— Правда, растворимый, но зато хороший. И печенье…

Он замер на полуслове, потому что Лола поглядела на него такими сияющими глазами, что перед ними померк свет плафонов в коридоре.

— Вот-вот… — бормотал Каргопольский, — вот этот взгляд… это именно то, что я искал…

В его номере Лола тут же устремилась к холодильнику. Там лежали упаковки различного сыра и колбасы, при виде которых у Лолы немедленно выделилась слюна, как у собаки Павлова. Пока Лола разрезала булочку и пихала в нее все подряд, Каргопольский достал откуда-то маленький, почти игрушечный электрический чайничек, вскипятил его, и вот уже по комнате распространился аромат кофе. Лола вылила в чашку порцию сливок, откусила булочку и бросила режиссеру такой взгляд, что он схватился за голову и застонал:

— Боже мой! Где же вы были раньше? Слушайте, слушайте меня! Я вижу вас героиней Достоевского!

— Но вы же авангардист! — удивилась Лола.

— Ну и что с того? Не я первый взялся за него! Обратимся к «Преступлению и наказанию»!

— Что? — Лола едва не подавилась колбасой. — Я никогда не стану играть Сонечку Мармеладову! Я ее терпеть не могу!

— Да кто вам сказал, что вы будете играть Сонечку? Вы будете играть старуху-процентщицу!

— Да ее же убивают в начале романа!

— Это у Достоевского, — Каргопольский отвернулся, и Лола мигом сделала себе второй бутерброд, уронив при этом кусок ветчины, который слопал Пу И.

Песик вообще очень быстро освоился в чужом номере и даже, кажется, успел сделать лужу в ванной, Лоле лень было проверять.

— У меня старуха будет отождествлять собой мировое зло! — разглагольствовал Каргопольский. — Она будет главным действующим лицом пьесы! Сейчас же позвоню одному знакомому драматургу, он сделает все, что надо!

Лола сморщила носик.

— На эту мысль навели меня вы! Вовсе не нужно изображать старуху, и грима никакого не будет. Молодая, гибкая фигура с палкой… Как у вас с пластикой?

— Нормально, — обиделась Лола, — в детстве занималась танцами…

Она вспомнила, кстати, недавно виденный спектакль по «Игроку» Достоевского, и там один парень очень удачно играл рулетку. Между прочим, без всякого грима.

От сытной еды, несмотря на крепкий кофе, ее стало клонить в сон. Пу И кажется объелся ветчины, пора было уходить. Заручившись ее принципиальным согласием, Каргопольский успокоился и сел за стол, запустив руки в свои буйные кудри. Лола решила уйти по-английски, не прощаясь.

Когда она выскочила из комнаты, то выругалась про себя, потому что по коридору навстречу ей неспешно двигалась Нинель Аркадьевна. Старуха шествовала величественно, как будто принимала парад, и тяжело опиралась на толстую ореховую трость.

Господи боже! Да тут у каждого либо палка, либо костыль! Лола уставилась на трость и убедилась, что резиновой насадки на ней нет. Так что же выходит — это Нинель тайно пробралась ночью в соседний номер? Лола представила себе эту картину и тихонько прыснула. Пу И беспокойно завозился у нее в руках.

Поравнявшись с Лолой, Нинель Аркадьевна остановилась, величественно откинула голову и проговорила хорошо поставленным голосом:

— По ночам, милочка, спать надо!

— Что, простите? — недоумевая, переспросила Лола.

— Кажется, я достаточно ясно выражаюсь. Если у вас проблемы со слухом — обратитесь к Владиславу Константиновичу, он вам поможет.

— У меня нет проблем со слухом! — холодно возразила Лола. — Я только хотела бы понять, что вы имеете в виду…

— Я имею в виду, милочка, что вы по ночам шумите и мешаете окружающим! А у меня очень чуткий сон! И я плачу большие деньги за пребывание в этом санатории не для того, чтобы по утрам вставать с больной головой!

— Я к вашей больной голове не имею никакого отношения! — взорвалась Лола. — Если у вас проблемы с головой, боюсь, даже Владислав Константинович ничем не сможет помочь!

— Нечего перекладывать с больной головы на здоровую! — Нинель Аркадьевна прибавила громкость. — Вы всю ночь шумите, гремите, носитесь по коридору! Наверняка принимаете любовников!

— Любовников? В коридоре? — Лола расхохоталась. — Мадам, если бы мне понадобилось принимать любовника, я бы нашла более удобное место, чем эта богадельня!

— И еще ваша собака топает, как слон… нужно поставить вопрос о вашей собаке перед руководством!

— Моя собака? — Лола задохнулась от возмущения и нежно прижала Пу И к груди. — Пу И, мальчик мой, ты слышал, что говорит эта ужасная женщина? Да он ведет себя просто идеально! Многим людям следовало бы у него поучиться! И вообще, где вы видите собаку? Это не собака, это ангел! И его пребывание согласовано с руководством санатория! И я, между прочим, плачу такие же деньги, как вы! И мои деньги ничем не хуже ваших!

— Не все, милочка, измеряется деньгами! — с апломбом воскликнула Нинель.

— А чем еще? — осведомилась Лола. — Связями? Так связи у меня тоже имеются!

— У вас, милочка? — поперхнулась Нинель и тряхнула белокурым париком, так что Лола немедленно захотела вцепиться в этот парик и дернуть, а там будь что будет.

Для того чтобы успокоиться, Лола поцеловала Пу И в нос и двинулась прочь, бросив напоследок:

— А некоторым по ночам больше нечего делать, как подслушивать под дверью!

Нинель не нашлась с ответом и осталась стоять посреди коридора, клокоча от возмущения.

После такой продуктивной беседы Лола полностью уверилась, что старуха приревновала ее к Каргопольскому. Наверняка от скуки до приезда Лолы именно с ней он беседовал об авангардном искусстве.

«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно!» — вздохнула Лола.