Читать книгу "Киллер – корона чужого мира - Сергей Шишкин"

свою будущую реформу (я же там делилась своим мнением по поводу увеличения милицейских окладов, и конечно рассказала о новой форме). Представляю как сейчас взлетел мой рейтинг в стране, у нас в Союзе более шестисот тысяч милиционеров, и это ещё не считая членов семьи, родственников и близких знакомых!

— Оль, неужели у миллиционеров вырастут оклады? — не поверила Катюша.

— Раз передачу запустили на ТВ, значит Леонид Ильич одобрил. Сама знаешь как у нас на телевидении всё строго, всякую ненужную отсебятину вырезают, оставляют только разрешенное. Мне в Останкино девочки рассказывали, что вход в брюках им на работу запрещен, также не одобряются украшения и мини юбки. Лапин, который с недавнего времени стал там главным, назвал это развратом, позорящим советский образ жизни.

— Но ведь это же бред, как можно запретить быть красивой и стильной? — удивилась подруга.

— Да черт его знает, какие у него муравьи в голове, мне эти запреты до лампочки! Если сильно прижмёт, то раскручу мировой скандал, припомню что он бросил жену ради молодой любовницы. Тогда его пожалели, не лишили партбилета, а сейчас смотрите, объявился настоящий поборник Советской морали, — в сердцах плюнула я.

— Успокойся, тебе нельзя волноваться, — начала суетится подруга.

— И за копейки мы выступать не будем! Сценическое болото похлеще писательского, и тут и там друзей у нас нет, вокруг одни голые завистники! Думаешь я не знаю что на меня бегали жаловаться в ЦК и Министерство культуры, что интересно такого плохого я этим выскочкам сделала?

На этот раз Катюша говорить ничего не стала, лишь крепко обняла, она тоже не слепая, видела какими глазами на нас смотрели певцы и певички.

Проспали почти до обеда, после зевая потащились в ванную, затем спустились обедать. На этот раз были щи, приготовленные на грибном отваре. По мне так слишком пустые, да и квашеную капусту не особо люблю, а наваристого борща мне не дали (Катерина, паразитка такая, отправила на кухню обратно, он видите ли слишком жирный). Ругаться по этому поводу не стала, всё равно бы не дали, зато второе компенсировало все потери. Вкуснейшие, приготовленные на пару, котлетки из мяса косули! К ним, по своему вкусу, выбрала макароны, с настоящим американским кетчупом. Десерт, а это сливочное мороженое, лежало в большой блестящей вазочке, конечно с натертым шоколадом и сиропом. Предлагали еще фруктовое желе, но мы отказались, хватило с избытком и этого.

После гоняли шары, было довольно весело и прикольно.

— Помнишь как ты засадила одному озабоченному, он еще у стенки стоял и подмигивал? Его потом утащили в здравпункт, воющего и багрово красного, — хихикнула подруга.

— А нечего было смотреть на наши задницы! Стоял понимаешь, слюни пускал, теперь ему долго будет не до женщин, — засмеялась в ответ.

К слову сказать, Брежнев к биллиарду был равнодушен, любил шахматы и домино, которое лежало везде, даже в столовой.

После сытного полдника (были оладушки на кефире и запеченные в слоеном тесте охотничьи колбаски), начали собираться домой. Вещей вроде и не так много, а на всё про всё ушло не меньше полчаса, пока всё аккуратно не сложили. Раньше было проще, скидал по быстрому в сумку или рюкзак, а сейчас приходится осторожно укладывать в чемодан, чтобы всякое разное не помялось.

У дверей нас ждал Федор Лукич, передал подарок Генерального: мне кожаный кофр с ружьем, а подруге настоящую малахитовую шкатулку.

— Ничего себе, это же легендарный карабин «Медведь», удостоенный золотой медали и диплома на Международной Лейпцигской ярмарке, — удивилась я.

— Это не просто СОК-9, а совершенно новый образец, под патрон 7.62, таких выпущено не больше дюжины! — поднял палец вверх комендант, а может завхоз, я так его об этом и не спросила.

— Искусная резьба по металлу, а приклад выполнен из ореха с охотничьим орнаментом, — снова начал нахваливать ружье Лукич.

Похоже он тоже фанатик охоты, как и дорогой Леонид Ильич, что впрочем не удивительно.

— Жаль мой кинжал к нему не подходит, придется что-то искать, а это поверьте не просто, — я показушно вздохнула.

Если начала изображать блондинку, то нужно играть до конца, профессионалы именно на таких мелочах и сыплются.

— Мы так и подумали, — он хитро подмигнул, а потом достал из сумки пояс с клинком, в красивых кожаных ножнах.

Что сказать, «доборник» был не просто красив, чувствовалась рука настоящего мастера. На лезвии сложный узор, на хвостовике вылита голова рыси, а сама ручка выполнена из такого же как на карабине ореха. В это время зазвонил телефон, стоящий в фойе на маленьком столике. Не трудно догадаться кто нас решил так проводить, да ещё после вручения довольно дорогих подарков.

— Дядя Леня, ружьё просто чудо, а ножик такой красивый, что не хочется из рук выпускать. Шкатулка для Кати тоже хороша, такая вся зеленая, прямо как настоящая лягушка! — начала благодарить Брежнева.

Тот довольный слушал, почти десять минут, похоже ему нравились разные комплименты. Хорошо что всё рано или поздно кончается, Леонид Ильич пожелал нам с Катей крепкого здоровья, после чего отключился. Теперь нам можно смело отправляться домой, и кто бы что не говорил, я здесь совсем неплохо отдохнула.

Два часа езды и мы наконец дома, быстро забираем приготовленный багаж (целых шесть чемоданов), и маленькой колонной направляемся в аэропорт. Вылет запланирован через час, так что времени осталось в обрез, хорошо гаишники подстраховали, ехали впереди нас с мигалкой. К воздушной гавани примчались быстро, даже немного успели посидеть в кафе, выпили по чашечке кофе.

— Вот же не сидится девчонкам дома, нет бы как раньше, тихо и по семейному, — кому-то пожаловался дядя Паша.

Понять его можно, Катерина ещё совсем недавно была стеснительной и домашней девочкой, пока не встретила на своем пути одну белобрысую (вернее наоборот). Ну а дальше понеслось как на скоростном поезде: автомобили, драгоценности, рубли и валюта, про остальное даже упоминать не хочется, места не хватит. Сейчас редкий день появляется дома, у неё постоянно какие-то дела, плюс длительные разъезды по стране и миру.

— Приходит время и дети улетают из гнезда, забывают о своих престарелых родителях, — с сожалением произнес Борис Моисеевич.

Это не помешало ему разлить по опустевшим рюмкам коньяк, которым нас провожали мужчины.

— Пап, ну что ты такое говоришь, я же к тебе каждый день заезжаю, — не выдержала упрека София.

В это время объявили наш