Читать книгу "Орнамент - Винцент Шикула"

ты в меня глазами.

Я недоуменно смотрел на тебя. Потом ты покрутил головой и неожиданно зашагал вверх по лестнице. Но прежде чем зайти в свою квартиру, ты оглянулся и снова покрутил головой.

Вечерело. Я возвращался от Герибана. На улицах постепенно стихал шум, продавцы закрывали магазины, прохожие спешили в кафе, в пивные, в кино, в обшарпанные подъезды. Город был чист, высушен и продут ветром, от снега не осталось и следа. Дни бывали солнечные, но воздух все никак не согревался. Ночи стояли холодные, порой даже с морозцами. В прежние годы у дедули в парке уже были обрезаны деревья и декоративные кусты, но в этом году — ничего, он только сулил Святому Блажею, что нынешние именины не забудет. Еще хорошо, что из постели кое-как выкарабкался, два дня подряд я уже видел, как он трусит по парку, хотелось его окликнуть, но я был уверен, что он и так подойдет и бросит мне в окно камешек, но он — нет, даже не подождал, исчез раньше, чем я решился помахать ему рукой. Неужели он намерен и дальше на меня дуться? Я-то думал, мы уже помирились, а он вот как, стал меня избегать.

Собственно говоря, я направлялся к дедуле, но мне пришло в голову, что заодно можно было бы выполнить обещанное Герибану, а от Герибана я хотел сразу же побежать к дедуле. Но как-то это у меня не вышло. Герибан совсем сбил меня с толку, испортил мне весь вечер. Он вел себя так неестественно, что было очень не по себе. Что это он хотел мне сказать, когда вышел проводить меня? Неужели он вел себя так странно под действием алкоголя? Черт, от этого чокнутого всего можно ожидать!.. Он будто хотел намекнуть, что знает обо мне такое, чего другие не знают. Нужно сказать Йожо, что если… Войтех! Ты ко мне так просто не подберешься! Хорошо хоть, что есть отговорка. Эта проклятая дипломная работа! Ей-богу, Кукучин уже стал действовать мне на нервы. Как бы хотелось поскорее все это скинуть. Скоро Пасха, поеду домой, снова можно будет заехать в Бруски. Да! Нам написала Эва: «…Как вы поживаете? У вас все так же несет квашеной капустой? Принесите туда сосновых поленьев, говорят, они поглощают дурные запахи…» На следующей неделе сдам дипломную работу и сразу же отправлюсь к Эве. Но сначала надо бы поговорить с Йожо, а то, кажется, он уже начинает подозревать меня в том, что я с ней встречаюсь или хотел бы встречаться, или что-то затеваю у него за спиной. Наверняка он давно уже заметил, что мне нравится о ней говорить. Ну и что такого? Почему бы мне с ней и не встречаться? Почему бы и ему не отнестись к этому спокойно? В конце концов, если рассудить, я имею право делать, что захочу, и не обязан ни перед кем исповедоваться.

18

По пятницам я всегда спешил в университет, потому что там меня ожидало письмо от Эвы. Мне не следовало бы этим слишком хвастаться, поскольку ее письма хоть и были адресованы мне, предназначались и Йожо. Но я из-за этого не расстраивался и с готовностью отвечал Эве: на одно ее письмо приходилось моих пять. Правда! Каждое мое письмо: куча слов! Выбери, что тебе нравится, построй из этого, что хочешь! Мне всякий раз хотелось произвести впечатление. Писал обо всем и ни о чем, критиковал театральные спектакли и концерты, оценивал выставки, поучал философов, журил поэтов, порой и сам поддавался минутному вдохновению и пробовал сочинять стихи, но в следующем письме сам над собой насмехался; я выдумывал, что умею рисовать и писать картины, что разбираюсь в астрономии, обладаю языковым чутьем, знаю, что такое марь и заболонь, не боюсь использовать такие слова, как пойма, окопник, лужанки, гарь, выселки, слова, которые в прошлом играли важную роль в топонимии этого края. Я писал все, что мне хотелось. Командовал словами, а иногда слова командовали мной. Я знаю, что между словами «строить» и «творить» огромная разница, но между «строением» и «сторожкой» часто разница лишь в размерах. Мы построим самое большое строение, дом, государство, церковь, монастырь… Построим стену, которую невозможно сдвинуть, туннель, сквозь который ничего не увидишь, мост, который не зашатается ни под какой тяжестью… Мы построим часовню, сторожку, скульптуру и картину… Построим, застроим, перестроим… Напишем роман! Сначала: по-, потом стро-, и уже готово: -им! Легко им строить! Построим сторожку, и врата ада ее не одолеют! Погоди, достроишься ты у меня! Строить и защищать свою родину будь готов! Мы живем на улице Молодых Строителей. Построим новую систему хозяйствования, перестроим мышление людей, застроим окно и будем смотреть… Выйду из сторожки, достану увеличительное стекло: мир передо мной затуманился. Надо поскорее о чем-нибудь вспомнить. Несколько Эвиных фраз: «Как вы поживаете? У вас все так же несет квашеной капустой? Принесите туда сосновых поленьев, говорят, они поглощают дурные запахи…» Мне снова есть о чем написать. «Милая Эва! Пару дней назад умер президент, а сразу после этого был день Святого Йозефа. Я поругался с Йожо. И очень жалею об этом. Мне необходимо тебя повидать. Я доберусь до Брусок раньше, чем это письмо. Хочу с тобой поговорить. В Брусках или в Трнаве, все равно. Какой-то Лабуда поехал в Татры отдохнуть, и родители велели ему сразу же после приезда написать. Он написал: Горы здесь зеленые — Лабуда. Твой отец — человек вспыльчивый. Когда-то (при капитализме) вы выкармливали черного поросенка, у которого в голове стала расти опухоль, потому вы повезли его в Трнаву на рынок. Кто же такого поросенка купит? И вы повезли его назад. Отец рассердился, схватил поросенка за ноги или за уши и — шварк, скинул его с воза, так что тот с горки вниз покатился. Шкварки ваши — поминай, как звали! Вот мне и веселее стало. Не сержусь на Йожо, да и он, наверно, на меня не сердится, но у меня постоянно такое чувство, будто он в чем-то меня подозревает. Наверно, думает, что я с тобой встречаюсь. Иногда я тоже так думаю; я встречаюсь с Эвой, хожу с ней, рядом с ней, при ней, езжу на поезде, смеюсь, сочиняю письма и снова смеюсь… Сижу в вокзальном ресторане, где продают холодный фасолевый суп, в окно видно распушившуюся ветёлку, на ней качаются воробьи, они танцуют над дощатым забором, с которого еще не облезла надпись „Смерть сионистам!“ Уже несколько раз спрашивали про