Читать книгу "Современная любовь - Констанс Де Жонг"

стринги, расшитые пайетками, выбежали на сцену и, плавно двигаясь на зрителя, исполнили энергичный танец живота, от которого Луи Парадиза и Хэла Гарфинкеля бросило в жар. Номер окончился под аплодисменты, девушки убежали, свет погас, остался только луч по центру сцены. Барабанщик принялся отстукивать быстрый бит, похожий на учащенный пульс. Открылась служебная дверь, и в луч света въехал странный предмет на колесах – огромная ладонь, около шести футов высотой, задрапированная в черный шелк. Она была полуоткрыта, на широком постаменте, и стояла, растопырив пальцы, готовая что-нибудь схватить. Барабанщик ускорил темп. Служебная дверь снова приоткрылась. На сцену скользнула женская фигура, блестящая от пальмового масла. В лице этой женщины чудились иноземные черты, и ее сияющее обнаженное тело казалось белоснежным на фоне гигантской черной ладони. Кружась вокруг нее, она поглаживала руками растопыренные пальцы, а затем отточенным порывистым движением забралась прямо на ладонь и с томным видом стала совершать с каждым пальцем действия, лежащие за гранью всех приличий. Зрелище была крайне непристойное; черная рука сочилась маслом и, казалось, она вот-вот сожмет сладострастно извивающуюся девушку в кулаке. Уоррен сквозь свой ящерный прищур наблюдал за представлением. Барабанный ритм всё ускорялся; девушка забралась на большой палец, медленно завершила на нем свое действо и, в последний раз совершив отточенное движение задом, сползла вниз и исчезла за дверью. Все разразились бурными аплодисментами, включая музыкантов. Уоррен пожал руку лидеру ансамбля и что-то прошептал ему, вытаскивая из портфеля какой-то листок.

После этой тупой пантомимы представление становилось всё хуже. Девушки в стрингах крутились под бамбуковыми шестами, балансировали на пивных бутылках. Девушки пели и танцевали стриптиз, и Вулф наблюдал, как четверых из них нагибают четверо потных бандюганов, неуклюже танцуя ча-ча-ча по залу. Когда ему надоело, Вулф решил сбежать через уборную, как только Уоррен отвернется. Но, направившись к выходу, он заметил холодный как лед, стальной взгляд Хендрикса, направленный прямо на него. Была уже ночь, когда он добрался до своей комнаты. Окна были закрыты, работал кондиционер. Вулф отключил его и наполовину приоткрыл окна. Он нервничал из-за представления с пистолетом, даже во сне он увидел троих мужчин в черных одеяниях, которые тащили бесформенный мешок сквозь пятна лунного света к темной воде, усеянной точками блестевших во тьме красных глаз. Скрежет белых зубов и треск костей смешались в непрерывный шум, как будто кто-то скребся, и от этого звука он вдруг проснулся. Звук превратился в тихий стук за занавесками. Достав из-под подушки пистолет, он бесшумно крался вдоль стены. Занавески были распахнуты одним быстрым движением. Золотистые волосы в лунном свете отливали серебром. «Скорее, Вулф! Помогите мне попасть внутрь!» – прошептала Фифи Корде. Он схватил ее за руки, пытаясь то ли втащить ее, то ли втянуть через окно. «Какого черта», – выругался он себе под нос. На последнем рывке она задела каблуком оконную раму, и окно захлопнулось. Вулф снова выругался, шепотом. «Мне ужасно жаль, Дэн». Вулф шикнул на нее. «Какого черта вы здесь делаете?»

– Я должна была прийти. Я вышла на вас через Уоррена. Я ушла от него и стала высматривать вас. В нескольких комнатах горел свет, я прислушалась и подумала, что вряд ли вы там, а потом я увидела открытое окно. Я просто знала, что вы – единственный человек, который может спать с открытым окном. И я попытала удачи.

– Прекрасно. И в чем же дело?

– Последняя расшифровка пришла сегодня утром. То есть уже вчера. Это нужно передать вам во что бы то ни стало. Х. К. говорит, что один из глав КГБ, известный под именем Хендрикс, сейчас где-то поблизости, и говорят, что он посещает этот отель. Вам нужно держаться от него подальше. Они знают, что одно из его заданий – найти и убить вас. В общем, я сделала элементарный вывод. На основе того факта, что вы находитесь в этой части города, и исходя из вопросов, которые вы мне задавали. Я решила, что вы, возможно, идете прямо в западню. То есть вы не знали, что пока вы искали его, он искал вас.

Она несмело протянула руку, чтобы получить заверение, что она сделала всё правильно. Вулф взял ее руку и отстраненно погладил, обдумывая это новое обстоятельство. Теперь эта женщина выглядела иначе, без масла, в простом кимоно, недавно взбитые локоны ниспадали на ее испуганные сияющие глаза. «Что касается Хендрикса, он действительно здесь, но кажется, что он не опознал меня. Х. К. упоминал, дали ли Хендриксу мои характеристики?»

«Вас характеризовали просто как печально известного частного сыщика, Дэна Вулфа». Но вряд ли это много дало Хендриксу. Он попросил подробностей. «Это было два дня назад. Возможно, он прямо сейчас их получает по телефону или факсу. Вы понимаете, почему я должна была прийти?»

«Да, конечно. И спасибо. А теперь мне нужно вытащить вас обратно за окно. После идите своей дорогой и не волнуйтесь за меня. Я думаю, что смогу со всем этим справиться. Кроме того, я получил помощь». Он рассказал ей про Феликса Лейтера и Николсона. «Теперь просто скажите Х. К., что вы передали сообщение, что я здесь и со мной два агента ЦРУ». Он встал на ноги. «Х. К. может получить точку зрения ЦРУ непосредственно от этих двоих. Лейтер и Николсон. Вы запомнили?»

– Да. Но вы будете соблюдать осторожность?

– Конечно, конечно, а теперь вам пора. Молитесь, чтобы всем нам повезло.

– Однако сегодня Провидение не на вашей стороне, мистер. Вы оба, шаг вперед. Руки за голову, – раздался мягкий голос из темноты спальни.

Лично меня вообще не удивила эта история в Вегасе. За всё время, что я знаю ее, я поняла одну вещь: не было ничего, свойственного Фифи Корде. Она любила приходить ко мне и пить чай под открытым небом. Причиной ее переезда в Нью-Йорк был уход от некоего Жака… При одном упоминании этого имени она вздрагивала и начинала тревожиться. Зазвонил телефон. Это был Родриго. Не хочу ли я поужинать вечером в «Орхидее»? «Окей». Это был Родриго, сказала я Фифи. «О, этот Родриго, – воскликнула она. – Больше не желаю сегодня слышать ни о нем, ни о его музыке. У него нет таланта. Он – подожди, я знаю, кто он. Он – пизда, пизда за пианино». Пустое выражение ее лица лишало слова какой-либо связи с реальным временем, слова утрачивали свое значение. Эти грубые, резкие слова повисли в воздухе. И когда она повторила их

– Да, пизда за пианино. И ты наверняка встретишь его в «Джем спа».

– И что с того?

– А что я скажу, если кто-то расскажет мне, что видел там тебя?

– Скажешь, что тебя это не касается.

– Конечно, меня это не касается. Но ты знаешь, что начинаешь мне