Читать книгу "Зимнее солнце - Влада Ольховская"

ему, – задумалась Таиса. – Хотя непонятно, конечно… Сейчас он на нее рычит и оскорбляет, а тогда мог быть пушистым котиком. Если она знала про травму, как знает Елена, она могла счесть его безопасным и сесть с ним в машину. Плюс это его хобби с таксидермией… Насколько я поняла, началось оно вскоре после того, как его жизнь изменилась. Это тоже может быть указанием на помешательство, не верю я в такие совпадения сроков.

– Все равно сейчас это будет лишним, – настаивал Матвей. – Двигаться нужно по порядку. Я займусь хутором, нужно определить, была ли там погибшая.

Таиса сориентировалась мгновенно:

– Я с тобой!

– Сразу нет.

– Ей действительно лучше с тобой, – поддержал Гарик. – Вдвоем вы можете заметить больше, а еще есть вероятность, что полубезумная старушка не захочет говорить с тобой, зато готова будет побеседовать с милой девочкой.

– Я очень милая, если нужно, – подтвердила Таиса. – Да и не особо хочется мне оставаться в поселке одной, когда тут этот таксидермист-энтузиаст шляется!

– Значит, решили.

Гарик не стал указывать, что этим двоим в принципе полезно побыть вместе, такое его как раз не интересовало. Ему важнее было то, что Таиса останется под присмотром – и точно не сунется в Охотничью Усадьбу.

Потому что если обитатели этого места действительно связаны с убийством Даши, любому постороннему, попавшему на их территорию, грозит смертельная опасность. И эту опасность Гарик теперь готовился принять на себя.

Глава 7

Сначала Таиса ожидала, что совместная поездка с Матвеем обязательно обернется ссорой. С ним ведь несложно поссориться: было бы желание, а повод всегда найдется.

Однако именно желание так и не появилось. Почти сразу, как только они покинули деревню, зимние пейзажи захватили все внимание Таисы. Лес был прекрасен уже возле шоссе, у больших городов так просто не бывает, и казалось, что вот это и есть провинциальная природа во всем великолепии. Однако выяснилось, что можно сделать от цивилизации еще один шаг и увидеть гораздо больше.

Это была зима в идеальном своем проявлении, превосходившем даже образы с рождественских открыток. Крепчающий мороз превратил пушистый снег, выпавший за время долгих метелей, в искристые белые иголочки, покрывающие все вокруг. Они поднимались на ветвях и хвое фантазийными кораллами, нарастали друг на друга, создавали впечатление того, что природа умудрилась сплести тончайшее кружево из хрусталя.

Дорога оказалась на удивление хорошо расчищена. Да, она была узкой, два автомобиля здесь уже не разъехались бы. Но если учитывать, что вела она на хутор, где жил один-единственный человек, приложенные усилия все равно впечатляли. Получается, об одинокой старухе местные не забывали. Вряд ли кто-то ездил к ней каждый день, но дорога всегда должна была оставаться доступной: если бы пожилой женщине стало плохо, расчищать путь «Скорой» не было бы времени.

Благодаря этому мощный внедорожник Матвея без труда двигался вперед, и появлялась возможность рассматривать зимний лес. Таису завораживало то, как тяжелые лапы старинных елей и сосен переплетались у самого неба, образуя над дорогой причудливые арки. Снег кое-где оказался настолько глубоким, что полностью скрыл под собой молоденькие деревца, превратив их в проступающие на полянах колокольчики. Иногда на ветки прыгали серебристо-серые белки или нахохлившиеся птицы, и тогда воздух наполнялся искристыми облачками сброшенных ими снежинок.

Наблюдать за всем этим из машины было любопытно, по-своему уютно. Но Таиса подозревала: если бы она оказалась сейчас одна в этом лесу, умиление долго не продержалось бы. Там наверняка ноги увязают по колено, а из-за снега не видно ни ям, ни коряг… Хотя какой смысл думать об этом? Соваться туда она не собиралась – ни одна, ни в компании. Щурясь от низкого рыже-желтого солнца, Таиса наблюдала, как его лучи пиками пробивают густую хвою, расчерчивая дорогу и лесные поляны длинными тенями.

Хутор располагался далеко от деревни – примерно в двадцати минутах на машине. Вполне подходит на роль места, от которого Даша так и не сумела добраться до Змеегорья… А еще Таиса не могла не думать о том, что при движении через лес расстояния совсем другие. Например, до Охотничьей Усадьбы по шоссе – пятьдесят километров, а если бежать через деревья – раза в два меньше.

Но это если говорить только о расстоянии, а поправку нужно делать еще и на охотников… как минимум на охотников.

Толковой парковки возле хутора не было, по следам легко угадывалось, что трактор добрался до домов, развернулся и поехал обратно. Однако проблемой это не стало, Матвей уверенно перегородил дорогу, прекрасно зная, что сюда никто больше не приедет.

Определить, какой из домов еще обитаем, тоже оказалось несложно: вокруг него были аккуратно расчищены дорожки. Сама пожилая женщина этого бы сделать не смогла, да она и не пыталась. Елена сообщила, что сюда регулярно наведываются деревенские мужчины, это у них нечто вроде благотворительности.

Матвей и Таиса направились к дому одновременно, ни о чем не договариваясь. Еще до того, как они добрались до крыльца, дверь распахнулась и навстречу им с неожиданной прытью выскочила Надежда Константиновна Барабашева собственной персоной.

Она вообще во многом оказалась неожиданной, женщина эта. Когда Таиса слушала рассказы о ней, воображение рисовало древнюю старуху в сером пальто и пуховом платке. Возможно, с дохлой вороной на плече. Или не дохлой. Одинокую лесную ведьму, навсегда отрекшуюся от цивилизации.

Однако Надежда Константиновна оказалась крепкой круглой женщиной, выглядевшей значительно моложе своих семидесяти трех. Это было подарком природы, потому что Барабашева не могла позволить себе роскошный уход, просто выиграла в генетическую лотерею. Лицо пожилой женщины до сих пор было миловидным, но серьезно испорченным шелушащейся кожей и неумелым макияжем. Таиса слабо представляла, зачем Барабашева наносила макияж так густо – к ней далеко не каждый день заезжали гости. Редкие тонкие волосы она выкрасила в желтый цвет, который производитель наверняка назвал романтично, «Золотые колосья» или «Медовый луг», например. Впрочем, все краски такого типа в итоге давали одинаковый цвет цыпленка, упавшего в пепельницу.

В выборе одежды Барабашева тоже не была типичной деревенской бабушкой. Она вышла к гостям в деловом костюме – юбке, блузке и пиджаке по моде девяностых. Выцветший оттенок розового и обилие катышков, которыми при желании можно было отшвыряться от волков, намекали, что костюм давно хотел на покой, а его не отпускали. Чтобы не замерзнуть, Барабашева набросила на плечи потрепанную дубленку.

– Вы кто? – требовательно поинтересовалась она. – И по какому вопросу? Я вас не ждала!

– А кого вы ждали? – поинтересовался Матвей, тоже оценивший ее странный образ.

– Никого. Просто журналист всегда