Читать книгу "Близости - Кэти Китамура"

всех разделяющих нас языковых слоях мне казалось, что я произношу именно ее слова.

Я сказала: крики звучали все громче и громче, потом мужчины начали ломиться в дверь. Я слышала их, сидя в сарае, я все слышала. Они снесли дверь и приказали отцу и братьям лечь на землю. Я услышала выстрелы и выбежала из сарая, побежала в дом…

Зачем вы так поступили?

Я помолчала. Затем, что я хотела защитить свою семью.

Каким образом вы надеялись защитить свою семью?

Своим телом. Оно небольшое и кажется не очень-то сильным, но оно может остановить пулю.

Но вам не удалось защитить семью?

Нет. Я замолчала. Когда я прибежала, братья были мертвы. Они лежали в ряд на полу, лицом вниз. Отец лежал возле братьев, и я умоляла их пощадить отца, я выбежала вперед, чтобы помешать им. Но один из них ударил меня прикладом по голове, я упала на пол и не могла встать. У меня на глазах они выстрелили отцу в голову. Кровь из его раны смешалась с кровью братьев, я кричала и кричала. Им было все равно, они прошлись по дому, забрали все наши деньги, и наше радио, и все, что сумели отыскать, они съели нашу еду, ту, что была приготовлена на обед. Без всякого уважения к живым, к мертвым, я кричала, а они смеялись. Я трясла братьев, трясла отца, я пыталась вернуть их к жизни.

Я пристально вглядывалась в кабинку напротив, переводчик поднял голову, он говорил, и я продолжала переводить, долгое мгновение мы не отводили глаз друг от друга.

Свидетельница умолкла, и другой переводчик снова посмотрел вниз. Простите, я не оставила времени на перевод, сказал он. Прошу прощения. Свидетельница подняла голову к кабинкам. Прошу прощения, повторила я. Можно продолжать?

Должно быть, кто-то сказал ей, что уже можно, потому что она снова заговорила. Я посмотрела вниз, на свидетельницу, и меня пронзило: до чего странно, я произношу ее слова за нее, так неправильно выговаривать слово «я» — это ее «я», не мое, вот местоимение, в котором для нас двоих нет места.

Я сказала: потом они ушли. Меня убивать им было ни к чему, я того не стоила. Я для них была пустым местом. Моя скорбь была для них пустым местом. Просто никчемная мелкая девчонка, на которую даже пулю тратить жалко, — так они про меня думали.

Прокурор кивнул. Его голос прозвучал очень мягко.

Вы сознавали, что эти мужчины были из группировок, сформированных бывшим президентом сразу после выборов?

Кеес мигом вскочил на ноги. Ваша честь, от свидетельницы нельзя ожидать, чтобы она судила…

Свидетельница прервала его, и он осекся. У меня аж дыхание перехватило, когда она подалась вперед и, скрестив руки на столе, заговорила в микрофон ровным голосом.

Небольшая задержка, и вот уже переводчик в кабинке напротив говорит, и вот я говорю, и в моем голосе слышна дрожь, не как у другого переводчика, не как у самой свидетельницы, ее голос оставался ровным, и твердым, и сильным: Да. Я нисколько не сомневалась. Я точно знаю, кто были те люди и почему они пришли убить нас. Я точно знаю, кто приказал им истребить всех нас.

Пока я переводила, я не могла удержаться и смотрела то на молодую женщину, то на бывшего президента. Которому не нужны были все эти языковые слои переводов. Который сидел, вытянувшись по струнке, без движения, и который неотрывно, с предельным вниманием следил за свидетельницей.

14

Спустя неделю я повстречала Антона в ресторане неподалеку от Суда. Меня туда пригласила на ланч Беттина. Неформальное общение с подчиненными не в стиле Беттины, так что было нетрудно догадаться: она хотела что-то со мной обсудить, скорее всего, мой контракт и вопрос, останусь ли я в Суде.

Вопрос этот с некоторых пор начал меня угнетать, и чем дальше, тем ощутимее. Со дня выступления той самой свидетельницы работа в кабинке давалась мне труднее, я стала иначе смотреть на своих коллег. По приезде я увидела в них цельных личностей, а теперь все изменилось, теперь в моем понимании эти личности были исковерканы жутковатыми изломами, расстройствами разной степени, не очень-то совместимыми с жизнью. К тому же у меня до сих пор не было внятного ответа на вопрос, связанный с Адрианом. Я не знала, хочу остаться или нет. Но если придется уезжать, то куда? Альтернативы мне пока что в голову не приходили. По одной этой причине мне было глубоко небезразлично, продлит Суд мой контракт или не продлит.

Но Беттина не поднимала эту тему до самого конца нашего обеда, поэтому я весь ланч просидела как на иголках и ела без большого аппетита. Ресторан был итальянский, он располагался в недавно отремонтированном помещении старинной аптеки. Наш столик был рядом с кухней, и я могла обозревать весь обеденный зал. Ресторан пользовался спросом как место для свиданий и торжественных случаев, но сейчас, в середине дня, все столики заняли пришедшие на бизнес-ланч. Суд сегодня не заседал, но даже с учетом этого Беттина вела себя на удивление расслабленно, она заказала закуски, потом горячее. Я сидела и думала, что вот мы сделали заказ, самое время объяснить мне, к чему наш внезапный выход в свет, но нам принесли еду, мы начали есть, а она все болтала о пустяках. Когда мы пришли, в ресторане было битком, после двух зал стал стремительно пустеть, никто, кроме нас, не зависал за столом. Беттина же упорно не заводила речь о главном. И только когда официант предложил нам взглянуть на десерты, и Беттина согласилась за нас обеих, и мы заказали кофе с десертом — только тогда она наконец сказала: я хотела кое-что с вами обсудить.

И в этот самый миг в ресторане появился Антон. Он вошел в обеденный зал, сопровождаемый хозяином заведения, тот громко смеялся каким-то словам Антона, видимо, Антон поведал ему одну из своих нескончаемых историй. Пока двое мужчин пересекали опустевший ресторан, энергия так и пульсировала в притихшем было зале. Они оживленно беседовали и жестикулировали, хозяин явно симпатизировал Антону вполне искренне, наверное, Антон — постоянный посетитель. Его хромота сейчас казалась едва уловимой, он был куда бодрее, чем во время нашей встречи у Элины, и определенно в лучшем расположении духа. Хозяин отвел его к угловому столику. Антон сел, поставил трость сбоку, разгладил ладонями скатерть — столик был один из лучших, и Антону это явно нравилось. Мужчины еще пообменивались