Читать книгу "Причал моей осени. Балансируя на краю - Настасья Карпинская"

значит.

— Будем считать, что у меня обостренное чувство справедливости.

Уже позже, сидя в машине, я, нервно сжимая в руках телефон, впервые захотел закурить, хотя эту пагубную привычку уже лет пять, как бросил. А сейчас, когда сводило все внутренности от переживаний за эту хрупкую девушку, мозг сам выбрал вариант успокоительного, пробуждая забытую тягу к никотину.

Закинув в рот мятный леденец, разблокировал экран телефона, набирая номер Тагаева.

— День добрый, Ринат Данисович! Мне бы хотелось с вами встретиться, — Тагаев попытался отбрехаться, но тщетно. — И все же я настаиваю. Вы же понимаете, мой звонок — это лишь дань вежливости и уважения к вам.

Получив сдержанное согласие с местом и временем, сбросил вызов и завел машину. Этот старый мудак не зря избегает со мной встречи, ибо знает, что я не Ильдар, и исход разговора может быть не в его пользу.

— Шамиль, я все понимаю, но и ты меня пойми. Твой брат червь, паразит и подонок. Блоха собачья больше совести имеет, чем он. Поэтому я свою позицию не изменю. Пусть сам придет ко мне и мы с ним решим наши вопросы.

— Я не считаю, что это возможно. Зная Ильдара, я думаю, он сейчас надолго где-нибудь осядет там, где мы до него не дотянемся.

— Поэтому я использую его слабость в качестве приманки.

— А вы уверены, что Лера, это его слабость?

— Бабы всегда были его ахиллесовой пятой, таскается от юбке к юбке, как блудливый кот.

— Ваш конфликт с ним, это ваше дело. Не нужно впутывать в это невиновного человека.

— Если эта девка связалась с таким, как твой братец, то невинностью там и не пахнет.

— Ринат Данисович, мы же взрослые цивилизованные люди, давайте найдем другой путь решения конфликта.

— Хорошо. Вот, — он потянулся к блокноту и ручке лежавшей на его столе. И что-то написав, вырвал листок и протянул его мне, — эту сумму должен мне твой брат. И это ещё без моральной компенсации и расходов на лечение дочери после их брака.

— Вы в количестве нулей ошиблись? — написанная им сумма была очень весомой.

— Нет, мой друг, не ошибся. И это мое последнее условие. Найдешь деньги — поговорим, а сейчас извини, у меня дела.

Тем же вечером я заехал в «Эларию», которой старался рулить Тимур, ибо больше было некому, он был совладельцем, поэтому и бразды правления были даны ему в руки. Тимур едва не рвал на себе волосы, матерясь, как сапожник, разбирая бумаги, и мне очень не хотелось ему сообщать неприятные новости. Но придется.

— Ты говорил с Ильдаром?

— Нет, и думаю, мы не скоро сможем с ним поговорить. Он вылетел из страны в 4.35 утра. Будапешт.

— Вот же мудак. Мало того, что отовсюду бабло выгреб под ноль, так ещё как крыса сбежал.

— Долги, что на сервисе, легли на твои плечи?

— Да. Этот гандон все счета предварительно опустошил, и наличку тоже, будто знал. Я уже задумываюсь, что он сам мог все спалить.

— Нет, это не он устроил, я уже проверил. Люди Тагаева. Дар мог только догадываться о развитии ситуации.

— Мне, блять, от этого не легче, — рыкнул Тимур.

— Я помогу.

— Спасибо, но я сам справлюсь.

— Не совершай хоть ты ошибки, прими мою руку помощи. Сегодня я помогу тебе, завтра ты поможешь мне. Как брат брату. Нам ещё Леру надо вытащить из всей этой грязи.

— Шамиль, там полный пиздец. Эта сука страховку не продлил, поэтому выплат нам никаких никто не сделает. А ущерба не десятки и даже не сотни тысяч, там лямами исчисляется. Мы же не жигули ремонтировали. Люди готовы подождать ещё эту неделю, но потом, если мне голову не снесут, то в суде будет семь исков по мою душу. А ещё зарплату надо работникам выплатить чем-то. Люди ждут, им семьи кормить надо, пока они вынуждены новую работу искать. Да и тут тоже весь персонал на одних чаевых сидит, зарплату неделю назад надо было перечислись.

— Посчитай полностью мне всю сумму, сколько тебе нужно, чтоб из задницы вылезти, а там подумаем.

Глава 28

За каждое посещение Леры мне приходилось отстегивать круглую сумму, Тагаев постарался на славу, препоны возникали даже там, где их быть не должно. Помимо этого, дело шло довольно быстрым ходом и адвокат не мог ничего сделать, несмотря на все приложенные усилия, мы оставались в заднице без возможности затормозить этот процесс. Это раздражало до бешенства, плюс ко всему эмоциональное состояние Леры меня очень тревожило, она уже не верила, что все разрешиться и ее отпустят.

— Надо бороться. Слышишь? — произнес, смотря в ее огромные, но безумно грустные глаза с морем отчаянья во взгляде.

— Зачем, Шамиль? Кто я против всей этой системы? Кто я для таких людей, как Тагаев? Никто, пешка, которую не жалко пустить в расход. Не вижу смысла барахтаться, если тебя в итоге все равно сожрут.

— Я вытащу тебя. Я сделаю все, чтобы вытащить, — мне отчаянно хотелось взять ее за руку, сжать в своих, поделиться своим теплом и уверенностью.

— У тебя не получается, — отчаянья в ее голосе уже нет, на смену ему пришла пустота и равнодушие. Это гораздо хуже. — Даже у тебя. Я же вижу.

— Как мне тебя убедить в обратном?

— Никак, — она на мгновение замолчала, бросив взгляд на зарешеченное окно. — Я хочу тебя об одном попросить, если можно.

— Конечно.

— Пригляди за Леной, пожалуйста. Ты сам говорил, что Тимур ещё молод для ответственности, я переживаю за нее и детей.

— Конечно. Я присмотрю.

— Просто, она единственная кто обо мне заботился.

— А родители?

— Нет. Мать никогда не считала, что такую, как я, нескладную, несуразную, убогую, можно любить. И как показало время, она оказалась права, — Лера горько усмехнулась на последних словах и это резануло, болезненно кольнуло в груди.

— Почему ты считаешь, что тебя нельзя полюбить? — внезапная и совершенно