Читать книгу "Ваше Сиятельство #4 - Эрли Моури"

на потолочную роспись, которая, кажется, называлась «фреска» — так говорил Родерик. Ещё он говорил, что там изображены игры богов, которые бывают очень коварны. Вот и сыграли боги с ней в игру. Очень плохую игру.

— Родерик, блядь! — ещё раз позвала она, теперь изо всех сил, уже зная, что он не ответит. Повернулась к окну и заплакала.

Ну зачем она была такой упрямой дурой⁈ Зачем она его оскорбляла⁈ А последнее что она сказала… Она сказала: «Лучше бы тебя, козла, унесло этим дурацким потоком!..». Какой ужас! Это всё равно, что пожелать своему единственному другу смерти!

И что теперь? Теперь у неё нет Родерика. А если нет его, то для неё больше нет никого на этом свете. Папа, Елецкий — они не в счёт. Они всё меньше понимают её. Не прекращая всхлипывать, баронесса потянулась к тумбочке, нащупала там свой эйхос. Включила, проверила сообщения. Сквозь слезы, набежавшие на глаза, мир казался каким-то неправильным, искажённым как в кривом зеркале — такие зеркала в одной из сказок делали злые маги, чтобы обманывать людей. Из не отвеченных сообщений было только два, оба от папы. Оба за вчерашний вечер. И ни одного! Ни одного от этого козла, Елецкого! А Родерик… У него не было эйхоса. И неизвестно, есть ли теперь в этом мире сам Родерик.

Она прослушала присланное отцом, не слишком вникая в слова, которые всегда были об одном и том же, нажала пластину, чтобы ответить и произнесла, всхлипывая:

— Папа! Мне очень плохо. Я не знаю, что теперь делать. Умереть хочется, блядь! Папа, блядь! Это пиздец!

Задержала палец на пластине. Шмыгнула носом и подумала, что она не может такое отправить отцу, иначе плохо будет не только ей, но и ему. Удалив сообщение, Талия Евклидовна поплакала ещё немного, потом взяла себя в руки, вытерла слёзы и снова поднесла эйхос ко рту:

— Пап, у меня всё хорошо. Пожалуйста, не сердись на меня, — голос её предательски дрогнул и к горлу подступил ком. — Я знаю, что поступила очень плохо, но так вышло, — она всё же сдержалась, чтобы не заплакать. — Мне хочется пожить немного своей жизнью. Просто жди меня, я обязательно вернусь. И, пожалуйста, не беспокойся и не расстраивайся. Всё хорошо! — последние слова она с трудом выдавила из себя и скорее нажала на копку отправки сообщений. Вышло, наверное, неплохо. Сказанное должно успокоить отца.

Ещё несколько минут она лежала, думая отправить Елецкому сообщение или нет. С одной стороны, ей хотелось просто рассказать ему, как ей сейчас плохо и попросить приехать. А с другой — обматерить этого трахнутого графа за то, что он сделал с её Родериком. Ведь он просто испортил её друга. Как? Каким образом он смог это сделать всего за полчаса общения с ним? Ну, да, конечно, Саша — маг. Самый сильный маг в этом мире, как говорит Родерик. И самый хуёвый из всех!

Встав с постели, баронесса накинула халат, повернулась и взгляд её упал на столик, где стояла недопитая бутылка вина и были навалены кучей деньги.

«Аид дери, всё из-за них! Из-за них я потеряла Родерика! — болью вспыхнуло в её голове. — Ну неужели мне мало того, что было⁈»

Даже тех небольших денег — пятьдесят пять рублей в неделю, которые ей давал отец, когда она не была наказана, вполне хватало на жизнь. Их хватало даже, чтобы ездить в Ржавку и покупать Лису коктейли. Нет же, теперь ей захотелось больше и больше. Получается… Талия замерла от этой страшной мысли. Получается, что она променяла Родерика на какие-то деньги! Боги, какой позор! Никогда прежде её, госпожу Евстафьеву, не одолевала жадность. Жадность, тем более для друзей — это, наверное, самое постыдное, что существует в этом мире. Талия всегда была щедрой и легко расставалась со своими небольшими сбережениями, если деньги были нужны Лису или подругам. А в этот раз что на неё нашло? Неужели нельзя было принять условие Родерика и жить без воровства в банке. Ведь призрак сказал, что они найдут способ честно зарабатывать. И он прав! Так даже интереснее! Зарабатывать деньги — это отличная игра, и опасность, что можно вообще ничего не заработать, делает жизнь только интереснее. Сейчас ей захотелось собрать все эти купюры, разбросанные на столе и выбросить в окно! Пусть летят себе с огромной высоты, пусть их крутит ветром и уносит подальше!

Собрав деньги, сколько поместилось в руки, баронесса подошла к открытому окну и замерла. В воздухе прямо к ней летел букет красных и желтых тюльпанов, а за ними проступала знакомая, почти родная, полупрозрачная фигура.

— Родерик! — вскричала баронесса, роняя купюры. Большая часть упала на пол, некоторые вылетели в окно. — Родерик, пожалуйста, прости меня! — Талия отступила, впуская призрака в комнату, и когда он влетел, бросилась к нему, пытаясь обнять.

— И ты меня прости! Прости, моя прекрасная Королева Ночи! — серый маг уплотнился как мог, чтобы руки возлюбленной хоть как-то могли чувствовать его.

— Нет, я же! Я — принцесса, Родерик! — она попыталась поцеловать его бесплотные губы.

— Да, я забыл, ты самая прекрасная из всех принцесс. Видишь, что я тебе принёс? — он притянул ей букет. — Ты не представляешь, как мне было трудно их сорвать. Стебли очень крепкие для моих рук. Но старался для тебя изо всех сил и смог!

— А ты знаешь… Если не считать дней рождений, мне никто никогда не дарил цветы! Я люблю тебя, Родерик! — Талия побоялась, что снова заплачет и осторожно взяла цветы.

— А я никогда никому не дарил цветы, если не считать одного дня рождения Софки, — признался он.

И они почти одновременно рассмеялись.

— Ты выронила в окно часть денег, — заметил призрак. — Сейчас полечу, подберу, если ещё не растащили. И куда ты их несла?

— Не надо, Родерик! Несла их выкинуть. Я думала… — баронесса в первый миг не знала, хочет она признаваться ему в этом или нет, но сказала: — Думала, что ты ушёл навсегда. Хотела выкинуть эти дурацкие деньги. Ведь они без тебя совсем ничего не стоят. И вообще они ничего не стоят.

— Правда? — призрак на какой-то миг подумал, что она шутит, но лицо госпожи Евстафьевой казалось серьёзным как никогда.

— Поклянись, что никогда не бросишь меня! — она всё-таки заплакала: как ни старалась, слёзы сами потекли из глаз.

— Клянусь, моя прелесть! Никогда тебя не брошу! Никакой поток меня не сможет забрать! — выпалил он с такой уверенностью, что слёзы из глаз баронессы потекли ручьями.

— А я только что отправила сообщение отцу. Как ты хотел, извинилась перед ним и пообещала, что вернусь домой. Только не знаю, когда на это решусь, — призналась она. — Но теперь