Читать книгу "В обнимку с ураганом - Валентина Панкратова"

и я соскальзываю в воду на острые камешки. Мне уже не до разговоров.

В одной руке держу босоножки, другой заранее тянусь к большому гладкому камню, на котором можно немного постоять, дать отдохнуть ногам и тогда уж договорить.

Преодолев пару метров до своей цели, ставлю на мокрый камень босоножки и затем забираюсь сама. На удивление поверхность камня теплее моих ног.

— Танька, — кричу задорно, — я никуда отсюда не пойду. Буду тут греться.

— На этом камне ты похожа на богиню. Я тоже хочу! Настён, сфотографируй нас, божественных, — подруга прямо в босоножках в две секунды преодолевает водную преграду и, словно необузданная валькирия, с разбега взлетает на камень и врезается в меня.

Прежде чем отправиться в полет успеваю заметить, как устремляются в воду мои босоножки, которые я настолько старательно оберегала, что предпочла идти босиком. На это уходит доля секунды, дальше я задом прикамняюсь в ручей. Вся горная порода Кавказа одновременно вонзается в мою пятую точку, ногу и руку, которой я изловчаюсь защитить голову. В глазах темно. Вода падает сверху, вода течет мимо меня, а еще вода непроизвольно льется из глаз.

— Ты жива? — подруга спрыгивает с камня и помогает мне подняться.

— Ты что с сума сошла, — истерично кричу я, от боли не в состоянии сдерживаться, — неужели нельзя было спокойно забраться? Здесь же места валом!

Мокрое холодное платье мгновенно заставляет кожу покрыться мурашками, я начинаю дрожать, а зубы насмешливо отбивают задорную чечетку то ли из-за холода, то ли это нервное, то ли болевой шок.

— Девочки, — перепуганная Настёна виновато смотрит на меня, — я побегу за помощью. Наташа, ты сама идти сможешь? Может, плюнуть на твои босоножки? Босиком тут идти очень тяжело. Практически невозможно.

Уже и сама понимаю, что с босоножками придется расстаться. Мокрая, с адской болью во всех частях тела и босиком я никогда не дойду до конца ущелья. Приседаю и шарю руками вокруг себя в надежде нащупать босоножки, но никак не могу их найти. Танька обходит камень кругом, смотрит в метре от него и дальше. И бессильно разводит руками. Настёна понимает все без слов.

— Я попрошу, чтобы они какую-нибудь обувь захватили, — кричит она, отдаляясь от нас, — девчонки, минут тридцать вам придется подождать.

— Класс, — подбадривает меня Танька, — как в фильме-катастрофе. Правда, дождь хиловат. Здесь нужен ливень.

— Ты в своем уме, — мой хриплый вопль не знаком даже мне самой, — у меня все тело болит! Посмотрела бы я на тебя, если бы ты шваркнулась на камни своим костлявым задом. Я бы тогда, возможно, тоже восхищалась бы обстановкой. Но я не такая извращенка.

— Да, ладно тебе, — меняет тон подруга, — я же нечаянно. Не рассчитала. Кто ж знал, что он такой скользкий. Ну хочешь, я тебе свои босоножки отдам, а сама пойду босиком, а?

Не дожидаясь моего ответа, она снимает мокрые штиблеты и надевает их мне на ноги, словно маленькому ребенку. Вот за что мне нравится моя коллега, так это за то, что несмотря на всю бесшабашность и буянистость, она настоящий друг. Злость на непутевую защитницу тут же куда-то уходит, и мы под веселый матерок Таньки, ищущей места, куда можно поставить босую ногу, медленно выдвигаемся дальше.

Гляжу на мучения своей ходячей катастрофы и внутренне борюсь с чувством вины. В самом деле, не она идет мокрая и корчится от боли. Я пострадавшая сторона, которая не по своей вине грохнулась с камня вместе с босоножками. А значит, мучения Таньки абсолютно правомерны. Но почему-то мне эта совершенно правильная логика мало помогает, и чувствую себя крайне неуютно.

Настёна приводит работника, когда мы уже видим выход из ущелья. Оказывается, мы прошли его практически полностью. Невысокий щуплый парень оглядывает нас с головы до ног и, увидев, что все туристы живы и вполне целы, на всякий случай предлагает свои услуги по транспортировке. Подруга подзывает его к себе. Встав рядом с ней, спасатель убеждается, что она выше его чуть ли не на голову. Танька выразительно фыркает. Парень пожимает плечами, мол: «Баба с возу, кобыле легче», и выдает ей видавшие виды вьетнамки, после чего мы относительно бодрым шагом продолжаем путь. Относительно не только потому, что от боли я передвигаюсь чуть быстрее черепахи, а еще потому что от дождя ступени лестницы, по которой выбирамся из ущелья, и дорожки наверху стали скользкими, так что идем на разъезжающихся ногах, цепляясь за деревья.

Кассир, продавшая нам билеты, сочувственно оглядывает нашу компанию.

— Девочки, вы так долго, — качает она головой, — мы уж волноваться начали.

— А не пробовали предупреждать посетителей о рисках и трудностях? — наезжает на нее Танька, — мы вообще-то деньги платили. Могли бы хоть как-то их отработать.

Глаза женщины тут же становятся стеклянными, по типу: «Ну-ка попробуйте мне что-либо предъявить». Дергаю подругу за руку. Вот сейчас мне точно не до скандала. В конце концов, это я больше пострадала. Хотя и ее босоножки теперь больше подойдут в качестве домашних тапочек.

Следуя привычке моей мамы, делаю себе уже не знаю какую по счету зарубку: «Всегда брать с собой на прогулки по природным местам легкие вьетнамки». Конечно, эта зарубка работает только летом, но таких уточнений я не стала делать. И так понятно. Мы с Танькой сегодня испортили свои босоножки, точнее, мои просто помахали мне лапками. Но ведь, вместо босоножек я могла бы надеть кроссовки. Что уж может быть удобнее для прогулки по лесу и ущелью? Так вот с кроссовками случилось бы то же самое. Они промокли бы в воде и испортились, что было бы еще хуже, потому что в них мне надо ехать в Москву. Короче, все не так плохо.

***

Настёна завозит нас домой, и мы прощаемся. Первым делом ковыляю в душ и оцениваю масштаб ущерба. Дотрагиваться тела, особенно, до его нижней половины больно, завтра, наверняка, начнут наливаться синяки. Но, вроде, все цело. Что уже не плохо.

Выйдя из душа, обнаруживаю спящую Таньку. Как ни жаль мне ее будить, но отпуск заканчивается, послезавтра с утра в аэропорт, а потому не собираюсь сидеть и ждать, когда она проснется. Нечего было вчера напиваться. Из-за нее и я сегодня не выспавшаяся.

— Танюш, — почти злорадно тереблю подругу за плечо, — вставай, послезавтра отоспишься в электричке и в самолете.

Мы уже решили, что поедем в аэропорт на электричке, потому что дешевле, удобно по времени и безопасно. Все-таки, такси на такой большой дистанции может попасть в пробку, а самолет точно нас ждать не будет.

— Натик, я