Читать книгу "Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп"

Причем отказала не единожды, и в глубине души Роджер верил ее словам, что она не сможет его полюбить. Он вообще верил людям, особенно если это было что-то для него плохое, и не обладал самомнением, заставляющим других думать, что они могут завоевать девушку вопреки ее нынешним чувствам. Однако, если Генриетта за него не выйдет, он никогда не женится – так говорил себе Роджер. Значит, ему надо присматривать наследника и считать себя не более чем временным хранителем Карбери. Какое счастье – улучшать поместье с мыслью, что оно достанется твоему сыну! Об этой радости ему придется забыть.

Сейчас ближайшим наследником был сэр Феликс, хотя Карбери не было майоратом и ничто не мешало Роджеру завещать его кому угодно. В каком-то смысле естественный переход имения к сэру Феликсу мог бы считаться удачным. Так случилось, что титул достался младшей ветви, и при таком наследовании родовой титул объединился бы с родовой собственностью. Без сомнения, сэр Феликс считал подобное решение вопроса самым что ни на есть правильным. Леди Карбери тоже считала бы так, если бы не надеялась увидеть хозяйкой имения свою дочь. Нынешний владелец смотрел на дело совершенно иначе. Мало того что он плохо думал о самом баронете – настолько плохо, что не ждал от него ничего хорошего; он еще плохо думал о самом баронетстве. Сэр Патрик, по его мнению, не должен был принимать титул, не имея состояния. Баронет, на взгляд Роджера, должен быть богат, дабы стать украшением своего титула. Согласно доктрине, которую исповедовал Роджер, титул не делает человека джентльменом, но может унизить того, кто без титула был бы джентльменом. Джентльмен по рождению и воспитанию, признаваемый всеми таковым, не станет более джентльменом, даже получи он все титулы, какие может дать королева. В силу этих старомодных воззрений Роджер ненавидел титул младшей ветви семейства. Он, безусловно, не хотел оставлять свои земли для поддержания титула, которым сэр Феликс, к несчастью, обладал. Однако сэр Феликс был естественным наследником, а Роджер полагал, что обязан, как бы по некоему божественному закону, передать имение наследственным чередом. Хотя ничто его не ограничивало, он видел себя не более чем владельцем пожизненных прав. Его долг – проследить, чтобы имение переходило от одних Карбери к другим, пока существуют носители этой фамилии, и, главное, чтобы по его смерти оно перешло к следующему Карбери в целости и сохранности. У него не было причин умереть в ближайшие двадцать-тридцать лет, но, если это произойдет, сэр Феликс, без сомнения, расточит родовые акры и Карбери придет конец. Что ж, в таком случае он, Роджер Карбери, по крайней мере выполнит свой долг. Лучше, если имение расточит Карбери, чем если оно останется целым в чужих руках. Он будет держаться старого рода, пока в этом роду остается хоть один человек. С этими мыслями Роджер уже составил завещание, отписав все человеку, которого презирал больше всего на свете, в случае если сам умрет бездетным.

В середине того дня, когда ожидалась леди Карбери, он бродил по имению, думая об этом всем. Насколько же лучше было бы иметь собственного наследника! Согласись кузина стать его женой, как бы все стало хорошо, каким бесконечно тоскливым будет мир, если надежды не сбудутся! При этом Роджер думал и о благополучии Гетты. На самом деле он не любил леди Карбери, видел ее насквозь с почти абсолютной точностью. Она способна на истинные чувства, хочет благ не себе, а другим, однако верит, что добра можно добиться дурными средствами, что ложь и притворство в некоторых случаях лучше правды, что прочный дом можно построить на песке! Как прискорбно, что девушка, которую он любит, воспитана в такой атмосфере фальши, что ей внушались такие мысли. Не замарается ли она в конце концов, постоянно прикасаясь к смоле? В самой глубине души Роджер был уверен, что Генриетта любит Пола Монтегю, а от самого Пола он начал бояться дурного. Кем надо быть, чтобы занять место в липовом совете директоров вместе с лордом Альфредом Грендоллом и сэром Феликсом Карбери, под безраздельной властью мистера Огастеса Мельмотта? Что ждет Генриетту Карбери, если она выйдет за человека, который стремится разбогатеть без труда и без капитала и может сегодня быть богачом, а завтра нищим, беспринципного дельца, гнуснейшего и бесчестнейшего из людей? Роджер старался хорошо думать о Поле Монтегю, но опасался, что именно такую жизнь тот себе готовит.

Затем он вернулся в дом и зашел в комнаты, приготовленные для леди Карбери и ее дочери. Как хозяин, у которого нет жены, сестры или матери, он должен был сам озаботиться их удобствами, но сомневался, что предусмотрел все так же хорошо, как сделала бы его матушка. В меньшей комнате занавески были белые, а сама она благоухала майскими цветами; Роджер срезал в теплице белую розу и поставил в стакане на туалетный стол. Уж конечно, Генриетта догадается, кто принес цветок.

Потом он встал у открытого окна и с полчаса невидящим взглядом смотрел на лужайку, пока не услышал, что к парадной двери подъехал экипаж. За эти полчаса он решил, что сделает еще одну попытку, как будто прежде ничего сказано не было.

Глава XV. «Не забывайте, что я его мать»

– Вы так добры, – сказала леди Карбери, выходя из экипажа и стискивая Роджеру руку.

– Напротив, это я должен благодарить вас за доброту, – ответил Роджер.

– Я так переживала, прежде чем осмелилась вам написать. Но я очень давно не была в деревне, и я так люблю Карбери. И… и…

– Куда членам семьи Карбери сбегать от лондонского смога, если не в старый дом? Я боюсь, Генриетте здесь будет скучно.

– О нет, – с улыбкой отвечала Гетта. – Вы должны помнить, что я никогда не скучаю в деревне.

– Завтра у меня обедают епископ и миссис Йелд. И Хепуорты.

– Я буду счастлива вновь увидеть епископа, – сказала леди Карбери.

– Думаю, его все бывают счастливы увидеть, он такой замечательный и добрый человек, и его жена тоже. И еще придет один джентльмен, с которым вы не знакомы.

– Новый сосед?

– Да. Отец Джон Бархем, новый католический священник Беклса. У него домик примерно в миле отсюда, в его приходе, который включает и Беклс, и Бенгей. Я был когда-то знаком с его семейством.

– Так он джентльмен?

– Безусловно джентльмен. Он учился в Оксфорде, а затем стал тем, кого мы называем ренегатом, а они, если не ошибаюсь, обращенным. У него нет и шиллинга сверх того, что он получает как