Читать книгу "Дар оборотня - Ярослава Лазарева"

– Я знал! – воскликнул Гарц. – Я знал, что это неспроста! Видимо, я должен предостеречь вас, юноша! Поэтому и видел такие странные сны! Поэтому меня так неудержимо потянуло сюда. Можете думать, что я медиум. Но ваше предание, – понизил он голос и наклонился ко мне, – сущая правда! И вы, видимо, хотели покончить с собой, может, и сейчас вынашиваете эти мысли!

– Да, это так, – «сознался» я. – А все из-за одной девушки, которую я люблю, но вот она меня нет.

– Дьявол! – воскликнул Гарц и поднял руки. – Все одно и то же! Все тот же порочный путь! Заклинаю вас! Не делайте этого! Вообразите лишь на миг, что все это правда!

– Да вам-то что за дело? – спросил я.

– Мы с вами принадлежим к одному роду, – взволнованно ответил он. – В нас течет одна кровь. Понимаю, насколько вы скептически относитесь ко всему этому! Время сейчас такое, никто и ни во что не верит, а уж тем более ни в Бога, ни в черта. Но мне вы поверьте! Я сам прошел через это! И я – вампир.

Я замер, не зная, что делать. Гарц внимательно на меня посмотрел. И вдруг его рот распахнулся, появились длинные клыки, глаза налились кровью, он поднял руки, ногти отросли и превратились в загнутые острые когти. Он выглядел омерзительно и ужасно.

«Вот оно, мое бывшее лицо! – с непреодолимым отвращением подумал я. – Никогда, никогда я не захочу вернуться в такое состояние, даже ради того, чтобы вновь увидеть мою любимую!»

– Хорошо! – быстро заговорил я, отступая от него. – Клянусь вам, что не сделаю этого! И буду жить, несмотря ни на что!

Его рот закрылся, улыбка растянула губы. Он кивнул и исчез.

Я глубоко вздохнул и привалился к стене дома. Меня начало трясти. Увидеть Гарца и не поговорить с ним обо всем, что так меня волновало! Не предупредить его о том, что с ним произойдет дальше! Но разве я имел право вмешиваться в ход вещей? Я знал, что это невозвратимо изменит будущее…»

Стихотворение, не вошедшее в сборник «Капли крови»

Поэт

Оторванность и отстраненность,

и призрачный покой,

взгляд внутрь, в себя, завороженность,

наполненность тоской.

Глаза закрыты, чтоб увидеть

невидимую даль,

чтобы любить и ненавидеть,

и пестовать печаль,

чтобы при свете дня химеры

не прочили успех,

чтобы безудержно, без меры

страдать душой – за всех,

чтобы присутствовать за краем

вселенной и мечты,

чтобы тоску увидеть – раем

и выстроить мосты,

их перебросить в бесконечность,

вперед, в грядущий век,

чтобы увидеть ясно Вечность

под темнотою век…

Опасный опыт

«Любовь преобразила меня, – подумала Настя и, вытянув шею, расправила плечи. – Неужели он этого не увидит?»

Она плавно подняла правую руку вверх и чуть ее выгнула. Ей показалось, как вокруг ее тоненькой руки появляются белые перья… и вот это уже не рука, а лебединое крыло… Настя поднялась на кончики пуантов, потянулась вверх всей своей худенькой изящной фигуркой, подняла другую руку-крыло и поплыла по сцене, изредка поглядывая в пустой темный зал. Она еле слышно напевала какую-то протяжную мелодию, тут же ею сочиненную, вернее, подсказанную движениями ее тела.

– Ну, дорогая, ты у нас сегодня настоящий лебедь! – услышала Настя.

В актовый зал вошла Инна Андреевна, руководитель хореографического кружка.

– А я действительно только что превратилась в белого лебедя, – ответила Настя и остановилась. Потом спохватилась и присела в реверансе, тихо сказала, опуская ресницы и замирая: – Здравствуйте.

– Добрый вечер, – рассмеялась Инна Андреевна. Затем она обернулась к стайке смеющихся девчушек, влетевших вслед за нею: – Дорогие мои, тише, спокойнее! Попрошу всех к станку. Собрались! Начинаем работать! Первая позиция, пожалуйста. Начинаем с деми-плие. И раз, и два…

Клуб, в котором они занимались, был построен еще в тридцатые годы прошлого века, танцкласс в нем отсутствовал, и репетиции проходили в актовом зале. Спинки составленных в ряд стульев служили девушкам станком. Но это никого не смущало.

После окончания репетиции Настя решила отправиться домой в одиночестве, под благовидным предлогом: отстала от подружек и пошла неторопливо. На ней была белая куртка, выделяющаяся ярким пятном на фоне темной дождливой улицы. И Настя невольно кидала взгляд на свое отражение во всех встречающихся по пути витринах. Она все еще видела себя лебедем, и ей казалось, что она плывет по промозглым осенним улицам прекрасной призрачной птицей.

«Если бы сейчас Алекс встретился на моем пути, он сразу бы понял, какая я необыкновенная девушка. Разглядел бы эти белоснежные крылья за моей спиной и мгновенно влюбился», – думала она.

Не удержавшись, Настя начала кружиться на мокром, усыпанном опавшей листвой асфальте и что-то напевать себе под нос.

Через день ей исполнялось семнадцать лет, но сказки по-прежнему оставались ее самым любимым чтением. После окончания школы Настя твердо решила поступать в педагогический институт на факультет дошкольного воспитания. Она любила детей и хотела всегда находиться среди них. Взрослая жизнь пугала и казалась странной и жестокой. Настя любила посещать занятия хореографического кружка в основном из-за того, что они давали ей возможность безудержно фантазировать и жить в своем, придуманном мире, наполненном музыкой, красивыми движениями и самыми невероятными образами. Им давали основы классической хореографии, но акцент был на свободное творчество. Настя занималась в кружке уже четвертый год и делала большие успехи. Природный талант, естественная грация ее пропорциональной фигуры позволяли выражать мысли и эмоции в своеобразных, странных, но необычайно красивых этюдах. Она с легкостью их сочиняла под предложенную или выбранную самой музыку. Инна Андреевна любила эксперименты, и в зале звучало все: от Моцарта и Баха до Шнитке и Фредди Меркьюри. Ученицы обожали Инну Андреевну, с удовольствием приходили на занятия и задерживались допоздна, иногда уходили почти перед закрытием клуба.

Однажды в конце весны на репетицию вместе с Инной Андреевной пришел молодой человек. Он принес большой фотоаппарат с длинным объективом и начал молча снимать. Девушки вначале немного смутились, но вскоре перестали обращать на него внимание. Его звали Александр, но он представился как Алекс. Настя тихо прыснула, так как ей показалось смешным переиначивание имени на западный манер, и тут же зарделась, потому что Алекс пристально на нее глянул. Как потом выяснилось, он профессионально занимался фотографией. На вид ему было около двадцати пяти.

Внешность у него была запоминающаяся. Сразу обращали на себя внимание волосы. Очень светлые, густые и длинные, они казались какими-то солнечными из-за яркого золотисто-рыжеватого оттенка. Сочетание с чрезвычайно бледной кожей лица, словно присыпанной мукой, выглядело весьма странно. Насте в первый же день его прихода почему-то невыносимо захотелось потянуть его за волосы, забранные в тугой хвост. И она, танцуя, все ближе продвигалась к Алексу, который стоял на краю сцены. Когда она практически уперлась лбом в объектив и с трудом удержалась от смеха, он опустил фотоаппарат и посмотрел на нее со странным выражением. Настя заметила, что брови и ресницы у него темнее волос, а глаза серо-зеленые и красивой формы. Портило впечатление то, что веки припухли, а под глазами темнели круги, как будто Алекс провел бессонную ночь. Но Настя все никак не могла оторваться от его глаз и стояла неподвижно. Он тоже смотрел на нее.