Читать книгу "Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Валерий Викторович Выжутович"

Госплана обеспечить такой рост, чтобы не было падения плана производства в первых кварталах против последних. Не знаю почему, видимо, психологическая обстановка была такая, Вознесенский ответил, что можно это сделать. Как он мог такое сказать? Я был удивлен его ответом: ведь умный человек, знает уже не только чистую экономику, но и реальное хозяйство. Одно время Сталин очень доверял Вознесенскому. Но переход к крайностям для него был обычным делом, чего Вознесенский, видимо, еще не учитывал. Он составил проект такого плана. В нем не было падения производства в первом квартале, а намечалось даже какое-то повышение. Сталин был очень доволен. В его проекте план будущего года сравнивается с планом текущего года, а текущий год брался в ожидаемом исполнении. Здесь был элемент гадания, потому что никому не известно, что будет произведено в декабре, — всегда могут быть сбои и ошибки в ту или другую сторону, и будет субъективистская характеристика ввиду невозможности точного предвидения. И вот месяца через два или три Берия достает бумагу заместителя председателя Госплана, ведающего химией, которую тот написал Вознесенскому как председателю Госплана. В этой записке говорилось: “Мы правительству доложили, что план этого года в первом квартале превышает уровень IV квартала предыдущего года. Однако при изучении статистической отчетности выходит, что план первого квартала ниже того уровня производства, который был достигнут в четвертом квартале, поэтому картина оказалась такая же, что и в предыдущие годы”.

Эта записка была отпечатана на машинке. Вознесенский, получив ее, сделал от руки надпись: “В дело”, то есть не дал ходу. А он обязан был доложить ЦК об этой записке и дать объяснение. Получилось, что он был главным виновником и, думая, что на это никто не обратит внимания, решил положить записку под сукно. Вот эту бумагу Берия и показал, а достал ее один сотрудник Госплана, который работал на госбезопасность, был ее агентом. И когда мы были у Сталина, Берия выложил этот документ. Сталин был поражен. Он сказал, что этого не может быть. И тут же поручил Бюро Совмина проверить этот факт, вызвать Вознесенского.

После проверки на Бюро, где все подтвердилось, доложили Сталину. Сталин был вне себя: “Значит, Вознесенский обманывает Политбюро и нас, как дураков, надувает? Как это можно допустить, чтобы член Политбюро обманывал Политбюро? Такого человека нельзя держать ни в Политбюро, ни во главе Госплана!” В это время Берия и напомнил о сказанных в июне 1941 г. словах Вознесенского: “Вячеслав, иди вперед, мы за тобой”. Это, конечно, подлило масла в огонь, и Сталин проникся полным недоверием к Вознесенскому, которому раньше очень верил. Было решено вывести Вознесенского из состава Политбюро и освободить от поста председателя Госплана СССР».

Отставленный председатель Госплана ждал нового назначения. По свидетельству Микояна, Сталин хотел сперва направить Вознесенского в Среднюю Азию во главе Бюро ЦК партии, но, пока готовили проект, у Сталина, видимо, углубилось недоверие к Вознесенскому. Через несколько недель Сталин сказал, что организовать Бюро ЦК нельзя, потому что если Вознесенский будет во главе Бюро, то и там будет обманывать. Предложил послать его в Томский университет ректором. «В таком духе, — продолжает Микоян, — и шли разговоры. Прошло месяца два. Вознесенский звонил Сталину, Сталин его не принимал. Звонил нам, но мы тоже ничего определенного сказать не могли, кроме того, что намечалось. Потом Сталин провел решение вывести Вознесенского и из состава ЦК. Видимо, за это время Сталин поручил подготовить “дело Вознесенского”. Об этом приходится гадать, потому что Вознесенскому было предъявлено обвинение во вредительстве и в антипартийной деятельности. Без Сталина для МГБ это было бы невозможно. Одновременно с ним была арестована и ленинградская группа товарищей, хотя они никак не были с ним связаны. Жертвами оказались Вознесенский, который до этого был членом Политбюро, Кузнецов — секретарь Ленинградского обкома партии, затем секретарь ЦК ВКП(б), Родионов — председатель правительства Российской Федерации, Попков — председатель Ленинградского Совета депутатов трудящихся и другие».

Микоян здесь имеет в виду «Ленинградское дело». Оно началось 15 февраля 1949 года. В этот день состоялось заседание Политбюро ЦК с участием Сталина. В ходе заседания секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецову, первому секретарю Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П. С. Попкову, председателю Совета министров РСФСР М. И. Родионову было предъявлено несколько обвинений: якобы незаконное проведение Всероссийской оптовой ярмарки в январе 1949 года, попытки противопоставления Ленинградской парторганизации Центральному комитету и т. п. Там же и тогда же Вознесенского обвинили в сокрытии «антипартийного поведения» Попкова. По «Ленинградскому делу» было расстреляно 26 человек. Свыше 300 приговорены к тюрьме, лагерю или ссылке, более 2 000 уволены. Репрессиям подверглись сотрудники хозяйственных, профсоюзных организаций, военные, ученые, деятели культуры.

Удивительная вещь: в своем понимании «дела Госплана» и «Ленинградского дела» Байбаков, судя по его воспоминаниям, выглядят очень наивно. Всему виной Берия и его коварные козни — вот на чем настаивает бывший сталинский нарком. Он что же, не видит более сложных причин? Или не хочет видеть? Скорее — последнее. И вот почему. До конца жизни Байбаков оставался человеком Системы, где не принято выносить сор из избы. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже «постфактум». И в своих мемуарах, и в «пенсионных» интервью он ни разу не касается отношений в правительственных верхах, избегает разговора о том, кто с кем и против кого «дружил», обходит молчанием расстановку сил на партийном Олимпе в те или иные годы и ни с кем из своих бывших соратников не сводит счеты (кстати, еще и поэтому читать его воспоминания — не слишком увлекательное занятие).

Почему же Берия попал под огонь его критики? И почему Байбаков не пощадил Горбачева и Ельцина? Ну, с Берией все просто: он общепризнанный, можно сказать, «разрешенный» злодей. А Горбачева и Ельцина Байбаков не числил людьми той — сталинской — Системы, к которой принадлежал сам. Они выломились из нее. Он считал их предателями. И поэтому мог говорить о них все, что думает.

Как бы то ни было, есть несколько более серьезных, чем байбаковское, объяснений ленинградской трагедии, конкурирующих в трудах отечественных историков. Первая — гипертрофия сталинской власти, деспотизм Хозяина. Вторая — конфликт гражданской линии, направленной на мирное развитие общества (Н. А. Вознесенский, А. А. Жданов, А. Н. Косыгин), с линией, которая должна была в будущем обеспечить мировое господство СССР (тандем Л. П. Берия — Г. М. Маленков). Третья — рост политического влияния ленинградцев в высших эшелонах власти.

Но важна и другая причина, которая состоит в том, что из войны вышли совсем другие люди.