Читать книгу "Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Конофальский"

Да, всё вышло так, как он и хотел. Ещё говоря об этом деле с купцами в трактире, он понимал, что такая крупная рыба, как Кёршнер, не упустит своего, не отдаст в руки других такого выгодного дела. Поэтому и загрустили купцы, когда он отвечал им, что хочет посоветоваться с родственником. Не зря они грустили, не зря.

— А что же вы захотите взамен, дорогой родственник? — спросил у купца рыцарь.

И купец ему ответил сразу, опять же без раздумий, как будто уже об этом вопросе думал:

— Хочу в вашем деле угольном участвовать и здесь вместе с вами углём торговать и ваш уголь в Вильбург возить. И лес тоже. А ещё хочу, чтобы кроме угля и леса, вы кожи из кантонов возили, там у них скота много, кожа бывает в хорошей цене, как раз то, что и нужно для моих сыромятен.

Об этом можно было говорить. Волков всё так же пристально смотрел на купца и едва заметно кивал головой:

— Хорошо, но нужно всё посчитать. Только не сегодня, сейчас у меня дела, а потом я поеду домой, хочу успеть дотемна.

Кавалер ещё собирался поговорить с бургомистром. Он хотел знать, когда совет города уже утвердит решение по постройке дороги.

— Да, но тут появился ещё есть один вопрос. Вопрос, кажется тонкий, — напомнил купец.

— Что за вопрос? — Волкову уже надоели все вопросы; всякий раз ему приходилось на них отвечать. Тем более надоели, если вопросы это были «тонкие».

— Пришёл ко мне один человек, пришёл в темноте и тайно. Лицо прятал. И спросил, не захотите ли вы…, - купец указал рукой на кавалера, — дать ему денег, чтобы узнать важную для вас информацию.

— Я должен ему дать денег? — Волков скептически скривился.

— Именно вы, дорогой родственник, — подтвердил Кёршнер, — ибо тот вопрос, о котором он говорил, касался именно вас, а вовсе не меня. Просто он не знал, как тайно вам о том сказать.

— А что же это за вопрос?

— То же самое я спросил у него, но без денег он говорить отказался.

— И сколько же денег он просил у вас?

— Двадцать монет.

— Пусть катиться к дьяволу, — Волков махнул рукой. — Я не буду платить Бог знает за что.

— Оно, может вы и правы, — осторожно начал купец, он явно придавал этому делу большое значение, — но вот я послал за ним ловкого человечка из своих, узнать, кто это был.

— И кто же это был? — тон купца насторожил рыцаря.

— А был это никто иной, как ротмистр городских арбалетчиков Цимерман.

Волков замер, некоторое время раздумывал, но нет — двадцать талеров… Нет. Он помотал головой:

— Сейчас у меня нет лишних монет.

— Так я дам, дорогой родственник.

— То воля ваша, но денег я вам, дорогой родственник, этих не верну.

— Что ж, пусть так, но думаю такой человек как Цимерман в друзьях ни мне, ни вам не помешает.

Верно. Так оно и было. Но при этом кавалер сохранил двадцать талеров. Купец был очень ему выгоден, что там ни говори.

Да, ещё раз нужно было помолиться за отца Теодора, ведь это он нашёл ему этого ловкого и богатого купца в родственники.

Глава 17

Нет, ничего ему не давалось легко, ничего. Ничего в жизни его не случалось просто по случаю, по удаче, не было в его жизни ничего значимого, что прошло бы без преодоления, без усилий, без напряжения духа.

Уже сколько ему талдычили горожане, что совет вот-вот утвердит решение и бюджет на постройку дороги до его дикого края. Сколько? Месяцы. И вот снова бургомистр мялся и лепетал что-то обычное: нобили и советники не пришли к единому мнению. Раньше, когда старый епископ был жив, Волков чувствовал себя значительно увереннее. Отец Теодор имел большое влияние на первого консула города Малена господина Виллегунда; теперь всё, кажется, менялось. Впрочем, старый поп имел влияние на всех, кто жил в округе, и кавалеру надо было привыкать к тому, что у него здесь больше нет верных друзей, ну разве что Кёршнер или ландскнехты. Но разве они могли тягаться с отцом Теодором во влиянии. Да нет, конечно!

— Господин Виллегунд! — сказал он, резко прервав невнятную речь оправдывающегося бургомистра. — Говорите уже, в чём дело?

Тот, видно, не хотел ему этого говорить, но после окрика решился:

— Господа советники ждут высочайшего соизволения.

— Что? — не понял Волков. — Они ждут высочайшего соизволения по поводу дороги? Герцог уже должен давать вам разрешение на стройку дорог в ваших пределах? Что за глупость?

Бургомистр вздыхал печально: что ж тут можно поделать.

— Да говорите же вы уже, — снова рычал кавалер.

И бургомистр заговорил:

— Неделю назад перед городским советом говорил граф Мален.

Волков, был не весел, так ещё больше помрачнел:

— И что же он говорил?

— Ругал вас разбойником, раубриттером. Говорил, что вы неспокойный сосед. Что плодите распри вокруг себя, что слишком воинственны. И что чести не знаете, а лишь злобу и ярость свою чужой кровью питаете. Что никто из ваших соседей не чувствует себя спокойно, что вы являлись под стены его замка с добрыми людьми, что грозились его замок брать или поместье его жечь.

— Ну и что, ну пожаловался граф на меня, и что же совет? Причём тут высочайшее соизволение?

— Под конец граф сказал, что едет к герцогу искать от вас защиты. И просил до соизволения герцога решения по дороге не принимать.

«Сволочи, чернильное рыцарство, во всей его красе. Корчат из себя сеньоров, городишко свой едва ли не свободным величают, а герцог, да что там герцог, граф местный гавкнет, так хвост поджимают, бюргеры, шваль».

Рыцарь неотрывно смотрел на бургомистра, взглядом таким тяжким, что тот невольно ёжился и поправлял то и дело ворот платья своего.

Вот теперь всё стало на свои места. Теперь всё стало ему понятно, и в голове его родилась мысль и была она на удивление проста:

«Да, мне с графом в этом месте не ужиться».

Раньше, пока отец Теодор был жив, кавалер ещё мог влиять на происходящее, теперь же — нет. Придётся ждать возвращения графа от герцога. А сколько ждать? Ему через неделю-две уже придётся отправлять набранные войска на север, к Нойнсбургу.

И в его отсутствие тут в городе будут решаться важные, касающиеся его дела.

«Нет. Не ужиться мне тут с графом».

Он даже не попрощался с бургомистром. Повернулся и пошёл из ратуши на улицу. Пошёл задумчивый и будто печальный, всё заметнее хромая на левую ногу.

И напрасно думал бургомистр, глядя ему в спину, что рыцарь со смертью отца Теодора уже не так силён, что будет сдавать он позиции перед герцогом и графом. И что может городу и не нужна та дорога. И дружба с этим свирепым человеком не нужна. Жил же город и до него как-то.