Читать книгу "Соло для капитана с оркестром - Варвара Мадоши"

Вопрос — как снять?

Есть ли где-то на корабле зелья для снятия эффекта талисмана?

Белка решила, что должны быть. Капитан каравеллы, судя по его речи, не производил впечатление человека, сильно стесненного в средствах, а раз так, антидот у них должен быть. Мало ли в каких обстоятельствах придется использовать стазисный амулет? Что если он сработает случайно?

Бэла-человек осознавала, что линия в ее рассуждениях слишком много допущений — наверняка она ничего не знала, а значит, запросто могла ошибаться. Бэла-лиса просто игнорировала возможность ошибки на пути к цели. А где может быть цель?

Ну, учитывая дороговизну зелья, скорее всего, в каюте капитана. Может быть, в корабельном лазарете — он на корабле имелся, это Бэла могла сразу сказать по травяным запахам. Правда, где он, она пока не выяснила. Поэтому она решила начать с капитанской каюты, благо, ее расположение было уже известно.

...Одна только закавыка — в трюме можно было подслушать, что говорится у капитана. Но попасть в капитанскую каюту Бэла никак не могла. Она же не домовой с их умением ходить сквозь стены!

Чтобы оказаться в капитанской каюте, ей нужно было выйти в коридор. А там, как на грех, вдоль стен крепились амортизационные кресла для членов экипажа, которые свободны от вахты во время взлета или маневров — аккурат на пути между трюмом и капитанской каютой! На «Блике» специальных кресел не было, все просто ложились в койки и пристегивались ремнями. Но каравелла, на которой оказалась Бэла, была и классом повыше, и поновее, и оборудована получше.

Это значило, что во время старта Белке в каюту не сунуться. Жаль, было бы самое удобное время: все заняты взлетом, никто ни на что не обращает внимания…

Или рискнуть и проскочить под самым носом членов экипажа в амортизационных креслах? Нет, лучше не надо: вдруг во время маневров Белку швырнет об стену — вся конспирация насмарку.

«Значит, — сказала она себе, — до окончания старта прячемся в трюме и прикидываемся ветошью. А потом — на поиски зелья.»

Принятое решение оказалось к лучшему: Белка давно не испытывала таких мучений, как на старте!

Когда о борт зашуршала и забулькала вода, все было нормально. Когда каравелла закачалась в слоте, лиса тоже не почувствовала ничего особенного. А вот когда корабль начал ускоряться, загудели взлетные заклятья, и каравелла стремительно начала набирать высоту… ой-ей!

Оказалось, лисье тело переживает перегрузки куда хуже человеческого.

Бэле показалось, что ее превратили в тряпку и выжимают. А может быть, в набойку для каблука, и туфлю с этим каблуком надел гиппопотам. Сознание плыло, адское чувство тяжести и тошноты заслонило собой белый свет. Так животные ощущают смерть: непонятная тяжесть и боль, что терзают тебя изнутри и снаружи. Лиса инстинктивно попыталась забиться еще дальше в угол, спрятаться от древнего, первобытного ужаса. Тихое поскуливание вырвалось из пасти само собой, и человеку пришлось на короткое время управление на себя.

Тогда лиса попыталась сбежать совсем, в человеческий разум — началось превращение. Дело почти неслыханное: обычно человеческой части личности приходится прилагать усилия, чтобы снова стать человеком. А теперь Бэле, наоборот, потребовалась вся ее воля, чтобы остаться в лисьем облике. Превращаться было нельзя — тогда корабельный дух немедленно обнаружил бы несанкционированного пассажира.

Перегрузки уже закончились, корабль оказался в эфире — а лиса все еще валялась в углу трюма, обессиленная этой внутренней борьбой. Ей даже не пришлось возобновлять аутотренинг: в таком состоянии параноидальный корабельный дух не счел бы лису достойной внимания.

Она провалилась в сон — долгий и непробудный. Так спасение Володьки отложилось на неопределенный срок.

***

Когда Бэла пришла в себя, капитанская каюта оказалась занята — капитан находился у себя и занимался делами. Она услышала разговор: старший кормчий (на каравелле их было несколько) пришел доложить, что крепежи некоторых кристаллов «люфтят», то есть шатаются, потому что из-за сокращения стоянки кормчие не успели их проверить, затянуть нужные или заменить совсем вышедшие из строя. Бэла немедленно вспомнила Сандру — та тоже все время возилась с этими крепежами. Двигательные кристаллы слегка вибрировали и расшатывали крепления.

«Ничего, — сказал кормчему капитан мирным тоном, — мы сделаем короткий рейд, на пару дней, и вернемся обратно к Жасмину. Пару дней кристаллы продержатся?»

«Продержатся и больше, — кисло ответил кормчий, — но замечу, сэр, что это не первый уже раз, когда ваша спешка создает дополнительную нагрузку на мое отделение! Имейте в виду, что я буду писать лорду Бидструпу…»

«Как угодно, — в голосе капитана опять не было желчи, само добродушие, однако под этим добродушием ощущалась сталь, — а пока извольте сделать все необходимое для исправной работы этого корабля! Еще вопросы?»

«Множество! Например, относительно настройки охранных заклятий этого корабля…»

В таком духе разговор продолжался и продолжался.

Лиса настроилась на долгое ожидание. Пока ждала, она еще раз обежала трюм, нашла заговоренный бочонок с молоком, у которого лиса вполне могла отвернуть кран, и напилась в волю. Ее манили свисающие с потолочных балок палки колбас и окорока, но с первого раза допрыгнуть до них не получилось, и Бэла оставила попытки, боясь кого-то потревожить. Разумеется, до того момента, когда она по-настоящему проголодается.

Пока же пришлось удовольствоваться куском сыра. Настоящей лисе с него могло и не поздоровиться, мало ли что там написал Крылов, но среди оборотней непереносимость молочного белка почти не встречается. Как и большинство аллергий, к слову. А вот аллергия на серебро достаточно распространена, но никогда не принимает смертельных форм, вопреки меншевским легендам.

Подкрепившись, Белка вернулась к своей подслушке. На сей раз в каюте царила тишина — ни шагов, ни разговоров, ни даже сонного дыхания. Плохо, она бы предпочла, чтобы капитан спал, а не отсутствовал. Время пробуждения спящего можно определить по тому, как он дышит, а вот предсказать, когда вернется тот, кто ушел, никак невозможно.

Можно было, конечно, подождать, но лисе не хотелось рисковать. В любой момент капитан мог решить, что каравелла отошла от планеты на достаточное расстояние, и гибель Володьки будет не замечена! Придется держать ушки на макушке и внимательно слушать, не приближается ли кто к каюте. Ведь неизвестно, сколько займут поиски зелья.

...Но поиски оказались самым простым этапом. Бэла на удивление легко попала в капитанскую каюту: коридор пустовал, дверь туда стояла не то что не запертая — чуточку приоткрытая, как раз лисе протиснуться. Отсутствие запоров объяснялось просто: ни на одном нормальном корабле каюты не запираются во время рейса, потревожить частное пространство другого эфирника — немыслимо, равно как и украсть что-то у напарника по экипажу. В порту хватка неписанных традиций слабеет, поэтому на многих рундуках все же есть замки. Но капитанская каюта в этом плане священна вдвойне — ее даже в порту никто не тронет. Если на двери и делают замок, то скорее в угоду судостроительным стандартам: все помещения в эфирном корабле должны при необходимости изолироваться друг от друга, и на замок обычно накладывают герметизирующие чары.