Читать книгу "12 месяцев. Необычные эротические приключения - Генрих и Ксения Корн"

Самый большой у Йорика – богатырь, вот такие бывают в фильмах для взрослых. Но в этих фильмах и женщины бывают другие. А мне к такому ещё привыкнуть надо. Я потрогала его и оставила до времени.

У Артура самый страшный. Он напоминал могучего льва с тёмной косматой гривой, с крупными венами на теле: дикий, хищный, агрессивный и точно гипнотизирующий. Смотришь и боишься того, что будет с тобой, если он нападёт. Я потрогала его и оставила до времени.

Самый красивый – у Макса, и почему-то я так и думала. Просто мой мужской идеал. На мой женский взгляд. И на мой женский вкус. Я потрогала его и взяла в рот.

Не знаю, сколько это длилось, – пять, десять, пятнадцать минут, или целый час. Я ушла с головой в оральную игру со своим идеалом, предоставив всё остальное во власть открытой и безграничной свободы – голой задницей на весь белый свет, и пусть делают со мной всё, что захотят.

Они входили в меня по очереди, и я охотно принимала это, ощущая собой сначала льва, потом богатыря и в самом конце малыша. Ощущала руки – любопытные, настойчивые, непрерывные мужские руки – по всему телу. На груди, животе, спине, ягодицах, в промежности – и где только можно. Много, много, очень много рук. Так много всего, как может быть лишь в раю.

Не хватало только какого-нибудь сладкого райского нектара.

– Я всё, Май… – предупредил меня Макс.

– Угу, – угукнула я будто запьяневшим голосом и почувствовала во рту горячую струю, похожую на взрыв. Вот он, нектар.

Проглотила и упала без сил. Спасибо вам, мои мальчики. Я люблю вас. Пожалуйста, прошу вас, не жалейте ни о чём. Всё было хорошо.

Когда они ушли, я заснула. И во сне снова видела того мужчину – в белом плаще, с сигарой и тростью. Он улыбнулся мне и сказал:

– Ты думаешь, сон это сон, а реальность это реальность? Нет, милая Майя, всё – сон. И нет ему ни конца ни края. Запомни ещё раз: во-первых, ты во сне, даже если не спишь. В-вторых, ты тот – кто управляет своим сном. И, в третьих, когда ты проснёшься, это будет по-прежнему твой сон. Я говорю о том, что называется смертью. Но тебе ещё рано просыпаться. Ты будешь ещё очень долго спать и увидишь очень много интересных снов. Ступай!

И он показал рукой туда, куда я должна идти. Я пошла и оказалась в месте, где была много раз. Помню, раньше это был тупик, а теперь виднелась арка в самом конце. С той стороны в неё падал мягкий, жёлтый, добрый свет. Я вошла в арку и проснулась.

На следующий день мне позвонили из больницы и обязали пройти повторное обследование. К удивлению врачей, при повторном обследовании мой диагноз не подтвердился.

На радостях я побежала к ребятам с пивом, и мы записали чумовое видео на мою песню. Просто поставили в студии камеру и сыграли её в стиле ню, то есть голышом. А аудио наложили со студийной записи. К концу мая у этого ролика было уже полтора миллиона просмотров, и мы вдруг осознали, что стали знаменитыми. Нам стали звонить и приглашать на концерты, стали предлагать какие-то контракты и деньги.

Как-то мы опять собрались вместе, и ребята сидели, не зная, что же теперь им делать. Потому что людям нужна была группа «Майя», а не группа «СССР». Это как на свидании для прикола представиться человеку не своим именем, но потом всё зашло так далеко, что бог знает как теперь быть.

– Слушай, Май, а у тебя есть ещё песни? – спросил Макс.

– Да полно, – ответила я. – Я же когда-то мечтала о своей группе.

– А наша группа не подойдёт? – спросил Артур.

– Да конечно же подойдёт, – ответила я.

– Не бросишь нас? – спросил Йорик.

– Не брошу, – ответила я. – Куда я без вас?

– И научишь играть? – спросил Яша.

– Научу, – ответила я.

Вот так группа «СССР» превратилась в группу «Майя». Мы просто вовремя использовали свой счастливый билет, и когда распахнувшиеся перед нами ненадолго ворота большого шоу-бизнеса вновь закрылись, как бывает с хитами-однодневками, мы уже были там, внутри, а оттуда обратной дороги нет. Мы записали пару альбомов, отыграли несколько концертов и привлекли армию фанатов.

Сексом впятером мы больше не занимались. Хотя всегда помнили, с чего всё у нас началось. Это был наш секрет, и он связывал нас друг с другом посильнее брачных уз.

Вскоре ребята обзавелись жёнами и подругами, а я вышла замуж за Макса. Его родители очень этого не хотели: я же на десять лет его старше. Но потом им всё же пришлось сменить гнев на родительское благословение.

Любовь, как и музыка, не имеет границ и звучит как угодно: тихой мелодией одинокой дудочки и красивым дуэтом двух голосов, благородной классикой и глупой попсовой песенкой, мажорным аккордом и минорным, в дерзких терциях и в загадочных квартах…

В моём случае любовь прозвучала квинтой, тяжёлой и мистической, похожей на те ужасные и прекрасные майские дни.

Июнь: Гэнг-бэнг для любимой

Съёмки в фильме «Эммануэль» были поступком. Мне показалось, что этот фильм сыграет большую роль в освобождении Человека.

Сильвия Кристель

Это было летом на частной базе отдыха – одной из тех тихих и неприметных, что затеряны в почти глухих мещёрских лесах Подмосковья. Раньше это место называлось то ли «Звёздочкой», то ли «Солнышком». Бывший пионерский лагерь. В конце 90-х детей сюда возить перестали. Сделали санаторий для взрослых. Когда же этот санаторий обанкротился, то кто-то прибрал его к рукам и вскоре устроил тут что-то вроде закрытого летнего клуба московской творческой интеллигенции. Писатели, художники, актёры, музыканты, иногда какие-нибудь их богатенькие почитатели – вот такая компания. Не из элиты, конечно, а так – на подхвате, второй сорт.

Я в то время не то что вторым, а даже третьим сортом не была. Мне после окончания театрального училища приходилось очень туго. Никуда не брали. Ходила по кастингам, иногда удавалось подзаработать в рекламе или в массовке. Всерьёз подумывала всё бросить и уехать из Москвы в свой родной Мухосранск.

И вот тем летом на очередном кастинге я встретила случайно одну знакомую по училищу. Мы раньше хорошо общались, а потом нас разнесло в разные стороны, контакты потерялись, и связь оборвалась.

– Анька, это ты, что ли? – обрадовалась она. – Вот это да! Как дела, куда пропала?

Я её не сразу узнала.

– Яна?

Она изменилась. Выглядела шикарно. Отстригла свой неизменный нелепый хвостик а-ля «деревенская дурочка», сделала короткую причёску, которая ей очень шла. Такая с виду дерзкая блондинка получилась, чем-то похожая на Шэрон Стоун в молодые годы.

– Да, да, да! Не узнала, что ли? Как дела, спрашиваю?

Я коротко и неохотно пожаловалась на жизнь. Поинтересовалась из вежливости, как у неё эти самые дела. А вообще хотела побыстрее смыться, но она меня никак не отпускала.