Читать книгу "Ночь в твоих глазах - Яна Ясная"

Склоненная голова в ответ и почтительное:

— Да, вериалис.

Пора прояснить, чем на самом деле дышит Таура Роше.

Для этого мне понадобится связная книга и полукровка. Первую сейчас доставят, второй явится сам.

— Сомхэрл, зачем тебе старшая Янтарная?

— При всем моем уважении, эль-Алиэто, твой вопрос нарушает наши договоренности.

Полукровка был удивлен, и даже не сумел это скрыть

Мы опять встречались в моем официальном кабинете, и кресло, которое он сегодня воплотил, было демонстративно больше моего.

В другой раз я бы с удовольствием повелся на провокацию и прошелся на тему размеров, комплексов и размеров комплексов, но не сегодня.

— Оставь, — поморщился я на его реплику. — Меня интересует, нужны ли тебе отработанные выходы на мир Пьющего Камня. Причем такие, которые в случае чего, гарантированно не укажут на тебя. Если да — мы могли бы быть друг другу полезны.

— Я слушаю, — перестал изображать вальяжность полукровка.

План был прост. Вот только осуществить его сам я не мог.

— А я, значит, могу… — проворчал Тай. — Мэл, ты ошибаешься. Пойми правильно — мне плевать на твои ошибки, но по долгу союзника, пусть и временного, я считаю себя обязанным тебя предупредить.

И, кстати, все эти утверждения бастард сделал абсолютно искренне.

— Я сделаю то, о чем ты просишь. Но ты поможешь мне изъять Тауру Роше из мира Пьющего Камня. Вне зависимости от исхода этой авантюры! Если ты согласен — ошибайся на здоровье, кто я такой, чтобы тебе мешать.

— Забавно. Ты так уверен в непогрешимости старшей Янтарной… Я, пожалуй, даже начинаю сомневаться, в профессиональной ли плоскости лежит твой интерес! — не удержался я от шпильки. — Ладно. Я принимаю твое условие.

Задача, конечно, не из простых, но... Есть у меня в сокровищнице пара артефактов, созданных до Раскола эльфийского народа. С их помощью диверсантов на Пьющий Камень забрасывали, когда мы со светлыми родичами климантиловый мир дели…

Ах ты ж… Ах ты ж, Даркнайт Ирондель!

Я прикинул в памяти: когда я перехватил Нэйти в Восьмом Гномьем мире, она искала группу, способную проникнуть на территорию дома Тальгери.

Тальгери тоже принимали участие в той заварушке на стороне темных. Мир Пьющего Камня в итоге остался за светлыми, а Нэйти, умненькая головка, сообразила, как можно это использовать. И, значит, нет в истории с попыткой ограбления моей сокровищницы третьей стороны — Нэйти собиралась всё сделать сама.

Я с некоторым трудом вынырнул из настигшего меня озарения в текущий момент и протянул полукровке артефакт, связанный с книгой, хранящейся у старшей Янтарной.

Нет, но какова все же Нэйти! Подумать только... вот тебе и тихоня, вот тебе и серая мышка.

Хорошо всё же, что я заблаговременно выторговал у Сомхэрла для нее неприкосновенность!

«Здравствуй» — вывел полукровка светящиеся буквы на черной каменной пластине размером в ладонь.

Для того, чтобы они проявились в сборнике эльфийской поэзии, когда Таура Роше останется в одиночестве и раскроет книгу.

«Что тебе нужно?»

Ответ пришел почти мгновенно. Ждала она, что ли?

«Ты не слишком-то приветлива!» — с ухмылочкой накарябал Тай.

Несколько секунд молчания.

«Говори, что тебе от меня нужно, или проваливай».

Почерк у Тауры Роше каллиграфический, но по-мужски резкий: никакой приятной округлости или изящных завитушек.

Я из-за сбоку наблюдал, как эти четкие, разборчивые буквы некоторое время светились, а после исчезали, освобождая место.

Тай покачал пером. Написал: «Я могу предложить тебе свободу».

И тут же следом: «Но если тебя не интересует...»

У Сомхэрла, в отличие от Янтарной, почерк чудовищный: буквы пляшут и скачут. Таким только шифровки писать.

В этот раз молчание длилось дольше. Таура Роше не торопилась принимать щедрое предложение от неизвестно собеседника.

«Условия?»

Тай бросил на меня косой взгляд, словно ждал, что я передумаю. И, покачав головой. С видом «Я тебя предупреждал», все же вывел:

«Мне нужен сильный маг. Я устрою тебе побег и новую личность. Искать тебя не будут: твое место займёт твоя сестра»

Даркнайт Ирондель Янтарная

В пещере, освещенной ослепительно-яркими, но однозначно не магическими лампами, стоял звон инструментов.

Огромный кусок радужного обсидиана обрабатывали явно уже не один день — и еще не один день обрабатывать будут.

Пока что над будущим сердцем не чувствовался тот магический фон, который впечатлил меня в подвалах Алиэто, но осколок явно был особенным: марево силы над ним было видно невооруженным глазом.

Вопросы роились и множились — где камень лежал раньше? Как темные добились такого уровня магического насыщения для неблагородного камня? Почему мастера, придающие ему нужную форму, работают в защитной одежде?..

По последнему пункту, впрочем, у меня была догадка: перчатки, маски и странные стеганные платья до пят нужны для того, чтобы на камень ни упала ни одна капля крови.

Заодно сам собой случился возник ответ на вопрос, отчего у темных эльфов так скрупулезно отслеживаются линии крови — да потому что именно по ней осуществляется привязка этих уникальных артефактов!

С каким удовольствием я приняла бы участие в работе над ним! Конечно, меня никто не допустил бы до магической составляющей — но меня устроили бы даже вспомогательные работы. Готова взять в руки зубило либо шлифовальный круг, согласна даже на веник.

Но где там: мне разрешено стоять в ближнем к двери уголке, смотреть на чужую работу — и только.

Меня радовало и это!

Это, пожалуй, немногое, что радовало.

Со вылазки в мир Пьющего камня шла вторая неделя, и от радости, которую принесла встреча, почти не осталось следа. Проклятый браслет-блокиратор никак не желал поддаваться, и я уже начала сомневаться, смогу ли я снять его вообще? Смогу ли я выполнить свое обещание и помочь сестре?

И ни посоветоваться с кем-то, ни поделиться подступающим отчаянием: Фаэн искренне «болеет» за меня, но чем она может помочь? А Мэлрис...

Мэл становился всё мрачнее.

Я сама не знаю, откуда у меня взялось это ощущение — я не очень-то хорошо понимаю окружающих меня людей, а Мэл и вовсе не человек, но ощущение было, и всё.

Мэл повадился являться по ночам в мою постель — и вытворял в ней такое, что краснели даже стены.

Самозабвенно, с полной отдачей вытворял.

Был ласковым, грубым, голодным.