Читать книгу "Пришельцы - Сергей Алексеев"

— Только не задерживайся, — зашептала у порога. — Я тоже буду ждать тебя.

Георгий дал ей инструкции с наступлением темноты не высовываться из дома даже в окна, что бы там на улице ни происходило: пусть орут мертвецы, расцветают «ромашки» и садятся летающие «тарелки». Плохо, что железные ставни были только на окнах первого каменного этажа. А то бы запереться намертво, включить музыку, телевизор, сесть в кресло и вязать чулок…

Агент Рем считалась старожилом «бермудского треугольника», поскольку была внедрена сюда Зарембой самой первой, еще четыре года назад, и имела хорошее при крытие — заведующей сельским клубом, местом, где можно было при желании узнать все новости, происшедшие в округе, и где была возможность неконтролируемого свободного передвижения: культурная работа на селе катастрофически падала в бездну, и Рем активно занималась подвижничеством колесила по деревням, исполняя под гитару романсы и бардовские песни. При первой же ознакомительной встрече — согласованная по радиообмену, она произошла в лесу, — Поспелов заметил, что эта музыкально одаренная, хрупкая и нежная женщина никак не вписывается в тоску и убогость современной сельской жизни, и как бы ни старалась, все равно выглядит чужеродным явлением, хотя и подпадала под понятие «сельский интеллигент». Ей бы в концертные залы, в столичные гостиные, а не в деревянный, приземистый барак, называемый клубом. Георгий подробно расспросил Рема о надежности ее положения в Нижних Сволочах, и хотя агент хорохорилась и отвечала бойко, уловил в голосе тихую, застарелую тоску.

— Сегодня у меня праздник! — нежным и каким-то притягивающим смехом рассмеялась она. — Наконец-то появился резидент и начнется настоящая работа. А то я иногда уже стала забывать, кто я.

По легенде у бабника-фермера Рем значилась в любовницах — это была самая лучшая форма для частых встреч на фоне всевидящей и любознательной сельской публики. И романтические отношения следовало развивать с первого дня. Потому Георгий предложил отметить этот праздник в домике у Рема. Входили в жилище завклубом с оглядкой — чем больше осторожности, тем убедительнее выглядит ситуация: скромная завклубом Маша боялась пересудов и тащила к себе какого-то приезжего через огороды. У них действительно получился маленький праздник — с вином, закусками и тихими песнями под гитару. Просидели почти до утра и тут увлеченная и романтичная Рем рассказала историю о Долине Смерти, наверняка приукрашенную, однако, по утверждению агента, бытовавшую среди местного населения.

И выглядела она так: до войны эта долина была безымянной, если не считать, что по ней проходил старый купеческий тракт, а в глубокой древности она являлась частью знаменитого пути «из Варяг в Греки». И не просто отрезком дороги — неким сакральным местом, где стояли путевые языческие идолы и алтари. Всякий торговый караван, преодолев опасный морской путь, спешил в долину, чтобы возложить жертвы, отблагодарить богов за удачное плавание и задобрить, чтобы были посланы безопасные сухопутный и речной пути. Возносились жертвы непременно бескровные, ибо нельзя было осквернять кровью сакральное место. Когда двигались «в Греки», возлагали на алтарь товар, в основном, куний мех, на обратном же пути — золотые и серебряные монеты, за которыми и до сих пор охотятся — и находят! — банды обитающих в сопках мародеров.

Во время войны немцы и финны дошли до этой долины и более трех лет не могли прорваться через нее, поэтому здесь были только позиционные бои. Сакральное это место обагрили кровью, чем невероятно разгневали богов, отвергающих такую жертву. Тогда и дохнул с неба гнев божий, обратив путь «из Варяг в Греки» в Долину Смерти. По сведениям Рема, в округе оставались еще очевидцы этого явления — в основном, деревенские старухи, живущие или жившие вблизи долины.

Будто в небе сначала заиграло северное сияние, штука привычная для Карелии, но потом оно как бы начало опускаться к земле и, зависнув над самой долиной, обрушило на позиции тысячи сверкающих голубым огнем стрел. Все живое погибло в один миг, русские и немецкие солдаты превратились в замороженные статуи и так и стояли до самой весны. И никто не осмелился пойти в Долину Смерти, чтобы похоронить мертвых.

Это была новая версия, ранее Поспеловым не слышимая, и артистически рассказанная Ремом произвела сильное впечатление.

— Либо над долиной образовалась озоновая дыра и началось жесткое космическое излучение, — трезвым голосом добавила Рем, — либо это действие оружия пришельцев из иной цивилизации. Что более правдоподобно и даже реально.

— Ты веришь в пришельцев? — засмеялся Георгий и, обняв Машеньку, приласкал ее на своей груди. — Впрочем, не мудрено. За четыре года одиночества поверишь во что угодно.

— Но их видели много раз, — не согласилась Рем. — Здесь часто появляются неопознанные летающие объекты. Только люди боятся и не рассказывают. Но метеостанция на Одинозере фиксирует их каждую неделю. У метеорологов есть специальная инструкция на этот счет… А помнишь, когда «тарелка» зависла над Петрозаводском и провисела несколько часов? Известный факт…

В романтичной Рем одновременно уживались романтик и трезвый, здравомыслящий человек. Она говорила и слегка, едва уловимо, но преднамеренно касалась нежной щекой его колючего подбородка, в чем угадывалась бесконечная тоска по мужчине, тщательно скрываемая.

— А вот это как ты объяснишь? — Маша мгновенно высвободилась из рук Поспелова и достала из тайника пластиковый пакет.

Там оказался полусгоревший, оплавленный в рулон небольшой лист какой-то бурой пластмассы, бывший ранее деталью неведомого электронного прибора: если присмотреться к уцелевшему уголку, видны мельчайшие кристаллические зерна, очень похожие на полупроводники, используемые в микросхемах.

— Откуда это? — откровенно изумился Георгий.

— Одна бабулька из Рябушкина Погоста на своем огороде нашла, пояснила Рем. — Пять лет назад. И хранила у себя… Знаешь зачем? В подпол лазить или ночью во двор выходить.

Маша выключила лампу, и этот рулон засветился, роняя на пол голубоватые отсветы.

— Ведь это возможно: инопланетный космический корабль потерпел катастрофу над Карелией, и пришельцы сейчас вынуждены жить на земле.

Поспелов не знал, что и сказать. После пляски скелетов это была еще одна диковина, обнаруженная в «бермудском треугольнике».

На следующий же день он отправил находку Зарембе и скоро получил не менее ошеломляющий ответ, что это — блок неизвестного электронного прибора, выполненный по неизвестной технологии из материалов, которые можно получить лабораторным путем в открытом космосе. Голова пошла кругом… Встречи с агентом Ремом были всегда затруднительными и последствия непредсказуемыми. Молодые женщины в Нижних Сволочах, холостые и свободные, были редкостно, и поэтому у Рема чуть ли не с первого дня пребывания в селе появился ухажер. Это был парень лет тридцати, успевший дважды посидеть в тюрьме — первый раз просто за хулиганство, второй — за разбойное нападение на туристов. Он не знал, куда и как вложить свой капитал смелости и дерзости, и потому растрачивал его в сельских драках, а когда не находил, с кем сразиться, как странствующий рыцарь, бродил по селу, стонал от распирающей его удали и вызывал на поединок всех подряд. Если бы к его капиталу добавить побольше физической силы — цены б ему не было, однако бывшего разбойника колотили кому не лень, включая подростков. И ребра ломали, и отбивали легкие, если кого-то доставал; он отлеживался, отплевывал кровь и снова выходил на улицу, спрятав в кармане ножик.