Читать книгу "Темные сети - Никита Серков"

Далее произошла какая-то быстрая манипуляция с клавиатурой и ссылками, за которой Миронову не удалось уследить.

— И что, каждый желающий может попасть в эту Сеть? — произнес следователь, наблюдая за мелькающими страницами, полными картинок и текстов.

— Нет, для этого нужен пароль. Для тех, кто попроще, есть еще Глубокая сеть.

— А это что еще такое?

— Deepnet… — Молодой человек посмотрел на МВД как на глупенького малыша, который только-только начинает открывать этот мир, а потому задает столько странных и, порой, нелепых вопросов, ответ на которые знает любой уважающий себя современный человек. — Мы не будем сейчас уходить в теорию. Я лишь хочу, чтобы вы понимали. Темная сеть — это место для избранных… Для тех, кто хочет знать больше, иметь больше, делать больше, говорить больше. Место для свободолюбивых людей. Но абсолютная свобода часто опасна, ею пользуются те, кто отрицает любые социальные парадигмы и нормы морали. Удивительно, не правда ли? Место, которое могло служить оплотом всемирного разума, стало самой большой злокачественной опухолью этого мира, наполненной агрессией и алчностью. Даркнет вне закона, и фактически здесь нет правил, нет наказания, нет границ. В Даркнете можно купить оружие, любое абсолютно, здесь можно заказать проститутку, купить человека, приобрести наркотики, посмотреть любую мерзость — снафф, трэш-муви.

— Что это такое? — тихо промолвил Миронов, он был явно шокирован этой информацией.

— Это фильмы, в которых людей насилуют и убивают не понарошку, как в боевиках, а по-настоящему, — так же тихо и теперь уже с пониманием чувств несведущего гостя ответил молодой человек.

— Как вас зовут? — уставившись в одну точку, спросил МВД.

— У нас здесь нет имен. Но зовите меня Моисей для удобства.

— Почему Моисей?

— А вы подумайте…

В комнате воцарилась тишина. Виктор Демьянович пытался переварить полученную информацию и найти ей какое-то подходящее место в своей системе мироздания. Как же это так? У преступников есть своя сеть, с помощью которой они общаются и зарабатывают, а он, следователь уголовного розыска, столько лет проработал на страже мира и спокойствия своего города и ни черта не знал об этом! Но самое пугающее, что, видимо, об этом уже знают чуть ли не все. Кто? Коллеги, близкие, начальство… Может быть, конечно, и не все, но многие. Многие, которые закрывают на это глаза, которые пользуются услугами этой сети и нагло врут, что в деле о взрыве все гладко, но при этом отворачиваются от той настоящей правды, выжигающей Миронову душу и сознание. Спустя несколько мгновений он тихим, хриплым и каким-то очень уставшим голосом произнес:

— Покажи мне все. Я хочу это увидеть. Покажи мне, чем занимается этот Н.

— А вы уверены, что готовы? — с легким налетом нахальства произнес Моисей.

— Родной, я полагаю, что видел многое из этого, только своими глазами, в живую, так что будь добр — возьми в руки мышку и покажи мне все, что я должен увидеть, — резко ответил следователь.

— Мы уже давно ведем свое независимое и тайное расследование. Наш Н. оплел своими сетями весь город, область, а в Даркнете всю страну и отчасти мир. У него большая агентурная сеть, но сам он сидит в тени, скорее всего, никогда сюда не заходит, и, в целом, он тот, кто отдает распоряжения. За руку его не поймаешь, — говоря это, Моисей начал переходить от одной страницы к другой, и каждая добавляла доброе ведро грязи в омерзительный котел отвращения. — Здесь поджоги, заказные убийства. Здесь продажа наркотиков. Здесь торговля органами и детьми. Здесь производство и продажа фильмов — естественно, фильмов не простых, а максимально извращенных — снафф, трэш, дети, женщины, мужчины, животные. Убийства, истязания и изнасилования, снятые на камеру.

Моисей листал страницы очень быстро. Он то ли боялся, что кто-то украдет его работу и ту информацию, которую он откопал, то ли ему просто самому было неприятно в который раз смотреть на экран, изображающий самые грязные человеческие пороки. И как бы ни было тяжело смотреть на все это Миронову, но на одной из страниц взгляд МВД выхватил что-то знакомое.

— Верни-ка обратно! — воскликнул он.

Моисей покорно вернулся на предыдущую ссылку. В центре экрана в левом столбце красовался маленький скриншот из видео. На нем был изображен мальчик из сна Виктора Демьяновича.

— Что это? — Он, еле контролируя себя, ткнул в экран.

— Это одно из этих видео, Виктор Демьянович, — аккуратно промолвил молодой человек.

— Можно узнать, давно ли оно опубликовано?

— Пару дней назад.

— Фото можно увеличить?

— Это видео можно купить… Но здесь есть небольшой демонстрационный фрагмент, — приглушенно выдавил из себя Моисей. — Кто этот мальчик? Вы его знаете, Виктор Демьянович?

— Покупай и включай! — грубо скомандовал следователь.

— Нет… — нерешительно буркнул парень и добавил: — Я бы вам не советовал.

— Включай! — рявкнул МВД.

— Сами смотрите. Я не хочу, — резко выпалил Моисей, нажал кнопку, вскочил с кресла как ошпаренный и отошел в другой конец комнаты.

Видео начало проигрываться. Сначала Миронова передернуло от увиденного, но он уже не мог отвернуться. Все его тело застыло в каком-то напряжении и словно бы превратилось в кусок льда, покрытого скользким слоем растопленной жидкости. Глаза, не отрываясь, смотрели на экран. В них показались слезы, брови постепенно сдвигались в одну ровную птицу ярости на лбу, лицо покраснело, желваки заходили так, что скрип зубов можно было услышать в соседней комнате, кулаки сжались так, что побелели, а ладони покрылись мелкими порезами от ногтей, из которых микроскопическими каплями сочилась кровь. МВД досмотрел видео до конца. Это был тот самый мальчик. Из его сна. Он был жив. Пока жив… Через мгновение Виктор Демьянович потерял сознание.

Перед глазами вдруг появился друг, Леха. Живой и невредимый. Такой, каким он был всегда, — рассудительный, спокойный и немного стеснительный. Они снова сидели в баре, рассуждали о чем-то стороннем и пили пиво, как в старые добрые времена. Что это? Бред? Сон? Но ведь Леха погиб! Как он может являться следователю в его вещих снах? Это немыслимо! Или тогда это основательно забытое воспоминание?

Но почему-то именно сейчас МВД мало волновали эти абстрактные вопросы. Внутри у Миронова была какая-то успокаивающая пустота. Он не помнил, как оказался здесь, не помнил, что было до, и не знал, что будет после. Он как будто очнулся на середине мысли, и губы сами ему подсказывали, что нужно говорить. И только здесь он впервые за долгое время почувствовал себя как дома — спокойно, легко и непринужденно. С другом все сразу казалось проще, легче. Как говорится, море по колено.

— В сложные времена живем, — произнес он.

— А что — раньше проще было, что ли?

— Раньше было по-своему. Тяжело всегда, но сейчас как-то даже не тяжело, а тяжко. Душно, что ли… Утопаем в собственной глупости, лицемерии. Сложно мне, душно жить среди людей, которые ни черта не смыслят в деле, которым занимаются, и при этом пытаются меня чему-то учить, не понимая, насколько ничтожна их жизнь. Жить среди женщин, которые выставляют напоказ все то, что мужчина должен представлять лишь в своих мечтах. Среди людей, которые решили, что быть животным и отрицать данный нам эволюцией или высшими силами разум — это единственно верный и честный путь; в мире, где все кичатся своими болезнями, мускулами и эгоцентризмом, где мечты упали в плоскость дорогих автомобилей и квартир, где одни считают, что имеют право распоряжаться жизнью других. Я говорю не про всех. Мне повезло встретить много цельных настоящих людей, но подавляющее большинство… Оно ни с чем не борется и ничего не добивается. Вот говорят, начинай с себя. С себя и хочу начать. Я не хочу обеляться, но среди всей этой темноты я чувствую свет. Даже не вижу — чувствую. Он еще есть, он не погас. Он где-то там. Может, даже внутри. Мне нужно его найти. И всё вокруг против этого. Казалось бы, покориться и все — трясина поглотит. Но даже среди всей этой темноты я не могу по-другому, я все время думаю о мальчике, который мне снится.