Читать книгу "Второй шанс на счастье - Айрин Лакс"

Бросаю последнюю футболку и встряхиваю сумку. Несколько лет назад я бы не заморачивался с порядком в сумке, но сейчас бардак кажется неправильным. Я выгружаю вещи, складывая их более аккуратно.

— Я могу тебе помочь, — напрашивается Аня.

— Нет. Помоги себе!

— Что всё это значит? Богдан! Богдан! — повышает голос Аня. — Я требую ответа. Я твоя жена. Я достойна откровенного разговора.

Я укладываю в сумку пару футболок и тёмных джинсов, потом бросаю бумажник, телефон и зарядное устройство.

— Откровенный разговор? Валяй. О чём ты хочешь поговорить? Потому что тема, которую подниму я, тебе не понравится!

Я выхожу из спальни, направляясь в кабинет. Нужно отправить несколько важных писем и оставить Тоху за главного. Аня следует за мной по пятам. Осторожно садится на диван, потом подбирает ноги, принимая эротичную позу.

— Зря стараешься, Аня. Не ломай комедию. Я не в настроении…

— Ты всегда холоден ко мне. Почему ты меня не любишь? — со слезами в голосе спрашивает она.

— Бесполезно потраченный вопрос. Я ни разу не клялся тебе в любви. Ты — удобная жена. Была.

— Была? Чёрт побери, я до сих пор твоя жена! Я — та, что была с тобой всё время. Ты начинал с нуля, а я… я… поддерживала тебя во всём. Не роптала, если мы жили, как нищие. Я достойна большего, чем звания «удобная жена»! — восклицает Аня. — Я заслуживаю обсуждения такого важного вопроса, как выбор суррогатной матери. Я хочу обсудить кандидатуру, выбранную тобой.

— О, в этом нет нужды. Говорю же, не твоего ума забота. Ты бесплодна. Мать малыша будет биологической мамочкой моему ребёнку. Я не спрашивал и не собираюсь спрашивать твоего мнения по этому поводу. Но если тебе интересно знать детали, я хочу иметь ребёнка. От Марьяны.

— Кого ты выбрал? — почти кричит Аня. — Эту стерву?!

— Ты выглядишь большей стервой, чем Марьяна. И знаешь, почему я не собираюсь спрашивать твоего мнения? Сказать, нет?

Аня бледнеет, но пытается сохранить лицо. Мне кажется, она даже раскрывает глаза шире, чем необходимо и пытается не моргать.

— Говори. Больше, чем сейчас, ты меня не поразишь.

— Ошибаешься. Я не собираюсь спрашивать твоего мнения только потому, что понял, каким я был глупцом в прошлом. Когда упустил свою девочку…

— Я! Я твоя девочка.

— Не смеши. Ты — кто угодно, подруга и классная давалка, но только не девочка. Никогда ей не была…

— Если дело только в том, была ли я девственницей до встречи с тобой, то тут, увы, ничего не изменишь. У меня были парни до тебя! Но ты стал единственным…

— Дело не в возрасте и не в том, спала ты с другими до меня или нет. Ты — не моя девочка.

Быстро набираю текст письма, рассылая необходимые указания сотрудникам на время моего отсутствия.

— Замолчала? Кажется, ты хорошо начала разговор… Очень активно. Я бы даже сказал, борзо, — бросаю взгляд поверх монитора на Аню. Она сидит с приклеенной улыбкой и буравит меня взглядом в ответ. — Расскажешь, как обстояли дела несколько лет назад? Когда сорвался побег Марьяны?

32. Богдан

Аня запахивает халат и медленно разглаживает ладонями ткань. Смотрит на свои пальцы. Уверен, так она пытается собраться с мыслями. Я долго ненавидел Марьяну за то, что она решила остаться. Было много доказательств того, что она осталась по своему желанию. Сначала мне об этом заявила Анька. Она часто выступала посредником между мной и Марьяной. Но я не поверил ей, следом пришло сообщение с телефона Марьяны.

Плюс ещё одна капля. Анька принялась меня успокаивать и просила не злиться. Выгораживала Марьяну, но при этом объясняла её поступок тем, что Марьяна — разнеженная барышня, боящаяся трудностей. Аня даже загрузила часть разговора на телефоне, где Марьяна выражала сомнения по поводу нашего совместного будущего. Ослеплённый злостью и ревностью, я принял всё это за чистую монету. В этом разговоре было упомянуто вскользь и про перспективного жениха.

Тогда мне злобой сорвало стоп-кран. Я просто стёр эту аудиозапись, трясясь от злости. Но слова въелись глубоко под кожу. Только сейчас, спустя много лет, я допускаю мысль, что разговор не был кощунственным, что Марьяна имела право бояться и выражать сомнения. Ведь репутация у меня была соответствующая.

Я был слепцом. Лишь спустя много лет задумался, с чего бы Ане записывать их дружеские беседы?

Только сейчас, научившись играть на двусмысленности слов в бизнесе, я понимаю, что выдранный из контекста кусок можно толковать по-разному. И часть разговора — это всего лишь малая его часть. Но в прошлом у меня всё было чёрно-белым. Пан или пропал. Всё или ничего…

Это был срыв, а потом меня гоняли по городу менты. И я сделал вывод, что девочка накушалась запретной свободы и решила остаться в уютном и обеспеченном мирке. Анька увязалась следом — не бросать же её, когда менты гнались по пятам. Потом случайный контакт, её горящий взгляд. Моё желание сорвать злость…

Меня ещё долго ошпаривало кипятком от одного только имени Марьяна. Оно было для меня под запретом, как и всё, касающееся её. Хорошо помню свой единственный срыв и его причину. На телефоне Ани, оставленном ей в постели, было фото Марьяны и её жениха, размещённые в социальной сети.

Аня вернулась из душа и ничего не подозревая забрала свой телефон. А я успел облазить всю страницу Марьяны и возненавидеть её ещё больше за наглядную демонстрацию счастья с каким-то модно одетым хлыщом.

В тот раз я сорвался. Лишь единожды рванул в город и решил своими глазами убедиться. Или понять, что ошибся. Да, в глубине души я хотел ошибиться. Не признавался в этом даже себе, но надеялся увидеть свою девочку несчастной, убитой горем, сомнениями.

Дай мне повод украсть тебя — мысленно крутил в голове, пока ехал к ней. Но увидел лишь роскошный праздник и сияющие улыбки на красивых лицах. Пара… Звонок Марьяны. Короткий злой разговор.

Я мысленно сжёг на костре труп своей отчаянной и злой любви к ней. Думал, что на этом всё кончено…

Но сейчас понимаю, остро и внезапно — даже то фото на экране телефона было услужливо оставлено Аней. Ведь она редко забывала свой телефон, ходила с ним даже в туалет. Но тогда ушла в душ, бросив его на постели.

Оказывается, я был кретином, на уши которого вешали лапшу? Я был слеп, своей злостью, боязнью облажаться перед Марьяной, страхом, что мог не дать ей всего, чего она заслуживала…

Я эпично профукал всё, а рядом был Аня, усердно льющая ядовитый мёд в мои уши. Я считал, что пользую её. Но всё с точностью до наоборот. Анька высидела, выждала момент. Я сам позволил змее заползти на грудь. Пригрел, называется.

— Не понимаю, о чём ты, — выдаёт Анька ровным голосом. — Ты же сам слышал, как это было. Марьяна побоялась трудностей и решилась остаться. Всё.