Читать книгу "Мертвая петля - Вера Крыжановская"

Лицо Нины стало багровым.

– Остаётся предположить, что вы с ума сошли, милостивый государь, если осмелились так со мной разговаривать. Мне быть вашей женой?! Да я предпочту выброситься из окна. Подобное насилие преследуется законом. Вы с вашими сообщниками можете употребить против меня насилие, потому что я попалась в подлую ловушку, но этим дело не кончится; мой отец и брат потребуют у вас отчёта в такой неслыханной гнусности. Хотела бы я видеть того православного священника, который обвенчал бы христианку с жидом, несмотря на её протест, без разрешения родительского и без бумаг. Ведь я не какая–нибудь бедная беззащитная крестьянка, а княгиня Пронская, дочь начальника губернии…

Волнение и гнев душили её, и она не могла продолжать. На лице Еноха появилась презрительная усмешка.

– Позвольте опровергнуть ваши доводы. Вы выйдете замуж не за жида, потому что я три дня тому назад крестился; ваши бумаги уже с неделю – в моих руках, а священнику не придется венчать вас против вашей воли, ибо я убеждён, что вы добровольно вложите вашу ручку в мою. Относительно же вашего отца и брата замечу, что, не взирая на то, что они бессильны против совершившегося факта, их особы послужат мне гарантией вашего согласия, в чём вы сейчас и убедитесь. Князь Пронский уже не губернатор, потому что здесь, как в Одессе и в других местностях, провозглашена республика. Взбунтовавшиеся войска в столицах и Киеве перешли на сторону народа, императорский режим не существует, и я, избранный президентом, стою во главе власти. Поэтому никому не советую меня ослушаться. А теперь пойдёмте и взгляните сами.

Он схватил Нину за руку и увлек к разбитому, выходившему на площадь окну.

Сквозь выбитые стекла, точно рёв морского прибоя, слышался беспорядочный гул тысяч голосов, которые кричали, пели или ругались. На площади и по улицам, куда только хватало глаз, простиралось скопище человеческих голов.

Нина стояла смертельно бледная, широко раскрытыми от ужаса глазами глядя на это людское море. Вдруг она вскрикнула и схватилась руками за голову.

– Отец!.. Отец!.. Зачем он здесь?!

Она увидала шедшего в толпе Георгия Никитича, над которым какие–то двое юношей держали красное знамя. Князь был бледен и, по–видимому, едва держался на ногах.

– Народ ходил за ним и теперь ведёт его к тюрьме, чтобы он последним актом своей власти освободил всех несчастных жертв произвола покойного императорского режима. Видите вы человека в зелёной фуражке, который идёт сзади вашего отца? Он вооружён браунингом и бомбой. Стоит мне махнуть платком из этого самого окна, у которого мы теперь стоим, и он всадит князю в спину несколько пуль. Если, через десять минут, вы не распишетесь в книге и венчание не начнется, а сверх того, если вы не обещаете оправдать меня и не поклянётесь перед отцом в том, что добровольно и по любви стали моей женой, я даю сигнал.

Нине казалось, что она сойдёт с ума. Страшная происходившая внизу сцена, выстрелы, разбиваемые камнями окна в соседних домах, всё подсказывало, что убийство отца этой разнузданной толпой не было пустой угрозой. При мысли увидеть отца разорванным, на её лбу выступил холодный пот.

– Папа! Дорогой папа, – шептала она, рыдая.

– Жизнь вашего отца – в ваших руках, и вам осталось две минуты для решения, – твёрдо, звучным голосом сказал Енох.

С внутренней дрожью и пылавшим взором следил он за душевной борьбой, которая ясно отражалась на расстроенном лице его жертвы.

При мысли, что она будет принадлежать Еноху, в ней всякий нерв содрогался от омерзения и ужаса; а всё–таки не могла она допустить убийства отца у себя на глазах. Следовало раньше его спасти, а потом уж она покончит с собой, чтобы не достаться негодяю.

Безотчётно, как автомат, пошла она от окна в церковь. Точно сквозь туман видела княжна, как открылись царские врата, и из алтаря вышел священник в сопровождении лохматого и, по–видимому, пьяного дьякона.

То, что происходило далее, осталось в её памяти в виде туманного кошмара. Ей давали что–то подписывать, потом потащили к аналою, и она чувствовала свою руку в руке Аронштейна, что бросило её в дрожь. Но все эти ощущения и впечатления были смутны, и сколько времени длилась эта пытка, она не могла бы сказать. Вся её жизнь сосредоточилась в слухе, – не будет ли взрыва? Её единственной мыслью было – спасён ли отец?

Наконец, всё было кончено; но когда Енох вздумал было воспользоваться своим правом и нагнулся, чтобы поцеловать её, она дико вскрикнула, с неподдельным отвращением оттолкнула его и упала без чувств.

Аронштейн подхватил Нину, закутал в приготовленный тёмный плащ и снёс в свою карету, стоявшую в переулке, позади школы. Секретарь банкира, услужливый шабес гой, вскочил на козлы с красным флажком в руке, и экипаж помчался к дому Аронштейна.

Глава 13

Вернёмся теперь в дом князя.

Георгий Никитич сидел в своём кабинете и разговаривал с вице–губернатором, когда всё нараставший шум обратил на себя его внимание. Фон Зааль побледнел, вскочил и, взглянув в окно, сказал испуганно:

– Опять у нас бунт, Боже милостивый! Смотрите, князь, кажется, всё население – на ногах. Опять, должно быть, подлые «черносотенцы» учинили какое–нибудь насилие над бедными евреями и к вам пришли теперь на разбор.

Князь нахмурился и тоже подошёл к окну. Господин фон Залль был ему донельзя противен, и он знал, какую цену можно было давать его обвинениям. Но, взглянув в окно, князь убедился, что дело дошло действительно до бунта; а за час перед тем полицеймейстер телефонировал ему, что всё спокойно.

– Пойдите пожалуйста, Герман Германович, поговорите с этим народом и узнайте чего им надо, – сказал Георгий Никитич.

Пока, недовольный поручением, вице–губернатор спускался, князь позвонил Прокофия и послал сказать гувернанткам увести детей в комнаты, выходившие в сад, и оттуда не выходить; но весть, что Нина уехала в свой склад, привела его в ужас.

Распорядившись, чтобы послали за княжной надёжного человека, князь вернулся к окну и вспыхнул от негодования, увидав, что Зааль, бледный, как его рубашка, стоял на подъезде с непокрытой головой, ведя переговоры с каким–то тощим, обтрёпанным евреем, который нагло кричал и размахивал руками. До ушей князя отчетливо доносились слова:

– Свобода заключённым!.. Освобождение невинных жертв!.. К чёрту Зааля, подайте нам губернатора, – выла толпа, махая красными флагами.

Через несколько минут в кабинет влетел расстроенный вице–губернатор.

– Князь, народ требует освобождения политических заключённых, особенно тех, которые задержаны по делу крестного хода. Кроме того, они настаивают, чтобы вы шли с ними вместе, чтобы приказать открыть тюрьму.

– За кого они меня считают? Чтоб я таскался с этим сбродом и уступил бы таким наглым требованиям освободить преступников, – ответил взбешенный князь.

– Я протелефонирую командиру казачьего полка, чтобы…