Читать книгу "Тарзан и потерянная империя - Эдгар Берроуз"

Все они вызвались пойти с Тарзаном, куда бы он их ни повел.

— Не всем из нас посчастливится уцелеть, — сказал человек-обезьяна, собрав соратников в большом помещении, где держали участников игр перед выходом на арену, — но те, кто останется в живых, отомстят цезарю за несправедливость.

— Пусть боги примут мертвых как героев, с почестями. В хорошей битве и умереть не жалко, — сказал один из гладиаторов.

— Битва будет хорошая, это я вам обещаю, — промолвил Тарзан.

— Тогда мы с тобой, — заявил гладиатор. — Пошли!

— Но прежде мы должны освободить моих друзей, — сказал человек-обезьяна.

— Мы осмотрели каждую камеру, — произнес Прекларус, — и выпустили всех.

— О, да, дружище, — ответил Тарзан, — но вы забыли об обезьянах.

XVIII. СВАДЕБНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ

Эрих фон Харбен и Маллиус Лепус, брошенные в тюрьму Валидуса Августа в городе Каструм Маре, ожидали открытия игр, намеченного на следующий день.

— Надеяться нам не на что, мы обречены, — мрачно изрек Лепус. — Наши друзья в немилости — либо за решеткой, либо в изгнании. Фульвус преследовал личные цели, разжигая неприязнь Валидуса Августа к своему племяннику Кассиусу Асте.

— Во всем виноват я, — вздохнул фон Харбен.

— Не наговаривай на себя, — возразил его друг. — Какая может быть вина в том, что Фавония одарила тебя своей любовью. Виноват во всем интриган Фупус с его завистливой душонкой.

— Моя любовь только причинила боль Фавонии и навлекла немилость на ее друзей, — удрученно проговорил фон Харбен. — И вот я здесь, прикован цепью к каменной стене, и ничего не могу сделать, чтобы защитить ее и других.

— Ах, если бы здесь был сейчас Кассиус Аста! — воскликнул Лепус. — Вот это человек! Сейчас, когда Фупус стал вхож к цезарю, весь город поднялся бы против Валидуса Августа, будь здесь Кассиус Аста.

Между тем как отчаявшиеся пленники вели свою скорбную беседу в тюрьме Каструм Маре, на противоположном конце долины в городе Кастра Сангвинариус в тронном зале Сублатуса собрались именитые гости.

Здесь находились сенаторы в красных тогах, высокопоставленные чиновники и военачальники с женами и детьми. Расфранченные гости, сверкая драгоценностями, являли собой пышное, красочное сборище, собравшееся в тронном зале на церемонию бракосочетания Фастуса, сына Цезаря, и дочери Диона Сплендидуса.

На бульваре за воротами дворца колыхалась огромная шумная людская масса, напирая на копья удерживающих их легионеров и гудя от ярости.

"Долой тирана!", "Смерть Сублатусу!", "Смерть Фастусу!" — раздавалось отовсюду, словно припев к песне, преисполненной ненависти.

Угрожающие выкрики были слышны и в самом тронном зале, однако благородные патриции делали вид, будто не слышат голосов этого сброда. С какой стати им бояться черни? Разве не роздал нынче Сублатус подарки всем войскам? Разве не защитят легионеры их своими копьями?

Что за неблагодарная чернь, коли Сублатусу пришлось выставить против нее свои легионы! Разве не устроил для нее император целую неделю невиданных по размаху зрелищ?

К собравшейся снаружи черни патриции испытывали безмерное презрение, однако все их разговоры так или иначе сводились к тому, что многим из них пришлось воспользоваться черным ходом, чтобы попасть во дворец, после того, как озверевшая толпа опрокинула сенаторские носилки, вывалив седоков в пыль бульвара.

А пока гости в предвкушении праздничного стола весело переговаривались, обсуждая последние сплетни, безучастная невеста, равнодушная ко всем и ко всему, находилась в соседнем зале с утешающей ее матерью и в окружении рабов.

— Нет, — вырвалось вдруг у Дилекты. — Я никогда не стану женой Фастуса.

И она сжала рукоятку короткого кинжала, который прятала в глубоких складках своего длинного платья.

В коридоре под Колизеем Тарзан занимался формированием отряда и расстановкой сил. Он позвал Лукеди и вождя одной из деревень, который был его товарищем по плену и с которым он бился бок о бок на арене.

— Ступайте к Преторским воротам и от имени Максимуса Прекларуса потребуйте от Аппиуса Апплозия, чтобы он вас пропустил. Обегите деревни и соберите воинов. Скажите им, что если они хотят отомстить цезарю и зажить нормальной свободной жизнью, то должны взяться за оружие и объединиться с теми, кто готов восстать и низвергнуть тирана. Поторопитесь. В город приведете их через Преторские ворота и немедленно отправляйтесь прямо во дворец цезаря.

Предупредив людей о необходимости соблюдать тишину, Тарзан и Максимус Прекларус повели их в казарму охраны Колизея, где квартировал отряд Прекларуса.

Собранные Тарзаном силы представляли собой большую разномастную группу, состоящую из полуголых воинов-негров, городских рабов, смуглых метисов, среди которых были убийцы, воры и профессиональные гладиаторы. Во главе повстанцев шли Прекларус, Аста, Метеллус и Тарзан. Последний в сопровождении шестерки обезьян.

Глядя на Тарзана, Огонио пришел к окончательному выводу, что белый не кто иной, как демон, ибо кто еще может отдавать приказы косматым лесным существам? Без сомнения, в каждом из этих лохматых тел обитал дух какого-либо вождя из племени багего. Если духом его предка являлся маленький Нкима, то эти великаны поистине духи людей выдающихся. На всякий случай Огонио держался от них подальше, как впрочем и все остальные, даже самые суровые из гладиаторов.

Оказавшись в казарме, Максимус Прекларус не стал тратить времени даром, он знал, с кем и о чем говорить, поскольку легионеры давно таили в душе недовольство. И лишь привязанность к некоторым из командиров, в том числе к Максимусу Прекларусу, удерживала их от открытого выступления. Поэтому сейчас они обрадовались представившемуся случаю отправиться вместе с молодым патрицием прямым ходом к воротам императорского дворца.

В соответствии с давно продуманным планом, Прекларус отрядил группу под командованием офицера к Преторским воротам, приказав занять их силой, если Аппиус Апплозий откажется встать на их сторону и пропустить воинов из деревень в город.

Под покровом ночи Тарзан повел своих товарищей ко дворцу по главной аллее, обсаженной исполинскими деревьями, образовавшими темную галерею. Впереди, освещая дорогу, шли факельщики.

Когда они достигли цели, задние ряды напиравшей на охрану дворца толпы увидели их факелы, и тут же распространился слух, что цезарь вызвал усиленное подкрепление. Новость была встречена взрывом негодования, и люди угрожающе двинулись к вновь прибывшим.

— Вы кто? — окликнули их.

— Это я, Тарзан из племени обезьян, — отозвался человек-обезьяна.

Последовавшие восторженные вопли говорили о том, что переменчивая в своих симпатиях чернь еще не забыла его.

Услышав всеобщее ликование, цезарь нахмурился, а патриции усмехнулись. Знай патриции причину людской радости, они реагировали бы совсем иначе.