Читать книгу "Тихий дом - Элеонора Пахомова"

Предположительно организаторы групп целенаправленно доводят подростков до самоубийств с помощью серьезной психологической обработки. Опять же кому и зачем это надо – загадка. Не до конца понятен и алгоритм, каким именно методом подростков накручивают до той кондиции, что они впрямь решаются на самоубийство. Но данность такова: жертв становится все больше, а смерти квалифицируются как самоубийства, поэтому виновников никто не ищет.

Взбудораженный этим новым поворотом в деле, Погодин тут же позвонил майору.

– Некогда мне по газетным киоскам бегать. На выезде я, – устало сказал тот, лишь только услышав, что ему срочно нужно прочитать статью в газете.

– Диктуй адрес, сам подъеду, – отчеканил в ответ Мирослав.

Уровень С. Глава 12

Майору и впрямь было недосуг. День у него выдался насыщенный. Поэтому толком выслушать по телефону Погодина он не мог, тут с другими делами бы разобраться, по которым перед начальством отчитываться придется в срочном порядке. А они, знай себе, всё сыпятся на голову Ивана Андреевича как из рога изобилия – успевай подхватывать. Вот и сегодня на повестке дня у него был срочный выезд – убийство, очевидней не бывает, шесть ножевых ранений: четыре в брюшину и два в грудь. Самоубийство ли – гадать не приходится.

Однако, когда бригада прибыла на место преступления, выяснилось, что к разряду сложных дел эта поножовщина не относится – бытовуха. МУР подключили по той лишь причине, что убитой оказалась Виктория Сергеевна Савченко, известный криминалист, написавшая ряд заметных научных трудов по этой теме и находившаяся в звании капитана юстиции в отставке. На Петровке ее хорошо знали: несколько лет ее трудового стажа прошли именно в этих стенах. Оставлять дело «району» казалось пренебрежением к памяти коллеги. Чтобы отдать должное ее заслугам, на место преступления была выслана бригада во главе с Замятиным. Кто бы мог подумать, что смерть криминалиста, исследовавшего самые прогрессивные методы, окажется не только насильственной, но и столь прозаичной с точки зрения способа убийства, следов и улик. Такую бы и в Средние века раскрыли без всякой криминалистики.

По предварительной версии, которую, судя по всему, можно было сразу считать заведомо доказанной, убил Викторию Сергеевну собственный сын. Двадцатитрехлетний тунеядец и геймер, чья зависимость от компьютерных игр перешла все мыслимые пределы. Соседи показали, что на почве зависимости скандалы в семье Савченко случались часто. Из квартиры то и дело доносились крики и ругань, а Виктория Сергеевна от переживаний все больше походила на бледную тень. Сын же из квартиры носа не казал, наблюдать его соседям доводилось редко. Сестра убитой, хоть и находилась в глубоком шоке от произошедшего и еле-еле выжимала из себя слова, все же показала, что племянник у нее неадекватный и мог за компьютером иной раз больше суток провести без сна. Виктория Сергеевна этому как могла противилась, но по факту оказывалась бессильна перед невменяемым сыном. Ей оставалось лишь подносить ему еду и питье, чтобы он за своим компьютером не отдал богу душу.

Судя по картине, обнаруженной на месте преступления, версия вырисовывалась следующая: окончательно утратив связь с реальностью, недоросль набросился на мать с ножом, когда та предприняла очередную попытку отвлечь его от игры – может, роутер от сети отключила, может, зарядку от ноутбука спрятала. Со слов сестры покойной, такие отчаянные попытки Савченко иногда предпринимала, что неизменно приводило к истерикам и припадкам сына. Только раньше его вспышки сопровождались мелким членовредительством, а в этот раз не обошлось – в аффекте ему под руку попался нож.

Судя по всему, устранив помеху на пути к компьютеру, собственную мать, отпрыск преспокойно продолжил играть, чем и занимался последующие десять-одиннадцать часов, пока в квартиру не наведалась сестра покойной, открыв дверь своим ключом.

«Эх, Виктория Сергеевна, Виктория Сергеевна», – печально приговаривал себе под нос криминалист из состава следственной группы, исследуя раны на теле убитой и орудие преступления – кухонный нож из нержавеющей стали. Савченко он знал лично. Замятин же, осмотрев труп бывшей коллеги, обескураженно смотрел на окровавленную клавиатуру перед погасшим монитором: едва выпустив из рук нож, сын Савченко продолжил играть. «Чертов Интернет, чтоб его», – крутилось в голове майора.

В этот момент Ивану Андреевичу и позвонил Погодин, затараторивший что-то про Лизу, статью в газете и суицидальные группы в соцсетях. Машинально продиктовав ему адрес, Замятин вернулся к делам.

Минут через тридцать, с трудом преодолев расстояние в плотном столичном трафике, Погодин припарковался у типовой серой многоэтажки. Нужный подъезд определил сразу – возле него наблюдалось скопление машин, среди которых были карета скорой помощи и замятинский жигуленок.

– Это ко мне, – махнул майор, когда Погодин появился в проеме открытой двери квартиры.

Тем не менее войти внутрь беспрепятственно Мирославу не удалось – как раз в этот момент с места преступления выносили укрытый брезентом труп. Несмотря на открытие окна, запах в помещении стоял удушливый, спертый, с явным преобладанием металлических нот: израненная жертва потеряла много крови, которая запеклась на паркете бурой коростой. Замятин выглядел уставшим, озабоченным и бледнее обычного.

– Пойдем-ка на воздух, – сказал он Погодину, едва тот переступил порог.

Мирослав это предложение поддержал не без облегчения, он не испытывал большого желания общаться среди смрада и следов кровавой расправы. К тому же он уже успел заприметить во дворе вполне подходящую для беседы укромную лавочку.

– Ну что там? – Спросил Замятин, когда они устроились подальше от подъезда на скамье, которая вросла металлическим основанием в истерзанный долгой зимой газон.

Вид у майора был такой, будто мысленно он все еще находится на месте преступления, которое только что покинул.

– Читай, – Мирослав протянул ему газету.

Огромный текст Замятин читал долго, иногда возвращаясь к каким-то абзацам и перечитывая их. Наконец, он свернул газету и сказал:

– Похоже, это наш случай. Даже слишком похоже. Выходит, Лиза умерла не по собственной воле. Но я пока не понимаю…

– Чего? Общий принцип здесь, по-моему, достаточно доходчиво изложен.

– Общий, может быть. Но кому и зачем это надо? Получается, до самоубийств подростков доводят не точечно, то есть не из личной неприязни или еще по каким-то причинам, а массово. Всех подряд, всех, кто под руку попадется. Зачем? С какой целью?

Замятин достал из кармана куртки пачку сигарет и закурил. В следственных органах он проработал большую часть своей жизни и преступление без мотива представлял с трудом. Ну разве что бытовуха, убийство по неосторожности или в состоянии аффекта. Поэтому старый добрый принцип quid prodest, по-русски говоря, «ищи, кому выгодно», сформулированный еще в Древнем Риме, почитал за основу основ – он себя всегда оправдывал. Даже в делах по статье «Доведение до самоубийства” мотив у злоумышленников всегда находился, например – личная неприязнь, борьба за наследство, месть. Наличие мотива предполагает, что преступник и потерпевший знакомы очно, заочно или хотя бы опосредованно через третье лицо. Но если верить автору статьи, то подростков сживали со свету целенаправленно, но без разбора. Так поступают разве что маньяки, которые тащат в кусты первого, кто по несчастливой случайности окажется на безлюдной тропинке ночного парка. Хотя нет, и маньяки выбирают жертв по определенным критериям, соответствующим стереотипам психотравмированного сознания, у них свои фетиши. Сектанты? Но эти, как правило, ставят целью наживу, отъем материальных благ. А здесь что же? Просто психопат, который приноровился использовать Интернет как оружие массового поражения и палит по всем без разбора? Но если верить автору статьи, размах этого светопреставления настолько велик, что вряд ли за ним стоит один человек, скорее группа. Что остается?..