Читать книгу "Stars - Лена Ленина"

– Любой человек боится смерти. Страх смерти – один из важнейших постулатов Церкви. Человек должен бояться не умереть, а предстать на Страшном суде неготовым к этой смерти. Поэтому самая страшная песня, которую могли придумать советские авторы, это песня о жене, которая провожала бойца Красной армии на войну и говорила: «Я желаю всей душой если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой». То есть она пожелала своему любимому самого страшного, что может быть на свете, – мгновенной смерти, когда он не успеет покаяться, исповедаться и причаститься.

Стакан перед звездой меня гипнотизировал:

– В шоу-бизнесе алкоголь является избавлением от напряжения, неизбежным расширителем сосудов, как у теннисистов, или это другого рода необходимое зло?

– Это зло, и оно абсолютно не необходимо. Человек не обязан пить по любому случаю.

– Давление, стрессы, и нагрузка на публичных людей в шоу-бизнесе такая огромная, что очень тяжело выжить в этом мире, не расслабляясь.

– Это объяснение неправильное, потому что это уход от проблемы, – возразил Игорь мне, никогда даже не пробовавшей ни вина, ни водки.

– Алкоголь – это уход от проблемы?

– Нет, это твое объяснение – уход от проблемы.

– Что же тогда алкоголь?

– Есть такая детская пословица: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет».

Не утешительно, потому что финальное слово поговорки все равно о смерти. Но я хочу повториться, что при каких обстоятельствах человек умрет и в каком возрасте это произойдет – это не в руках человека. Невинный ребенок может умереть, когда ему только полгода от роду, он не успел ни выпить, ни закурить.

– Так что же такое алкоголь? Дурная привычка?

– Скорее всего да. Я не хотел бы показывать себя человеком, который знает, что такое алкоголь.

– Истина в вине?

– Нет, истина вовсе не в вине. Истина, наоборот, в аскетизме, поэтому она приходит к немногим. Все эти богемные творческие штучки, что нужно опустить ноги в таз с шампанским, чтобы сочинять умопомрачительные новеллы, это уже не актуально для меня. Почему я иногда выпиваю? Не знаю.

– Меня устраивает этот ответ. Давайте поговорим о вдохновении в сочинении музыки. Скажите, что же такое композиторство? Это ремесло, где достаточно знать законы производства музыки, или это удивительное искусство, неподвластное разуму и законам ремесла?

– Мне тяжело об этом говорить, потому что я знаю перед собой примеры некой музыки, великой поэзии, к которой я имею достаточно опосредованное отношение. Поэтому я не буду рассуждать о вдохновении как таковом, скажем, о вдохновении Пушкина или Моцарта, так как я не могу идти в заоблачные выси и говорить о гениях. Но что касается меня, обычного человека, я – профессиональный провинциал, так как я приехал в Москву издалека. Знаешь, движение откуда-то куда-то, из пункта А в пункт Б, абсолютно не означает движение к центру.

– А уж тем более в высоту.

– Скорее всего по кругу. Я родился в маленьком городе Холмск Сахалинской области, и когда мы переехали в город Южно-Сахалинск, то мне он показался больше, чем Нью-Йорк. Это был областной центр, там были светофоры, и это было как в кино. Следующий шаг был из Южно-Сахалинска в Москву. Тогда я снова испытал потрясение, но уже не такое, как при переезде из Холмска в Южно-Сахалинск. Я понимал, что это столица нашей Родины и что здесь живут большие люди и я должен здесь адаптироваться. Я знал, как общаться с людьми, и поэтому мне всегда это было легко, начиная с четырнадцати лет. Был еще шаг в сторону Нью-Йорка. Но потрясений не было и, видимо, уже не будет. Потом были Токио и другие города, но там я уже получал впечатления туристического характера, чем потрясения при осознании крутых перемен в жизни. И сейчас, находясь в Монако, я, к сожалению, не испытываю никаких потрясений.

– Вы находитесь в очень дорогом месте, сказочном, где миллиардерам, видимо, где-то за углом бесплатно раздают «Феррари». Так их здесь много.

– У меня нет потрясений. Что такое потрясение? Это, например, когда у тебя нет машины, ты ездишь постоянно на автобусе, и на автобусных остановках тебя какая-нибудь машина обязательно обдаст грязью, а ты брюки надел красивые и единственные, и после этого ты пересаживаешься на ржавую, подержанную одиннадцатую модель. Это качественный скачок в жизни. Потом после одиннадцатой модели – «Форд», после «Форда» – «Мерседес» – это уже не потрясение, это улучшение качества автомобиля. Ничего кардинального в твоей жизни не меняется. А вот когда с общественного транспорта ты пересаживаешься за руль своей одиннадцатой модели – это самое важное изменение. Все остальное не важно.

– Америка для Вас – вторая Родина? Я знаю про Вашу слабость к Майами.

– Второй Родины не может быть.

– Что же для Вас Америка? – попыталась уточнить я и... совершила профессиональное преступление.

– Все выключай, – Игорь отреагировал мгновенно, кивнув на диктофон, и усмехнулся, – а в книге напиши: «Здесь я зевнула».

– Игореша, прости, миленький, я просто не высыпаюсь уже второй день.

– Америка совершенно разная, начиная с брайтоновской Америки. Кстати, я не люблю крайности. Раньше все ездили только на Брайтон и говорили, что побывали в Нью-Йорке. Затем стали говорить, что Брайтон – это ерунда, что они в Манхэттене и что у них там концерты. Да, у меня был реальный сольный концерт с Наташей Королевой в Мэдисон-Сквер-Гарден и настоящий аншлаг. Но при этом я не хочу говорить, что никогда не был на Брайтоне. Почему? Там живут отличные люди, и нельзя их обижать из-за того, что времена изменились и что русскими теперь являются не те несчастные эмигранты той волны, а богатые новые русские, которые скупают недвижимость по всему миру. Те – они ведь тоже классные, тоже включают телевизоры и по-прежнему тебя любят. И я люблю их по-прежнему, как люблю по-прежнему моих сахалинских и дальневосточных зрителей. Я оттуда уехал, но я их люблю. Если я уехал из Брайтона, то почему я должен перестать их любить? Они же меня любят, а любовь должна быть взаимной.

– Многим людям будет не понятно, почему Вы можете ездить в самых роскошных автомобилях, обедать с миллиардерами в безумно дорогих ресторанах, жить в роскошных отелях и даже не осознавать этого. Вы – баловень судьбы. Неужели Вы не понимаете, что Ваш образ жизни отличается от образа жизни других людей? Осознаете ли, что Вы все тот же сахалинский парень?

– Осознаю. Это добавляет мне аромата к жизни. Вот есть человек, который разбирается в вине, а есть человек с деньгами, и он покупает самую дорогую бутылку, которая есть в меню. В чем разница между ними?

– Первый лучше может оценить то, что он пьет.

– Именно поэтому.

– То есть если бы Вы родились с серебряной ложечкой во рту, Вы бы не смогли оценить...

– Конечно, не было бы вкуса к жизни. В этом проблема детей, родившихся в очень богатых семьях.

– Поэтому их в шестнадцать лет отправляют на работу в Fast Food's.