Читать книгу "Выданные мужья обмену не подлежат - Арина Ларина"

– Неприятно мне, – поясняла она подругам, скептически качавшим головами. – Он напоминает мне о моей ошибке. Я была страшной дурой. Клинической дурой. Чуть не угробила свою жизнь. Жизнь – бриллиант, который дается человеку единожды вовсе не для того, чтобы он зарыл его на заднем дворе и жил с мыслью, что у него это сокровище есть. Нет! Этой драгоценностью надо пользоваться! Повесить ее на шею и блистать!

– А как же Женька? – спросила Яна. – Он без отца будет расти?

– Ой, я тебя умоляю! Не надо этих трагедий. Никто не умер. Просто два взрослых человека надоели друг другу и разошлись.

Слово «разошлись» Ларисе очень нравилось. Оно замечательно передавало суть. Вот шли они с Алексеем вдвоем по дороге, а потом на развилке разошлись. Каждый в свою сторону.

– Леша-то быстро себе кого-нибудь найдет, – сокрушалась Алла Денисовна при каждом удобном случае. – А ты, Лара, еще пожалеешь. Какой парень чудесный был. А с твоим характером тебя больше никто не выдержит.

– Такое ощущение, что ты не теща, а свекровь, – усмехалась Лариса.

Мама не понимала, что настоящие мужчины, не среднестатистические тюфяки вроде Леши, любят стерв. Самодостаточных и гордых.

Идти в салон Маришка отказалась.

– Петя в очередной раз устроил корриду, – хихикнула она. – Я временно сижу дома и изображаю пай-девочку. Пироги пеку. По новому рецепту. Маникюр весь попортила. Но зато муж доволен.

– Что на сей раз? – заинтересовалась Лариса. – Он тебя скоро бить начнет, помяни мое слово. Надо было сразу себя поставить так…

– Ой, Ларка, перестань! – перебила ее Маришка. – Ты мне еще развестись посоветуй. Вон, Яна развелась. И что? Без денег, без квартиры, тянет ребенка под вой своей матушки. Считай, на пилораме живет.

– Потому что разводиться тоже нужно уметь! У меня нормально. Хочу – в салон. Хочу – в кафе, французские пирожные трескать. А ты со своим Петей превратишься в толстую, нелепую домохозяйку. И он сразу перестанет тебя ценить.

– Я пироги пеку, а не ем, – расхохоталась Марина. – Чего злая такая? Не в духе?

– Наоборот. В духе. Хочу себя побаловать в салоне, а затем помчусь на поиски приключений. Кстати, что у нас с Петей? Мне это надо знать для жизненного опыта. А то вдруг мне тоже какой-нибудь ревнивец попадется?

– Умора, – улыбнулась Маришка. – На той неделе они с мамой новый контракт заключили, сделку обмывали. Петю домой аж принесли. Но он по пути все-таки купил мне цветы. А утром скакал вокруг букета, как папуас вокруг пальмы, и требовал объяснить, откуда розочки. Память отшибло. Так и не поверил в результате.

– Весело живете, – с сочувствием протянула Лариса.

– Ага, – простодушно согласилась Маришка. – Я его тоже люблю.

– Смешные вы. Ладно. Пеки свои пироги. А я пойду холить себя, любимую.

– Попутного ветра и скатертью дорога. Пожелаешь пирогов – заходи.

Взмокшая Яна вспугнутым сайгаком скакала через лужи. Она опять бессовестно опаздывала в садик. Тошка наверняка снова будет дуться, потому что его забирают последним. Почему-то в их кругах это считалось обидным. Счастливчиком являлся тот, за кем еще в тихий час приходили родители и уводили из детсадовского плена. Яна мечтала, что однажды тоже сделает сыну такой сюрприз. Но кто ее отпустит с работы?

Работу в гостинице пришлось сменить на другую – мало оплачиваемую, но зато с удобным графиком. Теперь Яна трудилась недалеко от дома, секретарем в институте. Единственной ценностью должности считалась возможность брать больничные.

Как оказалось, растить ребенка одной трудно не только материально, но и физически. Антон простужался с регулярностью курьерского поезда и, походив два-три дня в сад, обвешивался соплями, заходился в кашле и нагревал градусник до неприличной температуры, при которой вести его в сад не позволяла совесть. Поход в поликлинику выливался в неразрешимую проблему, потому что очереди там были, как в перестройку за колбасой. Дети чихали, кашляли и заражали друг дружку по второму и третьему кругу. Кроме того, Антон с потрясающей скоростью вырастал из всех вещей, а те, которые ему были в пору, воодушевленно пачкал и портил.

– Ну, а ты как хотела? – поджимала губы мама. – Дурная наследственность.

На собрания в садик Яна ходить боялась. Там постоянно собирали какие-то деньги, которых у нее не было. И было ужасно стыдно бормотать, что «завтра обязательно», а потом снова одалживать у родителей.

Сегодня в группе дежурила Фаина Ричардовна. Тошку она не любила за то, что тот никак не мог запомнить ее имя-отчество. Яну она не любила за «неблагополучность». Фаина Ричардовна так однажды и сказала громким шепотом нянечке: «Эти – неблагополучные». А остальных не любила просто так.

У воспитательницы были вечно поджатые губы и недобрый прищур. В ее смены в группе царила гробовая тишина.

– На носу Восьмое марта! – крикнула она, едва запыхавшаяся Яна ворвалась в раздевалку.

– Поздравляю, – пробормотала Яна, виновато глядя на печального Тошку.

– Вам поручено сделать стенгазету. – Фаина Ричардовна пробуравила Яну недобрым взглядом. – На большом листе ватмана.

– А у нас нет ватмана, – растерялась Яна, подталкивая сына к шкафчику.

– Надеюсь, краски у вас есть? – Воспитательница брезгливо дернула двумя рядами подбородков и угрожающе вздохнула.

– Есть.

– Стойте тут! – Она покосилась на старые Янины ботиночки, с которых на тусклый, затертый линолеум натекла мутная весенняя слякоть. – Я дам вам ватман. У нас будет конкурс среди групп. Вы хоть рисовать-то умеете?

Яна смутно помнила, что в далеком детстве ее водили в художественную школу. Но что-то там не сложилось, и художества были заброшены.

– Наверное, – неуверенно произнесла она.

– Придется постараться, – угрожающе проговорила Фаина Ричардовна. – Кстати, газета нужна завтра.

– Я помогу, мам, – внезапно подал голос Антошка. – Я уже умею рисовать елки! Вот, гляди! И зайцев! Я молодец?

Он с гордостью ткнул в стенд, где висели работы всей группы. На его рисунке красовался кривоватый рыбий скелет зеленого цвета и монстр на двух ногах и с антеннами на голове. Вероятно, елка и заяц.

– Классно, да? – не унимался сын, прыгая в одном ботинке. – Ты так можешь?

– Надеюсь, у вас это не семейное, – саркастически хрюкнула Фаина Ричардовна и ушла, не попрощавшись.

Яна тихо и беззвучно захохотала.

– Чего ты? – обиделся Тошка. – Я же старался!

– Да отличная картина! У тебя талант. Просто у меня настроение веселое.

– Это хорошо, – солидно кивнул сын. – Радуйся пока. А то придем домой, и бабушка его испортит.

Он был, как всегда, прав.

Лариса вернулась домой с твердым намерением обновить анкету на сайте знакомств. В спа-салоне у нее было достаточно времени, чтобы продумать новую концепцию подачи информации. Сама жизнь подсказывала ей линию поведения.