Читать книгу "Свидетельница смерти [= Театр смерти; Убийство на бис ] - Нора Робертс"

Она любила театр так, как не любила в своей жизни ни одного человека. Отмена спектакля стала бы для нее катастрофой. Так что теперь, когда приехала полиция, Элиза решила играть свою роль с достоинством и не го­ворить ничего лишнего.

Она открыла дверь сама – женщина, обладающая суровой привлекательностью и не скрывающая своего возраста. Ее золотисто-каштановые волосы были тро­нуты сединой, а вокруг больших оленьих глаз вилась паутинка морщинок. Небольшое крепкое тело Элизы было облачено в тунику, прихваченную поясом на та­лии, и свободные брюки. Она протянула Еве руку, уни­занную кольцами, холодно улыбнулась и отступила на­зад, давая понять, что незваные гости могут войти.

– Здравствуйте, – сказала она ровным голосом, в котором слышался гранит Новой Англии. – Приятно видеть, что полиция Нью-Йорка не сидит сложа руки.

– Спасибо, что уделили нам время, мисс Ротчайлд.

– У меня не было другого выбора, разве не так?

– Если посчитаете нужным, вы имеете право при­гласить своего адвоката.

– Мне это известно. На тот случай, если он мне по­надобится, мой адвокат всегда наготове. – Элиза сделала приглашающий жест в сторону гостиной. – Я знакома с вашим мужем, лейтенант. Он – самый привлекательный мужчина из всех, с которыми мне до­водилось встречаться. Возможно, он рассказывал вам, что я не хотела соглашаться на роль миссис Плимсолл. Откровенно говоря, я приняла это предложение только потому, что не смогла противиться чарам вашего супру­га. – Она опять улыбнулась и, усевшись в кресло с вы­сокой спинкой, положила руки на широкие подлокот­ники. – Рорк неотразим!

– Так, значит, именно он убедил вас принять уча­стие в постановке?

– Лейтенант, я уверена: вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, что Рорк способен уговорить любую женщину на что угодно. Разве не так? – Ее глаза изучающе рассматривали Еву, а затем равнодушно скольз­нули по Пибоди. – Однако вы, вероятно, пришли ко мне не для того, чтобы обсуждать Рорка. Вас интересует другой человек, также обладавший смертоносной при­влекательностью. Хотя, на мой взгляд, Ричарду не хва­тало обаяния и… скажем так, благородства, присущего вашему мужу.

– У вас был роман с Драко?

Элиза несколько раз моргнула, а потом громко и с удовольствием рассмеялась.

– О, моя дорогая девочка, я даже не знаю, веселить­ся мне или обижаться. О господи! – Сделав глубокий вдох, Элиза постучала себя по груди, словно застряв­ший там смех мешал ей дышать. – Должна признать­ся, Ричард никогда не считал нужным тратить на меня свое драгоценное время. Он считал меня слишком за­урядной и непривлекательной с точки зрения секса. И еще – «чересчур умной». Это его слова. Избыток ин­теллекта у женщины он считал непростительным недо­статком.

Элиза помолчала. Со стороны это должно было вы­глядеть так, будто она наговорила много лишнего и те­перь жалеет об этом. Затем она сменила тему.

– Галантность не относилась к числу его досто­инств. Он часто позволял себе гадкие шутки относи­тельно моей непривлекательности. Даже в дни нашей молодости я казалась ему слишком неинтересной, ор­динарной. Я не удивлялась и не обижалась. Мы с ним были одногодки и, следовательно, я была для него слишком стара. Да к тому же хорошо защищена своим персональным панцирем. А Ричард предпочитал деву­шек помоложе и совсем беззащитных.

– Следовательно, ваши отношения были сугубо профессиональными? – спросила она.

– Можно сказать и так. Разумеется, мы общались. Театральное сообщество – это вообще очень узкий круг, в котором топчутся одни и те же люди, занимаясь кровосмешением – и в прямом, и в переносном смыс­ле. В течение многих лет мы встречались с Ричардом на премьерах, на разных вечеринках… Но мы приходили туда не в качестве парочки, а по отдельности. Нам было просто общаться, поскольку я не интересовала Ричарда в сексуальном плане, и это снимало напряжение.

– Но друзьями вы не были?

– Нет, это слово в данном случае абсолютно неуме­стно.

– Вспомните день премьеры. Где вы находились во время той сцены, когда Кристина Воул вызывается на суд в качестве свидетеля?

– Я пошла к себе в гримерку, чтобы проверить, в по­рядке ли грим. Я, как и многие мои коллеги, гримиру­юсь сама. Потом я вернулась за кулисы. В следующем выходе я должна стоять среди публики в зале суда – вместе с сэром Уилфредом и Дианой – и наблюдать за происходящим.

– Вы с кем-нибудь разговаривали в это время?

– Ну, конечно! За кулисами было полно людей – в основном из обслуживающего персонала, и я навер­няка перекинулась с кем-нибудь парой слов. Кроме то­го, в коридоре мы столкнулись с Карли.

– Столкнулись?

– Да. Я выходила из гримерной, а она как раз на­правлялась в свою. Причем очень торопилась, словно ей скоро выходить на сцену. Говорили ли мы с ней?

Элиза задумалась, сложив губы трубочкой и устре­мив взгляд в потолок, словно пыталась вспомнить.

– Вроде бы да. Она, кажется, пожаловалась на Ри­чарда. Он в очередной раз оскорбил ее, а, надо сказать, Ричард отменно умел это делать. – Элиза говорила, глядя прямо в глаза Евы. – Не могу сказать, что я ей со­чувствовала. Она достаточно умная женщина и должна понимать, чем чреват роман с таким человеком, как Ри­чард Драко. Именно это я сказала и Кеннету перед тем, как выйти на сцену.

– Вы и его видели?

– Да, он расхаживал за кулисами и что-то бормотал себе под нос. Он всегда такой перед выходом. Я даже не уверена, что он меня заметил, а тем более услышал то, что я ему говорила. Кеннет старается не выходить из образа в течение всего спектакля, а по сценарию он полностью игнорирует миссис Пимсолл.

– С кем еще вы общались?

– Ну-у… Ах да, я видела Майкла Проктора. Он сто­ял за кулисами. Уверена, он мечтал о том дне, когда ему выпадет счастье сыграть Воула. Только, ради бога, не подумайте, будто я считаю, что преступление организовал Проктор. Он такой беспомощный… Боюсь, через год-другой театр раздавит его. В нашем деле необходим крепкий панцирь, а у Майкла его нет.

– А Айрин Мансфилд вы тоже видели?

– Конечно. Она мчалась к себе в гримуборную, после сцены в баре: ей нужно было сменить костюм и перегримироваться. Но, откровенно говоря, лейтенант, если вы хотите знать, кто где находился и чем занимал­ся между двумя заключительными сценами, вам следует обратиться к Квиму. Он – бригадир рабочих сцены. Та­кой взъерошенный человечек с бегающими глазками, которые тем не менее подмечают абсолютно все. Квим вездесущ.

– Уже нет, – сказала Ева. – Сегодня утром Лайнуса Квима обнаружили повешенным в помещении под сценой.

В первый раз за все время разговора полированная скорлупа Элизы треснула. Она стиснула руки и прижала их к груди.

– Повешенным?! – Несмотря на многолетнюю профессиональную подготовку, ее голос сорвался на этом единственном слове. – Повешенным… – эхом повторила она. – Наверное, это ошибка. Кому понадо­билось убивать такого маленького безвредного лягу­шонка, как Квим?