Читать книгу "Покорение Сибири: Мифы и реальность - Дмитрий Верхотуров"

От Енисейска до Абаканского острога около 700 километров по прямой. Эта прямая — водная артерия Енисея. Но почему-то русские шли по этой прямой сто лет. Русские казаки смогли пройти десять тысяч километров по горам и тайге от Урала до Тихого Океана за 50 лет, а вот 700 километров по прямой водной артерии, протекающей по благодатным степям, одолели только за век.

Нечто подобное было и в Приобъе. Томск, построенный в 1604 году, долгое время был самым юго-восточным русским городом в Сибири. В 1618 году в верховьях Томи был построен Кузнецкий острог, укрепивший позиции русских в Кузнецкой котловине. Для того, чтобы полностью закрепить за собой этот край, нужно было воздвигнуть острог на слиянии Бии и Катуни. Первую попытку русские сделали в 1627 году, и были изгнаны оттуда телеутами. Потом предпринималось еще несколько неудачных попыток проникнуть в устье Бии и Катуни и поставить там крепость. Попытки раз за разом проваливались, несмотря на хваленое огнестрельное оружие. Крепость там была построена только в 1709 году. А в 1717 году начинается строительство целого ряда крепостей: Белоярской, Семипалатинской, Усть-Каменогорской, Колыванской. На Алтае в первой половине XVIII века была создана оборонительная полоса из крупных крепостей, между которыми стояли посты, редуты и укрепленные поселки. Было несколько линий. Одна только Колыванская линия включала в себя 9 крепостей и 53 редута с артиллерией [43, с. 12–15].

Объяснить этот странный факт теорией «мирной крестьянской колонизации» нельзя. Теория «мирной колонизации» не объясняет, против кого строились эти крепости и десятки редутов с артиллерией.

По логике крестьянской колонизации русские крестьяне должны были в Сибири идти на юг, туда, где раскинулись широкие плодородные степи. Земель там много, и климат к земледелию подходящий. Но этого не произошло. Русские не пошли в XVII веке на юг. Они пошли на восток и северо-восток, по тайге, лесотундре и тундре, почти не заходя в степи. В Приобье русские владения располагались почти исключительно в таежной зоне. Правобережье Оби — лесное, левобережье — степное. Так вот, до самого конца XVII века русские не выходили в левобережные приобские степи.

То же и в Красноярске. Андрей Дубенской выбрал очень удачное место для строительства города. Это стык восточно-саянской горной тайги и Красноярской островной лесостепи. Русские распахивали поля практически под стенами города и не вылезали из долины реки в холмистую степь. А над городом, на Часовенной горе, поставили аванпост, чтобы смотреть, не идут ли хаастары или качинцы с войной. Всего в 50 километрах к югу, за горным проходом через Восточные Саяны, начинаются обширные минусинские степи. Но туда русские даже и не совались.

Когда завоевание Сибири было завершено, именно на эти степные земли пошел поток переселенцев. Именно степные районы Сибири стали самыми важными сельскохозяйственными районами. Северные русские города, процветавшие в XVII–XVIII веках, вдруг стали хиреть. Туруханск из крупного города, служившего перевалочной базой на пути в Восточную Сибирь, стал маленьким поселком. Енисейск, бывший столицей русских земель по Енисею и Ангаре, уступил свое первенство Красноярску.[19]Богатая Мангазея, находившаяся за Полярным кругом, вообще исчезла с карты Сибири. Томск, бывший столицей Сибирской губернии, уступил первенство Омску и Новониколаевску-Новосибирску.

В чем же дело? Почему теория «мирной крестьянской колонизации» разваливается от столкновения с этими фактами?

Эту нестыковку легко объяснить. Просто уважаемые академики, авторы этой замечательной теории, забыли о существовании местного населения. Они его просто не замечали и в своих построениях не учитывали.

Но шило в мешке не утаишь при всем желании. Тот же академик Бахрушин вынужден был признавать, что: «Продвижение на юг, вглубь Барабинской степи, было, однако, на первых порах сильно затруднено соседством многолюдных кочевых народов» [4, с. 147].

Как тонко академик сделал реверанс исторической правде, в то же время не признавая военного, насильственного захвата сибирских земель! Вроде бы продвижение было только затруднено, да и то только на первых порах. Из этой фразы можно понять, что на неких «вторых порах» продвижение шло без всяких препятствий. И что оно было затруднено соседством кочевых народов. Вроде бы только соседством дело и ограничилось. Пососедствовали, и будет.

Спросят меня, в чем же историки не правы? Отвечу: не правы в том, что совершенно не учитывают военно-политической обстановки в Сибири, которая сильнее всего повлияла на переселение русских в Сибирь и строительство первых русских городов. Именно военно-политическая обстановка, сложившаяся в Сибири во время распада Сибирского ханства, определила весьма своеобразный характер русского расселения. Это, во-первых. А, во-вторых же, главным занятием русского человека в Сибири в начале XVII века было не землепашество и даже не зверопромысел, а война. Здесь уважаемый академик С.В. Бахрушин не прав был по всем статьям. Продвижение было не затруднено, а остановлено. И не на первых порах, а на целых сто лет. И главная причина тому — никак не соседство, а активное сопротивление кочевых народов русским.

С кем соседствовали на «первых порах»

Конец XVI века был для русских в Сибири самым тяжелым временем. Здесь русские были в абсолютном меньшинстве. Против многочисленного населения бывшего Сибирского ханства они могли выставить не более полутора-двух тысяч казаков или стрельцов. Очень долгое время именно казаки, стрельцы и немногочисленная русская администрация были единственными русскими жителями Сибири.

Вот этот момент тщательно скрывается историками. Практически ни в какой работе по истории Сибири нельзя найти открытого и четкого признания того, что в XVI, да и в XVII веке местное население преобладало над русскими.

Вернемся снова к капитальному труду Б. О. Долгих. Труд этот, несмотря на титул академика, выдавленный на обложке под именем автора, несмотря на 800 страниц текста, перенасыщенного цифрами, несмотря на карты и схемы — фальсификаторский. И тов. профессор Борис Олегович Долгих — фальсификатор. Всю свою научную подготовку, эрудицию и авторитет он направил на доказательство нехитрого тезиса: местные народы в Сибири уступали в численности русским, даже в XVII веке.

Как это доказать, не отступая от исторической правды? Во-первых, не надо приводить в тексте работы данных по численности русского населения. Незачем. А то еще какие-нибудь настырные читатели начнут задавать профессору всякие неудобные вопросы.

Во-вторых, надо сделать вид, что кроме населения русских владений, в Сибири вообще ничего не было. Вот как это делается. Автор сего труда рассматривал нерусское население Сибири по уездам. Это было продиктовано тем, что плательщики ясака учитывались по уездам. Долгих делал обзор динамики численности плательщиков по каждому уезду, а потом сводил эти данные воедино.