Читать книгу "Свободные родители, свободные дети - Элейн Мазлиш"

В субботу, например, на меня набросились все сразу, и каждый хотел чего-то своего. Вместо того, чтобы автоматически пойти на поводу, я остановилась и спросила себя: «Что ты сейчас чувствуешь, Джанет? Никаких извинений и оправданий – говори откровенно!»

Ответы пришли не сразу:

«Я чувствую, что меня тянут в разные стороны – и мне это не нравится».

«Я чувствую, что не могу больше выносить этих «дай мне, возьми меня, пошли со мной».

«Я чувствую, что мне хочется заткнуть эти орущие рты!»

Детям я сказала:

– Я слышу, что каждому из вас нужно что-то свое. Но прямо сейчас у меня есть личные дела. Когда я вернусь, мы обсудим ваши пожелания.

Я надела пальто и вышла.

Я всего лишь обошла наш квартал, но мне намного полегчало. Я испытывала глубокое удовлетворение от того, что озадачила собственных детишек. Как здорово – хоть немного времени посвятить себе и дать волю своим худшим чувствам! А понимание того, что эти худшие чувства не постоянны, помогает осознать, что ты вовсе не плохой человек, даже если иногда поддаешься им. На этот раз я не стала их подавлять.

Я рассказала обо всем на следующем занятии.

Ли восприняла мое поведение скептически.

– Прекрасно, – хмыкнула она, – ты сумела разобраться со своими негативными чувствами. Но что толку выявлять их, если ты все равно не можешь ничего сделать с ними? Ну хорошо, я признаю, что порой сильно обижаюсь на детей. И что толку?»

«Я возвращаюсь домой из магазина с восемью тяжелыми пакетами и зову детей, чтобы они мне помогли. Кто-то кричит сверху: «Сейчас я спущусь, мама!» Я жду, но никто не появляется.

Раньше я искала детям оправдания: «В конце концов, они всего лишь дети». Но теперь я точно понимаю: я обижена на то, что мне нужно просить помощи. Я бы хотела, чтобы они сами помогали мне без напоминания.

Я кричу снова: «Я жду! Мороженое тает!» Услышав очередное: «Сейчас, мамочка!», я говорю себе: «Черт с ними со всеми!» и тащу пакеты на кухню сама. Весь вечер я буквально киплю от негодования, но не показываю вида…

Я, доктор Гинотт, сомневаюсь, что осознание собственных чувств может автоматически привести к решению проблемы.

– Ли, – ответил доктор Гинотт, – ваши сомнения справедливы. Бывают моменты, когда мы понимаем свои чувства, но ничего не можем сделать. Став взрослыми, мы понимаем, что есть и такие чувства, которые лучше оставить неразрешенными. Вы же не станете говорить симпатичному мужчине на вечеринке: «Я наблюдаю за вами и думаю, что из вас получился бы отличный любовник»? Может быть, вы это и чувствуете, но озвучивать подобную мысль не обязательно.

Но в той ситуации, о которой вы, Ли, говорили, думаю, было бы полезно показать детям свои эмоции. Вы могли бы сказать им то же самое, что только что сказали мне: «Когда я прошу о помощи и не получаю ее, я обижаюсь… Я хочу, чтобы вы сами предлагали мне помощь… Когда я тащу тяжелые сумки, то буквально закипаю изнутри!» И если вы не получите помощи и после этого, то можете громко сказать: «Я несу сумки сама, но вам придется иметь дело с обиженной матерью!» Ваши дети почувствуют, что игнорирование просьбы о помощи может иметь самые неприятные последствия.

Все участники нашей группы решили не сосредоточиваться на чувствах, которые не могут быть выражены, и на ситуациях, не имеющих решения. Мы решили заняться теми чувствами и теми ситуациями, которые можно разрешить – хотя бы частично.

Лично я научилась выявлять некое чувство, которое раньше предпочитала не замечать. Это было жесткое, животное ощущение. Оно обычно появлялось, когда мне нужно было быстро решить проблему, не имевшую быстрого решения. Внутри меня все сжималось. Теперь же я воспринимаю это чувство как красный сигнал светофора, который говорит: «Остановись! Что-то беспокоит тебя до физической боли. Тебе нужно время – время на то, чтобы все обдумать и отделить важное от малозначительного». И я поняла, что, выделяя себе это время, принимаю более правильные и обоснованные решения.

Я рассказала группе о том, как поговорила с Энди, когда он снова стал просить меня войти в родительский комитет. Он просил меня об этом три года, и каждый год мои оправдания становились все более расплывчатыми. На этот раз у меня вообще не осталось оправданий. Я уже готова была согласиться, но тут ощутила, что все во мне сжалось.

Я сказала:

– Энди, мне нужно время подумать. Я дам тебе ответ после ужина.

Целый час я размышляла. Что я на самом деле думаю о том, чтобы войти в родительский комитет?

«Мне ненавистна сама мысль об этом».

«Мне неприятно отказывать сыну».

«Что же со мной происходит? Другие женщины соглашаются на это, не забивая себе голову».

«Но постоянные звонки, собирание денег, планирование вечеринок, принуждение людей заниматься тем, чем они не хотят…»

«Я АБСОЛЮТНО НЕ ХОЧУ ЭТОГО!»

Когда после ужина ко мне подошел Энди, я была готова дать ему ответ.

– Энди, я очень серьезно обдумала твою просьбу, потому что знаю, что это важно для тебя. Дорогой, я не могу на это согласиться. Работа в родительском комитете не для меня. Но я могу сделать другое. Я с удовольствием пойду с тобой на экскурсию. Если ты не возражаешь, я позвоню учительнице и попрошу ее записать меня на следующую экскурсию.

– Дети умело выводят нас из равновесия, – заметил доктор Гинотт. – Они задают любые вопросы и немедленно хотят получить на них ответы. «Мама, можно нам завести собаку?», «Папа, можно купить мне новый велосипед?» Но мы не компьютеры, которые выдают ответ мгновенно. Нам нужно время на то, чтобы разобраться с собственными чувствами. И после этого мы часто обнаруживаем, что ответ проще, чем нам казалось. После раздумий открываются новые возможности.

Обратите внимание на то, что происходит, когда мы принимаем обдуманные решения. Наши реакции становятся совершенно иными. Вместо сердитого «да» мы говорим «да» спокойно и взвешенно. Даже наше «нет» звучит просто, с уважением к чувствам ребенка.

В вашей истории, Джен, мне кое-что не понравилось. Вы спрашивали себя: «Что со мной происходит? Почему я не могу быть такой, как все остальные матери?» Подобные вопросы лишь сбивают с толку. Они основываются на предположении о том, что мы должны чувствовать точно так же, как другие люди. Но это не так. Мы – не они. Мы – те, кто мы есть. Вы – это вы. И вот мы снова вернулись к тому же: мы можем чувствовать только то, что чувствуем.

И все мы чувствуем по-разному. Все мы по-разному относимся к разным проблемам – к вхождению в родительский комитет и ко всему остальному. Одной матери нравится вместе с детьми возиться на кухне. Другая терпеть не может, когда они путаются под ногами. Одной нравится, когда малыши читают вслух, другая вздрагивает от одной лишь этой мысли. У каждого из нас есть свои сильные и слабые стороны. Умение осознавать свои человеческие границы – это часть взросления.