Читать книгу "Мистер Эндорфин - Олег Батлук"

Ничего себе, думаю. А у них тут в Курске гнездо оппозиции.

«Мой приятель Володька брехун», – снова конкретизировал таксист в ответ на мои домыслы.

У таксистов вообще развит навык телепатии, я это не раз замечал.

«Понимаешь, сегодня ночью сильная гроза была, ливень. У меня теща на даче, надеюсь, ее затопило к ядреной фене. А Володька, дружок мой, тоже таксист, только сейчас на площади мне втирал, что у него на КЗТЗ даже не покапало. А вот оно, КЗТЗ, мы по нему едем, смотри, какие лужи. Ну, брехун, вот брехун. И чего зря горбатого лепить – денег-то не прибавится».

Прав был мой таксист. Глубоко копнул в русский характер.

Русского человека хлебом не корми – дай обмануть ближнего по мелочи.

Маленькая бесполезная ложь – есть в меню русского человека такой десерт.

46. Старый конь

С каждым годом эндорфинов в крови все меньше, ворчунов все больше. «Ворчун» – это такой гормон старости. Он белит сединой, копает траншеи морщин и выкорчевывает эндорфины.

В каждый мой день рождения у меня с мамой происходит один и тот же разговор. Много лет подряд. Она меня поздравляет и спрашивает, как настроение у именинника. Я говорю, что настроение хреновое, ведь мне уже 42 (к примеру), я еще ничего не успел сделать, а Высоцкий в 42 уже умер (на любой возраст найдутся соответствующие примеры: люди крайне нестабильные существа). В ответ матушка незамедлительно выдает текст про то, что, мол, при чем тут Высоцкий, вон, Пушкин и Маяковский в 37, да ладно они, Лермонтов аж в 27 (к счастью, она не знает про знаменитый рокерский «Клуб 27», в противном случае наш разговор растягивался бы на полдня), да что Лермонтов, Веневитинов – тот вообще в 21!

Фирменная тирада моей мамы. Согласно ее деформированной любовью ко мне логике список рано ушедших и все успевших гениев каким-то магическим образом должен был утешить меня, уже достаточно пожившего и еще ничего не успевшего.

Сорок лет – это рубеж. Линия Маннергейма. Рубикон.

Я уверен, что если уважающий себя интеллигентный человек к сорока не спился, не ушел в монастырь (или хотя бы не женился – вариант монастыря лайтс) и не запутался в самооценке, как алкоголик в брюках, то он зря гонял эритроциты по венам. Внутренний мир каждого уважающего себя интеллигентного человека к сорока должен быть сложен, как у школьницы статус «ВКонтакте».

После сорока я стал старой жопой. Причем внезапно.

В последний вечер тридцати девяти я был молодой жопой, а в первое утро сорока – уже безвозвратно старой. В моей голове принялся без остановки причмокивать какой-то неприятный дедулька. Фабрика негодования со всеми цехами осуждения молодых перешла на круглосуточный режим работы.

Допустим, идет по улице хипстер. Обычный такой, нормальный, в трусах на босу ногу. А у меня в мозгу уже крутится-вертится:

«Тьфу, сколько их развелось, бородачей! Как будто из Ясной Поляны сбежало сразу сотни три юных Львов Толстых. Бездельники! Дармоеды! Вот сейчас как подбегу к нему сзади с пустым листком бумажки и спрошу: «Простите, молодой человек, это не у вас повестка в военкомат выпала?»

Полный коллапс для пенсионной космогонии – это парочки, целующиеся в метро. Тут же в череп изнутри стучится дедушка-дятел:

«Что за мерзость! Давай, давай, выгрызи ей гланды. Мама вообще знает, что твой язык сейчас не у тебя во рту?»

Все биеннале отгремели – тянет к Шишкину в тенечек и к Поленову в ряску.

Партизанка-старость подкрадывается незаметно. Только успевай замечать первые седые ласточки.

Однажды на хоккейной площадке перед началом игры я перепутал два близких по смыслу слова. Вместо «давайте без фанатизма» я произнес «давайте без энтузиазма». Товарищи по команде посмотрели на меня и сказали:

«Постой-ка ты лучше сегодня на воротах, дружок».

В другой раз меня обескуражил старый друг Сема. Я планировал купить машину и поинтересовался его мнением, подойдет ли мне двухдверный джип-Wrangler. Сема ответил, что Wrangler – это авто для молодых понтарей, чтобы в Калифорнии возить в багажнике на пляж доски для серфа и телок.

«Лучше «уазик» возьми», – добавил мой тактичный друг.

Из Семиного совета в тот день я сделал для себя сразу четыре вывода, один неутешительнее другого:

1. Я немолод.

2. Я не понтарь, то есть понтиться мне нечем.

3. Серфинг не для меня.

4. Я выгляжу как человек, которому можно посоветовать «уазик», не боясь при этом обидеть.

И еще я почему-то подумал о пасторе Шлаге, неуклюже уходящем на лыжах вдаль…

В какой-то момент я понял, что отстаю от жизни. Не успеваю за громыхающим трамваем современности. После нулей мир поменялся радикально. Нам, сорокалетним, сложно до конца осознать насколько. Чаты, боты, Инстаграм, селфи, фото еды…

Если бы тридцать лет назад кто-нибудь рассказал нам о советском студенте, который бродит по дворам своего микрорайона и распихивает по почтовым ящикам в подъездах только что проявленные снимки кабачковой икры и килек в томатном соусе, мы бы решили, что это личность масштаба Кащенко, не меньше.

Мне отчаянно захотелось запрыгнуть в последний вагон этого аэроэкспресса с зализанными контурами. Как перфекционист, я решил начать сразу со сложного – с молодежной онлайн-игры «League of Legends».

Это компьютерная игра по сети в реальном времени команда на команду. Из начинающих «геймеров», таких как я, система случайным образом формирует команды новичков. По сценарию игры нужно общими усилиями убивать врагов и захватывать их базы. Не овощные, а виртуальные, с башенками. Все персонажи в «League of Legends» – фантазийные. Лучники, маги, орки, драконы, одним словом, неземная красота. На этой красоте я, собственно, и погорел.

Я благополучно, за три с половиной часа, зарегистрировался, выдав системе всех своих родственников до пятого колена и предъявив анализы мочи за последние десять лет, и был с фанфарами зачислен в одну из команд.

Я размял пальцы, точь-в-точь Мацуев перед фортепиано, и уже собирался заварить себе чайку в ожидании начала битвы, как вдруг осознал, что битва уже пять минут назад началась. По экрану истерически мелькали разнообразные мифические создания. Я взялся за мышку и осторожно повел своего персонажа, брутального лучника, по экрану.

В «League of Legends» существует внутренний чат. С его помощью игроки общаются друг с другом. В этом чате мне почти сразу пришло сообщение:

«Ты почему, придурок, нам не помогаешь? Ты чего, упырь, там делаешь? Цветочки, дебил, нюхаешь?»

Мой корреспондент не озаботился знаками препинания (война же все-таки) и написал мне все это в режиме джойса, щедро приправив грамматическими ошибками.

Своим вопросом брат по виртуальному оружию поставил меня в затруднительное положение. Я не знал, как лучше ему ответить. Дело в том, что я действительно нюхал цветочки. В буквальном смысле. Точнее не я, а мой персонаж, брутальный лучник.