Читать книгу "Перстень Григория Распутина - Юлия Алейникова"

Последняя фраза заставила майора собраться и вспомнить о деле.

– Скажите, Варвара Ивановна, а вы видели у Алексея Ивановича перстень?

– Перстень? Тот, что Евдокии Андреевне Распутин подарил? Конечно. Когда дочка наша болела, Люся очень Евдокию Андреевну просил, чтобы она старца помочь умолила. И Алексея Ивановича заставлял этот перстень к Зоеньке прикладывать. Да разве этим поможешь? А при чем здесь перстень?

– Похоже, Платонова убили именно из-за этого перстня, – сухо пояснил майор.

– Вот как? – Варвара Ивановна задумалась. – А знаете, есть один человек, он был буквально одержим этим перстнем, буквально охотился за ним, просил продать за любые деньги.

– Кто это? Он жив?

– Думаю, жив. Его зовут Бронислав Вениаминович Пилькевич. Это бывший однокашник Люси и Алексея Ивановича по гимназии. Он очень увлекался мистицизмом, сожалел, что Алексей Иванович познакомился с женой уже после смерти старца, очень донимал ее своими расспросами. Был так назойлив, что Алексей Иванович был вынужден отказать ему от дома. Это мне Люся рассказал. Я тогда еще не была с ними знакома. Но после я его видела. Он заходил к Люсе, и представьте себе, все еще не оставлял надежды овладеть перстнем. Он был уверен, что этот перстень избавит его от всех бед и даже поможет повернуть историю вспять. Он, видите ли, очень горячо приветствовал революцию, но потом в ней разочаровался. Где он сейчас и чем занимается, понятия не имею. Единственное, что я о нем помню, его отец владел аптекой где-то на Васильевском острове. И вроде бы он сам учился на аптекаря.

Квартиру Леманна Андриан Дементьевич покидал приободренным. Но прежде чем пускаться на поиски Бронислава Пилькевича, майор был намерен переговорить с доктором Васильевым и встретиться с Евдокией Андреевной. Возможно, она имеет представление, где разыскивать этого самого Пилькевича, если только он до сих пор не удрал за границу.

Когда майор добрался вечером до Четвертой Красноармейской, Евдокия Андреевна уже была дома. Майор специально так подгадал. Ему не хотелось с ней беседовать в ателье, коротко, сухо, под косыми взглядами местных сплетниц. Не об этом мечталось майору.

– А, Андриан Дементьевич! – встретила его одетая в домашнее старенькое платье и фартук Евдокия Андреевна. – Проходите. Я сейчас ужин готовлю, может, вы подождете меня в комнате несколько минут, я только огонь под кастрюлей убавлю.

– Конечно, конечно. Не торопитесь, – охотно согласился майор.

Она проводила его в уже знакомую небольшую гостиную, с кожаным диваном, высоким зеркалом в углу и оранжевым абажуром с кистями. Андриану Дементьевичу было здесь очень уютно, как-то по-домашнему хорошо и спокойно. Его собственный дом, точнее, его комната была по-казенному холодна. Обклеенные старыми газетами стены, железная кровать, стол, два стула, тумбочка, шкаф и несколько полок с посудой – вот и все его хозяйство. Даже занавесок на окнах не было. Он не любил бывать дома, приходил только ночевать, очевидно, это было одной из причин его успешной работы. Всего себя он отдавал работе. Потому что больше ничего у него не было.

– Ну, вот, – входя в комнату со сковородкой и чайником, проговорила Евдокия Андреевна. – Вы жареную картошку любите? У меня на сале.

– Обожаю, – искренне ответил майор. – Только вот как-то неловко получается, вроде как я специально к ужину подоспел.

– Ну что за пустяки, – улыбнулась Евдокия Андреевна, расставляя тарелки. – Я только рада компании. Родя с ребятами куда-то запропал, а я не люблю есть в одиночестве. – При этих словах на лицо ее набежала тень печали, и Андриан Дементьевич тотчас ощутил прилив чувства вины.

– Давайте я вам помогу, – неуклюже засуетился майор, желая хоть чем-нибудь загладить свою вину.

– Ну что вы. Вы гость, да и потом, я уже справилась, – ставя на стол тарелку с хлебом, проговорила Евдокия Андреевна.

Говорить за едой о деле было неловко, но Евдокия Андреевна, очевидно, и сама это поняла, потому как заговорила о вещах посторонних, и вскоре их беседа потекла легко и свободно, касаясь то цен на продовольствие, то суровой прошлогодней зимы, то транспортного вопроса, то нового строительства на Выборгской стороне, где Мите с Верой обещали дать комнату в новом доме со всеми удобствами.

И только за чаем майор рискнуть перейти к сути своего визита.

– Пилькевич? Конечно, помню. Очень странный молодой человек. В прежние времена таких называли декадентами. Очень увлекался мистикой, нюхал кокаин и вращался в весьма странных кругах, одевался во все черное, любил длинные плащи, в духе театральных злодеев, носил алые галстуки и черные цветы в петлице. – В устах тихой, домашней Евдокии Андреевны рассуждения о подобных материях звучали весьма забавно.

– Неужели ваш супруг водил дружбу с таким странным типом? – с удивлением спросил майор.

– Ну что вы. Пилькевич просто когда-то учился вместе с Алешей в гимназии, а потом они встретились в начале восемнадцатого года. Алеша привел его к нам, не помню, как об этом зашла речь, но Алеша в шутку рассказал ему, что тот самый перстень подарил мне сам Григорий Распутин. После этого Пилькевич чуть с ума не сошел. Стал уговаривать продать этот перстень, требовал от меня признаний в каких-то нелепицах, жаждал откровений и до того распоясался, что Алексей Иванович вынужден был спустить его с лестницы. После этого он несколько раз подкарауливал меня на улице, пока не вынудил обратиться к городовому. После этого он пропал и всплыл только в середине двадцатых. Черных плащей и красных галстуков уже не было, но выглядел он по-прежнему странно и одевался во все черное. Только говорил он теперь шепотом, и во всем его облике было что-то нездоровое, он был неимоверно худ, с болезненно воспаленными глазами. Про перстень он не забыл и вновь пытался склонить нас продать его, обвиняя в нежелании спасти Россию, в узколобии и неверии. В общем, нес какую-то откровенную чепуху. К счастью, не впадая на этот раз в буйство и непристойности.

– А скажите, когда с ним познакомилась Варвара Ивановна?

– Варвара Ивановна? А кто это? – несколько растерялась Евдокия Андреевна.

– Жена вашего знакомого Леманна.

– Ах, простите. Мы так давно не виделись. Конечно. Да, она познакомилась с Пилькевичем именно тогда. А почему вас это интересует?

– Она говорила, что он почти маниакально желал овладеть перстнем, – пояснил майор.

– Возможно, она права. Но на этот раз он так же неожиданно пропал, как и появился. Последний раз муж встречался с ним лет пять назад на улице, но в дом к нам его больше не приглашал.

– А вам известно, где он проживает или хотя бы где работает?

– Нет, – с сожалением ответила Евдокия Андреевна. – Муж что-то говорил о том, что Пилькевич теперь работает фармацевтом, и с ужасом размышлял о том, чем он может пользовать своих пациентов.

Родион с Борисом шагали в ногу по вечерней улице, строго посматривая на редких прохожих, не обращая внимания на цветущую сирень, на запах свежей травы, витающий над городом, на золотистые облака, окрашенные последними лучами заходящего солнца. Они шли по делу.