Читать книгу "Земля чужих созвездий - Артур Василевский"

– Не без этого, – спокойно ответила Вивиан. – Хотя в основном вы говорили правду.

– В нашем деле так и следует, – серьезно сказал топограф. – Начнешь небылицы плести – все погубишь. Легенду мы придумали быстро. Собственно, ничего и не пришлось придумывать…

То, что он рассказал Гатлингам о своей жизни до 1917 года, было чистейшей истиной. Реалист, недоучившийся студент, прапорщик военного времени; топографическая служба Юго-Западного фронта, еще одна звездочка на погонах… все это подлинные факты биографии Василия Борисова. А вот начиная с лета 1917 года факты были иные, и о них рассказчик благополучно умолчал.

Русская революция так трепала, переворачивала, сталкивала и навек разъединяла человеческие судьбы, что на фоне всего этого произошедшее с подпоручиком Борисовым выглядело сравнительно ординарным.

Армия при Временном правительстве катастрофически разваливалась. Солдаты бежали с фронта толпами, кое-кто из офицеров тоже стыдливо давал тягу в одиночку или парой-тройкой. Дисциплина пришла в упадок, никто, по большому счету, не контролировал службу, и подпоручик-картограф, уныло слоняясь по улочкам захудалого галицийского городка, грешным делом подумывал: а не пуститься ли и мне домой, пересидеть там всю эту смуту?.. В таком кавардаке никакой бес тебя искать не станет.

И вот в одной из таких прогулок картографа поймал унтер-офицер, член полкового солдатского комитета.

– Слушай, ваше благородие, – сказал он с развязностью, установившейся за последнее время, – вот хочу тебе доброе дело сделать.

– С чего бы вдруг? – криво хмыкнул подпоручик.

– А нравишься ты мне! Хороший парень, жаль будет, если пропадешь. Что сейчас идет, это еще цветочки, скоро таки ягодки пойдут, что хошь песни пой, хошь волком вой… Ну да к делу! Ты же, я дак понимаю, вроде землемера?

– Можно и так сказать.

– Ну, то-то и оно. Стало быть, есть тебе работенка. Слушай! Я-то сам вологодский…

Слово за слово, унтер предложил ехать к нему в уезд и устраиваться на работу землеустроителем. Мужики, дескать, вот-вот начнут землю делить – так вот тебе самое то! Озолотишься.

– Ну и мне дак землицы подрежешь по дружбе, – тут он хитровато подмигнул. – У меня там брат, отец, крепкий еще старик; адреса дам, свяжешься с ними, помогут на первых порах… Ну как тебе такое предложение?

Последнее слово он произнес с особым вкусом.

Борисов подумал – и согласился.

Тут завертелось колесо революционной бюрократии. Подпоручик получил от комитета бумагу, вроде как командировка и рекомендация в одном лице – и двинул с ней в Вологодскую губернию, в Кадниковский уезд. Где и вправду, к собственному ироническому удивлению, стал землеустроителем, сильно уважаемым человеком, мужики перед ним шапки ломали, кланялись… Привык. День за днем, год за годом проникся неярким очарованием северной природы, полюбил просто так бродить по окрестным полям и лесам, без особого труда свыкся с мыслью, что проведет весь век в этой мирной глуши. Стал подумывать о женитьбе…

Но судьба сделала еще один вираж.

* * *

Как-то землеустроителя срочно вызвал председатель уездного совета – он же тот самый унтер, бывший, конечно. Мужик ушлый, хитрый, он и земли себе оттяпал, и в партию вступил, и советскую карьеру сделал.

– Сергеич! – сказал он, привычно при этом матерясь. – Тут така история…

История заключалась в том, что из Москвы должен прибыть крупный чин ОГПУ.

– Секретят все, мать их! – непечатно приложил председатель. – С каким-то особым заданием, говорят. И надо, говорят, дак поводить его тут, показать округу. Ну а кто лучше тебя это сделает? Ты, дак, образованный, не то что мы, лапти лыковые. Возьмись-ка!

Слегка поломавшись для важности, дав себя поуговаривать, Василий Сергеевич, конечно, согласился. И ужасно любопытно стало: что за секретное задание?.. Тут, понятно, председатель ответно надулся от важности, говорить не хотел, но Борисову раздобыть бутыль самогона труда не составило; такому соблазну Советская власть противиться не смогла, и после второго стакана, окривев и значительно прижмурясь, поведала:

– Эти, брат, секреты, у них все белыми нитками штопаны. Ты, – здесь председатель прищурился сильнее и понизил голос, – ты про клад разбойный слыхал?

– Нет, – удивился Борисов.

– То-то и оно! А сколь годов ты уже здесь?

– Ну, а то ты не знаешь? Седьмой пошел.

– Ага, ага… Ну дак и верно, никто уж и не помнит. Раньше-то старики знали, я сам от деда свово слыхал. Ну а потом война с германцем этим, яти ево, сукинова сына, потом революция да опять война с беляками… Ладно! Ты слушай.

И рассказал, что, по местным преданиям, во времена Гришки Отрепьева и польского нашествия бесчинствовали по округе шайки разбойников, и главарь одной из них спрятал где-то здесь награбленные сокровища: иконы, золотую утварь, драгоценные каменья… Спрятал, а сам вскоре пропал. То ли изловили его верные слуги царя Василия Шуйского и пожаловали двумя столбами с перекладиной, то ли просто сгинул бесследно в погибельном безвременье. Да и какая разница! Главное, клад остался, закопанный незнамо где, будоража мысли, обрастая легендами, привлекая множество искателей, – но так и не дался никому за триста лет. И вот теперь чекисты пронюхали.

Унтер-председатель окосел окончательно, пошел врать чепуху: дескать, дед успел ему шепнуть кой-чего… но Борисов на это не повелся, а наутро уездный голова, опухший и похмельный, сам поспешил признаться:

– Сергеич, ты, мать… это… Я, брат, вчера нарезался, ну и спьяну понес, мать… околесицу. Дак ты того… не думай.

Борисов заверил, что он никакого значения пьяной болтовне не придал; председатель успокоился. А назавтра прибыл высокопоставленный чекист.

Он оказался очень неприметным, бледноватым, стертым каким-то человеком, вежливым, обходительным, немногословным. Изъяснялся правильно, однако все же с неким едва уловимым акцентом – как выяснилось впоследствии, латышским. Дотемна они с Борисовым блуждали по окрестностям, ну и чего греха таить, землемер решил показать товар лицом – то есть себя и свое умение работать.

И показал. Почувствовал, что москвич внимательно к нему присматривается. Понял, что в вопросах, заданных как бы невзначай, есть интерес к нему, Василию Борисову, к его прошлому и профессиональной компетенции. Почувствовал, чуть-чуть вдохнул забытый столичный воздух – и сразу тесной показалась уездная жизнь, с которой уже вроде как смирился и даже нашел свои прелести… Нет! Сразу в душе зажглось что-то, захотелось бурь, ветров и гроз огромного мира, пусть и полного опасностей. Но что за мир, что за Вселенная без опасностей!..

Приезжий чин, побродив с Борисовым, порасспрашивав о том о сем, поблагодарил, попрощался и убыл, ничего больше не сказав.

После его отъезда председатель с землеустроителем вновь за полночь засиделись за самогоном. Соввласть изнывала от любопытства: