Читать книгу "Время твари. Том 1 - Антон Корнилов"

Тор, отвернувшись, смотрел вдаль. Видно, очень хотелось ему сбежать отсюда, но страшила парня перспектива снова услышать внезапный вой огров и снова очутиться в их лапах, уже не имея ни малейшей возможности бежать.

Прошло около часа в мучительном ожидании неизвестно чего. Рут несколько раз пыталась заговорить с милым, но тот упорно молчал.

Давно уже стемнело, и смолкла деревня, и погасли в ней огни.

— Наверное, его высочество сейчас тешится с плененными гвардейцами, — произнес вдруг Тор осипшим от долгого молчания голосом.

…И вдруг чудовищный грохот сотряс весь мир. Тор подпрыгнул на валуне, моментально оказавшись на ногах. Рут отлетела от него. В следующее мгновение оба замерли в неестественных позах, будто заколдованные небывалым зрелищем. Прямо над Графской башней, освещенной огнями факелов, прикрепленных к стенам, сгустилась, ворча, туча чернее ночной темноты и оттого явственно видимая. Из тучи ринулись к земле пламенные струи, извиваясь словно живые. Спустя крохотный промежуток времени, за который человек успел бы разве что моргнуть, струи пылающим коконом обвили Графскую башню и сжали ее!

Жуткий треск качнул расцвеченную огнями ночь. Башня обрушилась грудой камней — как ее и не было, и столбы пыли на миг притушили обжигающее сияние пламени.

Но только на миг.

Над стенами замка один за другим стали вспухать багровые огненные шары — вспухать и тут же лопаться мириадами красных брызг. С диким свистом полетели из замка какие-то темные сгустки — один, другой, третий… Много, очень много — точно ошалевшие пчелы из подожженного улья. И ночь умерла. Вокруг стало светло, будто днем. Рут и Тор безмолвно смотрели, как шатались, теряя камни, башни замка. Как сотни лет защищавшие замок стены во многих местах пошли трещинами, как хлестал сквозь эти щели (словно кровь из разбитых зубов) ослепительный красный свет.

И вдруг все стихло. Кошмар прекратился так же внезапно, как и начался. Только обожженное небо над тем местом, где еще минуту назад величественно возвышалась Графская башня, пульсировало кровавым бесформенно-округлым пятном. Да пылали все крепнущим пламенем верхушки сторожевых башен.

— Милосердная Нэла… — выдохнула Рут.

Люди в деревне, видно, тоже очнулись от оторопи. Пронзительный женский крик взметнулся к изуродованным небесам. И тут же отозвался на него басовитый рев насмерть перепуганного какого-то мужчины. А потом крики слились в единый, раздирающий душу вой.

— Маменька… — прошептала Рут. — Маменька! — крикнула она в полный голос.

Подобрав подол юбки, женщина кинулась в сторону деревни. Но, пробежав несколько шагов, остановилась, обернулась к окаменевшему Тору. Лишь упал на юношу ее взгляд, как он, вздрогнув, ожил. И без слов бросился за женщиной — должно быть, непереносимо страшно показалось оставаться ему в эти ужасные минуты одному на пустынном берегу Ледяной речки.

Они пробежали половину дороги до деревни бок о бок. Когда ясно стали видны при свете пылающих сторожевых башен деревенские хижины и мечущиеся между хижинами человеческие тени, Рут вдруг неловко взмахнула руками и с размаху грянулась о землю. А Тор, увидев, обо что она споткнулась, резко остановился и дико заорал, закрывая лицо руками.

Рут, скрипя зубами от боли в разбитых коленях, приподнялась, обернулась… и тоже не смогла удержаться от крика. Наверное, и никто бы не смог.

На дороге валялось, исходя черным вонючим дымом, тело графского ратника в невероятно измятых доспехах. Впрочем, назвать телом этот безобразно скомканный, словно тряпка, кусок плоти вряд ли было возможно. Труп совершенно потерял человеческие очертания, словно кто каким-то чудовищным образом выдернул из него все кости и швырнул на землю измятую безликую оболочку.

Тора вывернуло тут же, на дороге.

— Маменька… — всхлипнула Рут и побежала дальше.

Юный мечник, отплевываясь и хрипя, едва поспевал за ней.

Чем больше приближались они к деревне, тем светлее становилось вокруг. И тем чаще встречались им изувеченные и дымящиеся трупы. Некоторые из них, рухнув с неба (в воспаленном мозгу Рут сама собой всплыла страшная догадка о том, что именно со свистом вылетало из-за замковых стен), лежали на земле в положении, которое давало возможность увидеть, что голов у них нет — разорванные шеи были похожи на уродливые цветки со свалявшимися и подгнившими лепестками.

А еще через минуту Рут и Тор наткнулись на живого человека.

Старый пастух Тат сидел, вытянув ноги, прямо на земле. В глазах его светилось безумие, а рот криво и бессмысленно улыбался.

— Маменька! — крикнула женщина, останавливаясь перед стариком. — Ты видел ее?! Что с ней?

— Видал, — захихикал пастух. — Как не видать?.. Видал… Видал я, что, когда, значит, грохнуло… и парни… что на стенах-то стояли… забегали. Закричали, значит, руками замахали. И тут бошки у них лопаться стали — бах! бах! Ровно как арбузы перезревшие. И снова грохнуло… — старик говорил, не переставая хихикать. — И начали они в небо подлетать… И другие, которые во дворе были, тоже полетели…

Тат закатился тонким смехом, от которого у Тора заледенело в животе.

— Ровно птицы-то… разлетелись! — давился сумасшедшим смехом пастух. — Разлетелись, говорю, как птицы… Из Гнезда-то!.. Из Орлиного-то!..

Продолжать он не мог. Смех душил его. Старый пастух Тат лупил кулаками о каменистую землю, кровавя пальцы, и визгливо хихикал. Без слов Рут бросилась дальше.

А Тора силы оставили. Правду говорят: страх имеет свои пределы. И этот предел юный чужеземец уже перешагнул. Он тупо шел вперед, механически отмечая происходящее.

Между хижинами в панике беспорядочно бегали люди, то и дело спотыкаясь о дымящиеся трупы. Языки пламени метались над стенами замка, выхватывая из тьмы громадные куски пространства и сразу же снова погружая их во тьму. Из-за этого казалось, что деревню сотрясала могучая подземная дрожь.

Войдя в деревню, Тор увидел гвардейцев. Из огороженных навалами камней загонов королевские ратники в незапятнанно сверкающих кольчугах копьями выталкивали истошно блеющих овец. Один из гвардейцев (Тор зачем-то начал их пересчитывать и сбился на шести) поймал за шиворот ошалевшего мужика с красной, всклокоченной бородой.

— Эй ты, образина рыжая! — рявкнул он. — Ну-ка, помогай! Гони их к речному берегу. Давай поворачивайся, а не то…

— Добрый господин! — завопил мужик, бухаясь на колени. — Добрый господин, пощадите!

— Встань, псина! — прикрикнул гвардеец и пнул мужика ногой. — Встань, сказал!.. Ах ты ж… трусливая тварь! Каждый раз одно и то же — никого работать не заставишь!..

Он бил его ногой еще и еще, но мужик только мотал головой и сотрясался от каждого удара, не в состоянии что-либо сообразить…

А в провалах стен и в окнах замковых башен мелькали еще гвардейцы, проворно вышвыривая во двор замка большие мешки, в которых что-то металлически звенело. Воины действовали слаженно и сноровисто — будто то, чем они занимались, давно уже стало для них привычным делом. С каждой минутой становилось все темнее — все, что могло гореть в замке, почти целиком сложенном из камня, уже догорало.